Села ждала, глядя на него. Видя, что он не спешит обнять ее снова, она развязала тесемки у горла. Не сводя с Райфа глаз, она обнажила маленькие коричневые груди, приложила ладонь к сердцу и сказала:
— Полный.
Райф, как это ни смешно, почувствовал, что вот-вот расплачется. Он так долго боролся и так мало получил взамен, что забыл, каково это — получать подарки. Он знал, что не заслуживает такой щедрости, но это не мешало ему желать Селу. Рывками он стащил с себя собственную, косматую и облезлую тюленью парку, которую дал ему Садалак. Пусть Села полюбуется белыми шрамами, которые он заработал у Даффа, и рубцами от пыток, которым подверг его Собачий Вождь. Время и лечение не слишком поправили дело. Черные швы, которыми украсил его Ангус Лок, используя прокипяченный конский волос, давно удалены ножом того же Ангуса, но следы от них до сих пор бугрятся на коже.
Но если Райф думал вызвать у Селы отвращение, то он ошибся: она разглядывала его с любопытством и явным знанием дела. Она и руку к нему протянула, но он отстранился.
— Плохо, — сказал он и приложил ее ладонь к своей груди. Свидетель Смерти... Боясь поддаться желанию, он встал. Голова кружилась, и он понимал, что не сможет больше остаться здесь, не обняв Селу. Он подхватил с пола парку и вышел в ночь.
Трескучий мороз не сумел охладить его кровь. Возбуждение и стыд по-прежнему обуревали Райфа. Не в силах справиться с горячечными мыслями, он шел к морю, притягиваемый его шумом и его мерцающей синевой. Звезды освещали ему дорогу. Горы на севере отмечали границу земель, где не бывал еще ни один кланник. Там лежит Озеро Пропавших, а за ним — Дробящиеся Поля и бескрайние льды Последнего моря. Райф вспомнил отца. Тем постоянно рисовал для своих детей карты на земле и на снегу. Толстыми пальцами он вычерчивал леса и линии побережий, а иногда, чтобы позабавить Эффи, сгребал землю в кучки, изображающие горы. Его уроки всегда были связаны с кланами.
«Вот Молочная, которая впадает в Быструю. Кланники, впервые пришедшие на ее берега, назвали ее так из-за белых вод, которые стали такими из-за пыли с сулльских Белых Рудников... Вот Плавучие острова. Когда Арлек Дрегг, Неугомонный Вождь, открыл их, он велел своим людям строить лодки, чтобы поглядеть на них вблизи. Но дреггийцы ничего не смыслят в судоходстве, и лодки, которые они сляпали, затонули вместе с ними на середине пролива... Часть пустошей, лежащая за этими вот холмами, называется Долиной Рва; там живут Увечные, которые бросают своих мертвых в Ров, выколов им глаза».
Райф ступил на прочный прибрежный лед, выдающийся в море наподобие каменного мола. Лед создавал собственную погоду, и вокруг ног Райфа кружились ледяные вихри. Впервые после ухода из землянки он ощутил холод. Ошеломленный силой и свирепостью этого холода, Райф поспешно завязал парку. Жители деревни брали отсюда лед для своих нужд. Соль давно выветрилась из верхних его слоев, и они представляли собой застывшую пресную воду. Должно быть, море из-за этого становится еще солонее, ведь льды питают его всю долгую зиму.
Пора уходить отсюда. Зима уже переломилась, и небо впервые за много дней обещает ясную погоду. Аш немного опередила его, и теперь их пути вряд ли пересекутся. Ему понадобится провизия, теплая одежда — и оружие. И чтобы кто-нибудь показал ему дорогу, хотя бы на первых порах. Он слишком многого хочет от чужих ему людей, но иного выхода нет. Здесь оставаться больше нельзя. Он видит, как смотрят на него здешние мужчины. Придется поискать себе другое место, где к нему будут относиться без страха и недоверия.
Ему надо вернуться на земли кланов.
— Огни Богов горят в эту ночь.
Райф обернулся и увидел позади Слышащего, закутанного в лохматые меха.
— Не туда смотришь, кланник. Огни Богов горят только на севере.
Райфу ничего не оставалось, как повернуться лицом к северу. Огни он увидел не сразу — они поднимались из-за гор медленно, как зеленый дым. Затем горизонт озарился, словно от лесного пожара, бушующего в какой-нибудь немыслимо далекой долине. Даже в клановых землях, где сполохи редко видны, знают, что чужие, неведомые кланам боги посылают их, чтобы возвестить о переменах. Райфу не хотелось думать об этом, и он спросил:
— Когда ты вернулся?
— Прошлой ночью.
Райфу следовало бы удивиться, но он не удивился. У этого старичка неистощимый запас всяких фокусов.
— Ты услышал тюленей?
— Да.
— И что же?
— Они не пришли. — Слышащий подошел и стал рядом с Райфом. Его сморщенное, дубленое лицо казалось зеленым при свете Огней. — Они уплыли на запад, далеко от суши, и рыбы с креветками тоже.
Райфу показалось, что Слышащий винит в этом его, и он сказал:
— И я ухожу. Завтра.
— Это хорошо.
— Надо, чтобы кто-то показал мне дорогу на восток.
— Тебе нельзя идти за ней следом.
— Знаю, но в свой клан я тоже вернуться не могу.
— И поэтому ты идешь в Пустые Земли.
— Поищу там Увечных, — кивнул Райф.
Лед скрипел, и море под ним вздымалось. Где-то далеко две льдины терлись одна о другую, точно там пилили дерево. Райфу даже в голову не пришло, что старик может и не знать, кто такие Увечные, — стиснутые челюсти Садалака говорили сами за себя. Увечные большей частью бывшие кланники. Тем говорил, что впервые они появились в тот год, когда Барни Дхун истребил клан Морро из ревности к своей жене, Мейде Прекрасной. Сотням обездоленных морранцев некуда было деться: ни один клан не брал их к себе, опасаясь гнева Темного Короля. Предание гласит, что они ушли на север, в холодную пустыню, и суровая жизнь изменила их. Среди них нет ни одного целого человека: страшные тамошние морозы и свирепые хищники позаботились об этом. Каждый кланник знает, что у них нет чести, поэтому они устраивают набеги на деревни, уединенные усадьбы, сторожевые посты и охотничьи отряды. Священного камня, который служил бы пристанищем богам, у них тоже нет. Жизнь у них трудная, известно о них очень мало, но Райф полагал, что ему они подойдут. Предателям и отверженным выбирать особенно не приходится.
Райф ожидал каких-то возражений со стороны Слышащего, но тот, помолчав, повернулся к дому и сказал:
— Пойдем. Огни красные, и старому человеку тревожно стоять под ними.
Райф медлил, и старик добавил:
— Девушка ушла. Я отправил ее домой и велел ей забрать мясо.
Желание вспыхнуло в Райфе с новой силой, и он покраснел, не зная, известно ли об этом Слышащему.
Он мог бы поклясться, что старик умеет читать мысли, потому что Садалак нахмурился и покачал головой.
Вновь оказавшись в теплой землянке, Райф первым делом заметил, что немой ворон вернулся на свой насест. При виде Райфа он стал кивать и издавать утробные звуки, словно его одолевала рвота. Райф воспринял это как оскорбление. Лампа из мыльного камня, за которой Села так заботливо ухаживала последние два дня, нещадно коптила. Райф хотел поправить фитиль, но Слышащий отпихнул его и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});