Я понял, что Гавриил Харитонович, уже год пробыв председателем Моссовета, очень плохо себе представлял структуру управления городом, не вник даже в то, какие есть в городе службы и какое между ними взаимодействие. Он больше занимался политикой как сопредседатель Межрегиональной группы. Поэтому он в хозяйственные вопросы вникал мало.
И вторая задача, которую Попов себе ставил — он это мне сам недвусмысленно сказал: изменив структуру города, он пытался разрушить районные партийные организации, потому что административная структура города соответствовала политической структуре.
«Ну, Юрий Анатольевич, — спросил он, — когда будем районные комитеты партии ликвидировать?» Я ответил: «Мы не будем райкомы ликвидировать. Другое дело, что мы будем оставаться в рамках ваших административных образований и, может быть, какие-нибудь советы секретарей райкомов над этим создадим. Но ломать структуру не станем».
Часа два продолжалась беседа у Яковлева. Потом Попов ушел, а меня Александр Николаевич попросил задержаться. Сказал задумчиво: «Вот видишь, с Поповым можно нормально работать. Он прислушивается к нашей точке зрения. Так что давай, контактируй с ним более плотно».
Когда Горбачев вернулся из отпуска, я ему доложил о выполненном поручении. Рассказал все подробно, высказал свои соображения по поводу неправомерности такой реорганизации города, когда население ставилось в сложное положение: девять округов — значит девять управлений милиции, загсы и прочее. Все становилось значительно сложнее. Нужно было делать по-другому, более тщательно продумать. Кстати, именно таким путем в дальнейшем и пошли.
Я сказал тогда, что у меня сложилось впечатление, что Попов Александру Николаевичу Яковлеву значительно ближе, чем Прокофьев. На это Горбачев ответил: «Ты знаешь, у меня впечатление, что у него в голове такие мысли, которые он даже мне боится высказать». То есть он со мной, как я теперь понимаю, просто заигрывал и хотел как-то дистанцироваться от Яковлева. Но в действительности все было далеко не так.
А позиция такая была выбрана потому, что они скрывали свои истинные намерения и не хотели говорить о той идее, которая ими руководила.
На самом деле шла самая обычная капитализация нашего общества. Шла она под прикрытием лозунгов: вначале — «Больше социализма — больше демократии», потом — «социалистический рынок», потом просто «рыночные отношения», которые привели к первоначальному накоплению капитала, формированию криминальной экономики.
В 1990—1991 годах народ был доведен до такого состояния, что обывателю стало наплевать на то, какой у нас будет общественный строй. Важно было обеспечить семью едой, одеждой, обеспечить нормальное человеческое существование. Идеи уже никакой не было. Говорить о каких-то идеалах при резком падении жизненного уровня, при стагнации производства стало невозможно. В результате горбачевской перестройки довели людей до той грани, когда им стало наплевать на любые идеалы. Важно было лишь выжить. Таков итог деятельности Горбачева и тех людей, которые стояли у руководства экономикой нашей станы. Это результат их совместных усилий.
В то время постоянный долг Советского Союза составлял примерно 22—25 млрд. в год. Это абсолютно нормально при населении в 250 млн. человек. Был текущий долг, который регулярно оплачивался процентами и погашался. Но с 1985 по 1990 год, за пять лет, внешний долг подскочил до 85 млрд. У нас ничего значительного типа БАМа за это время не было построено, была свернута космическая программа...
Мой маленький внук, когда просил игрушку, а ему отвечали, что денег нет, интересовался: «Деда, а куда деньги деются?» Вот и я спрашиваю: «Куда деньги деются?» 60 млрд. долларов — куда они пошли, куда делись?! Даже на строительство дачи в Форосе или шести особняков под Москвой, на бриллианты для жены столько потратить невозможно.
Кто их присвоил, те знают, куда они делись. Это крупная экономическая диверсия. Такие суммы вроде бы получены страной! Но зарплата у людей не повышалась, жизненный уровень, наоборот, снижался...
К великому моему сожалению, говорить о том, как страна катилась в пропасть, можно долго. И о том, как рвались межреспубликанские связи, и о загадочной пропаже золотого фонда СССР, и о том, что демократизация в нашем обществе была невозможна без демократизации партии.
Можно анализировать злосчастные реформы, которые вели к подрыву экономики СССР. И о национальном вопросе, что был «пущен на самотек» и приобрел чудовищные, уродливые формы дикого национализма. Многое было подорвано нашей политикой в духовной жизни и экономике.
Нельзя забывать и специфическую заинтересованность Запада. Я никогда никому не поверю, что, скажем, руководство США или руководство транснациональных корпораций, руководители мирового капитала заинтересованы, чтобы мы хорошо жили. Ничего подобного! Они заинтересованы в том, чтобы как можно больше выкачать из России. И делают это!
Кризису содействовали неумелые и неумные реформы перестройки. Но есть и что-то неподвластное анализу, существует какая-то тайна, почему страна развалилась так стремительно. И, вероятно, неверно обвинять в этом только отдельные личности.
Называя себя партией диалектического материализма, КПСС по этим вопросам поступала, как самый заскорузлый догматик. В итоге принуждена была приступить к этой самой пресловутой перестройке, которая вообще скорее похожа на вредительство. А надо было учиться у Ленина: за военным коммунизмом — продналог, продразверстка, потом нэп. И все за какие-то пять-шесть лет! То есть меняется ситуация — меняется экономическая политика.
Коротко причину развала партии и государства можно изложить так: осуществляя глобальные проекты, оказывая поддержку мировому содружеству социалистических стран, КПСС и советское государство не уделяли достаточного внимания потребностям своих советских людей. Абсолютизация марксистско- ленинского учения сдерживала творческую инициативу народа.
По мере перехода от индустриального к постиндустриальному этапу развития экономики жесткое администрирование все больше сковывало гражданскую инициативу, способствуя появлению и росту «теневого» сектора и коррупции чиновников. Руководством КПСС не внедрялось то положительное, что имелось в рыночной экономке развитых стран, в то время как эти государства использовали многие методы управления экономикой, успешно зарекомендовавшие себя в СССР.
В 50—80-е годы прошлого века менялась социальная структура нашего общества, стремительными темпами повышался образовательный уровень советских граждан. Это требовало демократизации политической системы, большой честности и открытости во взаимоотношениях между обществом и властью. Однако господствующая в то время идеология оставалась практически неизменной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});