Состав духовенства был неоднородным. Монастырское духовенство было представлено, с одной стороны, монахами из старых мужских монастырей во главе с монастырем в Соре, а с другой — выходцами из монастырей нищенствующих орденов в городах, которые не имели земельной собственности. Среди духовенства, жившего и служившего в миру, были епископы, прелаты при соборах, обычные каноники, приходские священники и, наконец, многочисленные викарии при часовнях и алтарях в крупных церквах. Их связывало полученное ими, хотя и различное, духовное образование и их общее дело. Отчасти их объединяли и привилегии, но они, бесспорно, экономически не принадлежали к одному и тому же классу.
Совершенно особым образом поступала церковь для привлечения в свои ряды новых священнослужителей, поскольку все они были выходцами из светского общества, за исключением тех сыновей священников, которым приходилось получать от папы римского специальное разрешение на занятие духовной должности в качестве исключения из правила, не разрешавшего сыну следовать по стопам отца. Новые служители культа происходили из различных слоев общества. Так, каноники соборов происходили из бюргеров и дворянства, сельские священники по большей части из крестьянского сословия, если сыновьям крестьян удавалось попасть в латинскую школу. Какой-то совершенно четкой системы не существовало. Биргер Гуннерсен, являвшийся архиепископом в 1497 — 1519 гг., был сыном звонаря и дьячка в Халланде, а его современник епископ Оденсе — сыном сельского башмачника в Химмерланде. За назначениями их обоих стоял король Ханс; Биргер Гуннерсен, например, заслужил свое назначение тем, что достойно проявил себя в качестве начальника канцелярии вдовствующей королевы.
Образование священников начиналось с учебы в соборных школах и с участия в повседневной литургической жизни соборов. Отдельные лица, во всяком случае те, кто становился каноником, продолжали образование в одном из многочисленных северогерманских университетов, а после 1479 г. и в Копенгагенском университете.
Епископ вел богослужения в своем соборе, заботился об образовании священников, посвящал их в сан и посещал с инспекциями. Наряду с земельными владениями, принадлежавшими епископству, он получал свою третью часть десятины, если только она не уходила на дарения монастырям или собственному собору епископа и каноникам. В дополнение к своей церковной роли епископы играли важную политическую роль в качестве членов государственного совета, где они по степени старшинства стояли выше дворянства. Епископа титуловали «Ваша милость».
Центральным элементом богослужения в церкви было совершавшееся в ходе мессы символическое вкушение плоти и крови Христовой. Латеранский собор в 1215 г. постановил, что речь шла о реальном превращении хлеба и вина в плоть и кровь Иисуса Христа. В период позднего средневековья все большее распространение получали панихиды по усопшим, находящимся в чистилище, и мессы в честь Девы Марии и популярных святых, например Себастьяна, у которого искали защиты от чумы. Эти мессы служили священники-викарии с устанавливавшихся для этой цели боковых алтарей; в Лундском соборе было около 60 таких алтарей. Короли, епископы и знатные дворяне даже сооружали часовни, в которых ежедневно служились мессы. К Роскилльскому собору было пристроено около десятка часовен, самой крупной и самой красивой из которых, как это можно видеть и сегодня, была часовня Волхвов, сооруженная по распоряжению Кристиана I. Финансирование месс происходило через передачу церкви необходимого имущества. Таким способом церковь приращивала свое состояние в XV столетии. Подавляющее большинство людей, конечно, не могли себе позволить заказать богослужение, однако многочисленные гильдии в городах и на селе оказывались в состоянии решить эту задачу для своих членов.
Приходские священники в конечном счете несли главное бремя в деятельности церкви, однако они занимали низкое положение в церковной иерархии. А получаемое ими вознаграждение — освобожденный от налогов дом священника и третья часть приходившиеся на долю прихода десятины — было относительно скромным. Крупные монастыри и соборные капитулы на раннем этапе подчинили себе часть сельских церквей, вследствие чего работу священника чаще всего осуществлял низкооплачиваемый священник-викарий. Это явление, однако, не получило в Дании особенно большого распространения в отличие, например, от Англии, где the vicar со временем стал синонимом «приходского священника». Иногда король вознаграждал секретарей своей канцелярии, отдавая им приходские церкви, в отношении которых он имел право патроната, после чего там тоже назначался викарий.
Многие приходские священники имели в своем подчинении несколько приходов, что, по-видимому, было следствием сокращения численности населения. При соборах уменьшение доходов (снижение арендной платы за землю) приводило к совмещению должностей, хотя, конечно, такое положение, когда высокопоставленные иерархи могли занимать должности каноников при нескольких соборах, строго говоря, считалось дурным тоном.
Дворянство
Несмотря на все различия, дворянство в XV в. оставалось в основе своей тем же классом, что и в XII столетии. С одной стороны, это было сословие, власть и богатство которого основывались на его праве собственности на землю, а с другой — оно квалифицировалось как дворянство в силу своей службы монарху. Владение собственной землей давало дворянству самостоятельность по отношению к королевской власти — самостоятельность, которой церковь не располагала, во всяком случае, в период позднего средневековья. Дворянство объединяло в себе помещичью власть, политическую деятельность и способность к ведению войн. Это был властвующий класс — вместе с королем или против него.
Учитывая значение дворянства или, может быть, потому, что это значение было столь очевидным, титулование и формальности представляются несколько нечеткими. Дворянин титуловался как оруженосец[34] и опознавался по гербу на щите и на печати, однако некоторые дворяне посвящались в рыцарство королем и тем самым становились рыцарями и господами. Строго говоря, общего названия для оруженосцев и рыцарей не существовало, и только в XVI в. немецкое слово adel («дворянство») утвердилось в языке (это произошло одновременно с исчезновением посвящения в рыцари). Дворяне придерживались тех же обычаев в отношении имен, что и остальная часть общества, — человек нарекался тем именем, которое давалось ему при крещении; к этому имени, для более точной идентификации, добавлялось отчество или в некоторых случаях личное прозвище (родовое имя). Так, четыре поколения могущественного ютландского рода Гюлленстьерне звались попеременно Эрик Нильсен и Нильс Эриксен. Только после того, как король Фредерик в 1526 г. приказал дворянству принять родовые имена, члены рода Гюлленстьерне[35] приняли это имя, соответствующее их гербу.
Сильно развитым было понятие чести, и средство защиты своей чести дворянин видел в борьбе, «распре», причем в XIV в. такую распрю он мог затеять с кем угодно, даже с князем или королем. Совершенное Нильсом Эббесеном убийство графа Герта рассматривалось как распря, так что в 1351 г., когда ютландцы и голштинцы заключили союз против Вальдемара Аттердага, его семья выплатила «покаянную» сыновьям графа. Когда люди Вальдемара в 1355 г. убили ютландского дворянина, родственники и друзья убитого известили специальным письмом, что они отказываются от ведения «распри» с королем и его людьми, наверняка после того, как за убийство была выплачена компенсация. В XV в. и, во всяком случае, в XVI в. королевская власть превратилась в слишком мощное учреждение государства, чтобы речь могла идти о такой частной ссоре между дворянином и государем, но еще в 1467 г. Ивер Аксельсен с Готланда мог послать королю Кристиану письмо с извещением об отказе служить ему.
В 1405 г. назревал серьезный конфликт между двумя ютландскими дворянскими родами. Йене Нильсен из Авнсбьерга, главный судья Ютландии (!), убил Йенса Йенсена из Клаусхольма. Последний был сыном могущественного Йенса Андерсена (Брока) из Эструпа, и в дело с целью добиться примирения вмешались как королева Маргрете, так и Эрик Померанский. Это очень дорого обошлось Йенсу Нильсену. Он вынужден был обещать провести целый ряд заупокойных месс и устроить проведение паломничеств (этим профессионально занимались определенные люди) во спасение души Йенса Йенсена, и ему пришлось обещать, что он сам вместе с 200 рыцарями и оруженосцами попросит у Йенса Андерсена и его внуков прощения со словами: «Да будь я самым лучшим и могущественным рыцарем в Дании, я все равно принял бы на себя такое искупление». Род Броков защитил свою честь, а Маргрете обеспечила мир.