Звенело железо. Сверкали в свете луны окровавленные лезвия. Хрипя, падали в воду умирающие. Где-то на баке громко ругался шкипер.
Ну — ан гард, так ан гард! Даже не будем спрашивать — эт ву прэ… Судя по тому молодчику с двуручным мечом-бастардом, он явно готов к хорошей драке… Что ж — алле!
Ух! Как просвистело над головой тяжелое лезвие… Олег уклонился, даже и не думая парировать удар, ясно сознавал — не выдержит его клинок подобного — сломается… Значит — тактика изматывания, ложных атак — в общем, все излюбленные приемы Олега Иваныча. Парень-то здоров, однако, — ишь, как шурует, только успевай увертываться. Нагрудный панцирь, рукава закатаны, обнажены мускулистые волосатые руки… толщиной с Олегово бедро каждая. Пижон… А значит, руки-то мы у тебя и выцелим… А ну-ка — ан гош! Ложный выпад влево… Сейчас паренек должен раскрыться… Ага — так и есть… теперь быстрый перевод вправо… длинный выпад с завязыванием… Есть укол! И хороший!
Пронзенная насквозь правая рука противника повисла безвольной плетью… Правда, он все-таки успел быстро перехватить падающий меч левой. Может, с кем-то и прошел бы такой трюк, только не с Олегом Иванычем, который, в принципе, того и ждал… Молниеносный выпад в горло! Альт! Финита… Олег Иваныч оглянулся… И вовремя — позади уже маячил еще один.
Он был вооружен пикой длиной метра три — три с половиной и, обхватив древко обеими руками, удерживал наконечник на уровне груди Олега Иваныча. Левая нога разбойника была выставлена вперед, левая рука выдвинута, являясь вспомогательной, она лишь поддерживала оружие, основной удар наносился направляющей правой…
Совершив короткий замах, противник сделал быстрый выпад, целя Олегу в горло… Что, конечно, можно было предвидеть.
Без труда парировав удар, Олег Иваныч совершил ложный выпад, в свою очередь отбитый разбойником, который тут же перешел в контратаку, являвшую собой простое повторение первого удара. Вообще, противник оказался весьма опасным, опытным, ловким, быстрым. Дело усугублялось еще и явным несоответствием видов оружия. Копье и шпага. Разбойнику-то, видно, частенько приходилось орудовать против меча, а вот у Олега Иваныча опыт сражения с копьями отсутствовал начисто. Потому и действовал он крайне осторожно, не нарываясь. Изматывал, делал ложные финты, ждал… И вроде бы дождался… Противник, которому надоел затянувшийся поединок, перехватил копье и, подняв его повыше, нанес удар в голову, резко, почти без замаха. Олег Иваныч, конечно, отбил его, еще бы… но… но сделал это нарочито неуверенно, медленнее, чем нужно бы, словно действовал уже ну если и не из последних сил, то где-то рядом. И противник это почувствовал! Да, он был хорошим воином и, по идее, должен был пусть и не сразу, но повторить удар, обязательно повторить, только сделав его более сильным… а для этого нужен замах.
Ну, ну, замахнись же, ну!
Олег Иваныч нарочно пропустил пару ударов — якобы в последний момент уклонился. И вот дождался-таки!
Подняв копье над головой, противник замахнулся, снова целя в голову. Очень быстро он все это проделал… навряд ли прошла и секунда…
Но этого вполне хватило Олегу Иванычу! Длинный выпад всем телом… Клинок мелькнул блестящей неудержимой молнией и впился противнику в горло!
Не удержавшись, Олег Иваныч отсалютовал умирающему, подняв клинок вверх — все-таки это был достойный соперник…
Эт ву прэ?
Есть еще желающие? К сожалению, есть. И даже много…
Олег Иваныч уже потерял счет ударам. Орудуя у левого борта, он даже не оборачивался, чувствуя прикрытие с тыла. Первая атака, похоже, была отбита. Шебеки тяжело отвалили от борта «Пленителя Бурь», сгрудились, чтобы, перегруппировав силы, вновь броситься в битву.
Олег не обольщался: сотня человек — это сотня человек, минус, ну, может, с десяток убитых. Их же всего восемнадцать. И трое, кажется, весьма серьезно ранены.
Что-то нужно было придумать. Почему они не кричат, эти монахи-разбойники, не подбадривают себя, почему, наконец, не используют пушек? Продырявили бы борт «Пленителю Бурь» — положение его защитников резко осложнилось бы. Выходит, побаиваются шильники излишнего внимания городских властей. А раз побаиваются — надо его привлечь, это внимание-то. Битва разворачивалась в самом конце причала, практически посередине бухты. У портовых ворот — и то не слышно, чего уж говорить о городских улицах…
Почесав бороду, Олег Иваныч проворно нырнул в трюм. Именно там — он знал — хранились запасы пороха и ядер для двух кулеврин Свенсона. Щелкнув кресалом, Олег зажег свечку. Так и есть — аккуратными рядами лежали на полках небольшие мешочки. Сейчас… Устроим монахам небольшой фейерверк.
— Фейерверк? — заглянул в трюм шкипер, закивал обрадованно головою — догадался, что к чему.
Вместе с Олегом Иванычем стал носить мешки с порохом, складывая их в разъездную лодку — кимбу — на ночь (чтобы воры не умыкнули) затащенную на палубу судна. Плохой порох тогда делали — комки какие-то, рыхлости, пыль. В основном — пыль. Вспоров ножом несколько мешков, Олег щедро рассыпал порох. Кивнул шкиперу. Тот махнул рукой, и матросы, навалившись, сноровисто спустили лодку на воду. Покачиваясь на волнах, кимба билась о борт.
— Пожалуй, близковато, — поморщился Олег Иваныч. — Оттолкнуть бы чем, что ли…
В этот момент шебеки нападавших разом стукнулись носами в левый борт «Пленителя Бурь». Цепляясь за все, что можно, молча, с каким-то остервенением, незваные ночные гости снова полезли на палубу.
Вытащив меч, Олег Иваныч краем глаза взглянул на кимбу. Ее уже кто-то оттолкнул, только, похоже, перестарался — лодка покачивалась на волнах саженях в десяти от судна.
Выхватив факел из рук матроса, Олег Иваныч с силой метнул его в кимбу. Недолетев несколько вершков, факел с шипением упал в воду.
Вновь закипела битва, и уже не до факела стало — быть бы живу. Хмуро звенело железо, хриплые стоны раненых звучали музыкой битвы. Шкипер Эрик Свенсон внезапно возник на баке с луком в руках.
А кимба была уже далеко — ветер нес ее в море.
Факел?
Обмотанные промасленной тряпицей стрелы!
Выстрел…
Еще один…
Страшной силы взрыв потряс Нарвскую гавань! Жахнуло так, что у Олега заложило уши. Огненный красно-желтый шар яркой молнией унесся в черное небо. Подняв тучу брызг, упали в воду обломки. Поднятой волной перевернуло пару шебек. Тяжелые латы тащили людей на дно, лишь немногим посчастливилось добраться до берега. Той же волной «Пленителя Бурь» швырнуло на пирс. Громко треснула лодка, попавшая меж судном и пирсом, и ужасный вопль боли пронзил ночную тьму…
От городских ворот порта, все ближе, текла к причалу прерывистая светящаяся река. То, держа высоко в руках пылающие факелы, спешил к месту битвы отряд городской стражи.
Уцелевшие «монахи» быстро повернули оставшиеся лодки в сторону моря. Их не преследовали — кому надо-то — лишь капитан Эрик Свенсон погрозил им вслед кулаком, поросшим рыжими волосами.
Потом ужинали, уже под утро. Угощали вином начальника стражи. Тот пил охотно, улыбался, поглаживая усы, видно было — доволен. Еще бы не доволен — заработал за какие-то пять минут десять кельнских грошей — и это практически безо всякого риска.
Матросы убирали с палубы раненых и убитых. Раненых шильников стражники уносили с собой, а мертвых пока оставляли здесь же, на пирсе, складывая их аккуратными штабелями.
Уже под утро, проводив начальника стражи, Олег Иваныч быстро осмотрел трупы. Все, как на подбор, крепкие молодые ребята. Под монашескими сутанами — обычное платье: узкие штаны да куртки. Сорванные сутаны валялись рядом, на пирсе. Оружие и доспехи теперь составили законную добычу экипажа «Пленителя Бурь».
— Ганза! — похлопывая ладонью по трофейному панцирю, заявил капитан Свенсон. — Ганза…
Да, похоже, больше и некому было, кроме ганзейцев-то. Это ведь им вольная торговля с Новгородом — нож в горло. Монополисты хреновы…
А вон тот парень, у края пирса, похоже, еще совсем недавно был у Хорна ван Герзе. Иль — показалось?
Олег Иваныч склонился над трупом, заглядывая в широко открытые глаза… Нет, показалось…
Он отошел уже, собираясь подняться на палубу, как вдруг услышал чей-то слабый стон. Обернулся, прислушался… Мало ли, средь умерших затесался и раненый. Олег Иваныч не был совсем уж лишен гуманизма.
Точно — кто-то стонал. Не здесь, на причале, а — ближе к воде…
Перемахнув через каменное ограждение пирса, Олег Иваныч спустился вниз. У самой воды, лежа на животе, стонал раненый. Под правой лопаткой его торчала стрела.
Олег подошел ближе, чуть повернул голову раненого.
Спиридон Кривой!
Единственный глаз шильника замутился, из груди вырывалось прерывистое дыхание.
— Ум-ру… — тихо прошептал Спиридон, узнав Олега. — Поставь… свечечку… Тихвинской…