Вот только спать мне не хотелось. Спасибо, выспалась.
- Кто ещё здесь был? – задала я вопрос парню, после того как лекарь вышел.
Белобрысик пожал плечами.
- Никого.
Я хмуро откинулась на подушки. Мне, наверное, все же почудилось, не мог же какой-то король явиться по мою грешную душу. Глюки в таком состоянии – не удивительны. Кстати, на счет глюков. Что мне там ЧП говорил? Правильно, придушить обещал. И самое обидное, что ему досталось далеко не так, как мне, а мстить собрался, словно я его убить пыталась. Жизнь – боль.
Несмотря на то, что спать я не хотела, всё же неведомая сила утащила меня в мир сновидений. Правда, поняла я это только, когда мне в ухо завопил крылатый ужас.
- Василиса! Василиса, сколько можно дрыхнуть?!
Я уставилась на мышь и нахмурилась.
- Ты почему на русском говоришь?
Мышь как-то подобрался весь, но ответил мне Авис, сидящий на стуле рядом с моей постелью.
- Он же твой фамильяр. Тебя, когда сюда переместили, он вопил как резаный, и был таким голодным и несчастным, что мы…
Договорить Авису не дали. Крылатый оттолкнулся от меня, распахнул крылья и стрелой помчался к белобрысому, чтобы хорошенько хлестануть ему крылом по симпатичной мордахе.
Шлеп!
- Трепещи и бойся, язык! Глазенки повыкалупываю, волося повыдергаю, ты у меня месяц (цензура) будешь. Живого места, (цензура), не оставлю. Десять нарядов влеплю, будешь (цензура) сортиры зубной щеткой драить! В рот мне ноги, если я из тебя (цензура) не сделаю…
И пока крылатое зло выдавало сию тираду, я медленно, но верно осознавала, чьи это фразы. Причем все на русском! Причем вперемешку. Я сплю? Потому что, если сплю, то это ладно… А иначе, откуда он выражается, фразами моей бабушки? Или откуда знает способ наказания нашего воспитателя в военном лагере? А про «в рот мне ноги»? Я вообще ничего не понимаю, вот вообще! И судя, по глухому стуку об пол чьей-то отвисшей челюсти, не я одна.
- (Цензура) это кто? – спросил охреневший белобрысик.
- Конь в пальто! Еще раз заикнешься про голодного меня, я тебе ноги вырву! – взревел мышь, сделал кульбит и вернулся ко мне. Причем резко сменил ипостась на добренького и верного мышонка. И глазки такие, полные любви и обожания, что я даже передумала допрос с излишним пристрастием устраивать. Просто брезгливо схватила недомерка двумя пальцами за шкирку и приподняла так, чтобы мой взгляд казался ещё страшнее, чем был. Ну, знаете, когда исподлобья смотришь, сразу оппонент как-то сжиматься начинает.
- Рассказывай сам или я тебе крылья обрежу, будешь тьмой бескрылой.
Морда скуксилась, выражая крайнюю степень обиженности.
- Ничего не скажу. Режь! А чем, кстати, резать будешь?
- Так отгрызу! – И улыбнулась во все двадцать восемь. Да-да, зубов мудрости не имею.
В палату в этот момент вошел лекарь и удивленно приподнял брови, глядя на своего помощника, тот до сих пор был в ступоре и что-то бормотал, я не вникала до определенной фразы.
- Конь в пальто… - повторил он ругательство мыша.
Лекарь удивился, но не стал узнавать, в чем дело.
- Адептка, Вас вызывает ректор. И я догадываюсь зачем. – Он вытянул из балахона какой-то пузырек с темной жидкостью, доверия не вызывающею, и протянул мне. – Это на случай, если нервы будут шалить.
Чего? Ректор? Успокоительное? Похоже, меня ждет взбучка.
- И прошу Вас, девушка, не приходите ко мне сегодня. – Устало выдохнул он.
Я недоуменно взглянула на мыша, он мне ответил тем же. Но ничего не оставалось, кроме как, пойти и выяснить у ректора, в чем дело.
Уже у порога, я вспомнила, что мне о моем состоянии ничего не говорили.
- Доктор, а сколько я тут пробыла?
Лекарь нахмурился, но ответил.
- Четыре дня. Ваш мозг был сильно поврежден. Я так понимаю, адептка, Вы, не рассчитав силы, влетели головой в камень. Поэтому будьте осторожны, впредь. Сила Ванпайра во много раз превосходит человеческую, но сильно поврежденный мозг может и не восстановится, помните об этом. – Он повернулся к помощнику. – Авис, проводи их до ректора.
И мы оставили палату лекарского обиталища. Таких палат оказалось всего четыре, это говорит о многом, значит, серьезных случаев не бывает. И есть надежда, что я действительно сюда не вернусь.
- Надо же быть идиоткой, чтобы так позорно травмироваться – вещал мышь, прыгая по стене. – Сначала всю академию на уши подняла, а потом в кому сгинула, согласись ты катастрофа?
- Заткнись, чудовище. – Хмуро ответила я.
Четыре дня в отключке! Пресвятые ананасы, вот это я выдала! И так ничего здесь не знаю, так ещё и занятия пропустила. Одногруппники, наверняка, меня высмеют после этого случая. Боже, за что?!
- Авис, а сейчас ночь воскресенья или утро понедельника?
- Понедельника – пробурчал он.
- Между прочим, у тебя занятия уже полтора часа как идут. – Встрял болтливый мышь.
Уже?! Так, у меня крайне мало времени. Думаем.
На меня идет охота и, судя по первому нападению, методы и средства использовать будут любые. А если не выгорит, то и грохнуть не побрезгуют. Хотя меня ЧП грохнуть обещал, так что это в любом случае произойдет. Ну и чего делать? Чтобы вся эта свора отстала, мне нужно либо сдохнуть, либо дать себя укусить. А где гарантии, что ЧП после этого успокоится? Правильно, гарантий нет. И вспомнилась мне одна фраза нашего взводного в военлагере.
- Эврика!!! – завопила я, пританцовывая. Студенты, что проходили мимо шарахнулись и сверкнули пятками где-то вдали. Авис вообще оказался на одном из подоконников, а мышь шлепнулся со стены, в подозрительно неподвижной позе, прикидывался.
- Я просто его сама укушу! – Вещала радостная я. – «Если изнасилование неизбежно, тогда расслабьтесь и насилуйте». – Я даже крутанулась на месте на радостях. – О…
Сработал закон подлости вселенской богини Подставы, если таковая, конечно, существует, но я почему-то в этом не сомневалась. От моего манёвра, я чуть носом в мужскую, вкусно пахнущую, грудь не уткнулась.