Излюбленное блюдо праздничного японского стола – сырая рыба. Причем именно тот ее вид, который наиболее вкусен в данное время года и в данном месте. Каждое блюдо славится натуральными свойствами продукта, и оно должно быть приготовлено именно в лучшую для него пору.
В японской кухне нет соусов, которые изменяли бы вкус кушанья. Главная приправа – «адзи-но-мото», или буквально «корень вкуса». Ее назначение – усиливать присущие каждому продукту вкусовые особенности. Если, к примеру, бросить щепотку этого порошка в куриный бульон, он будет казаться более наваристым, то есть более «куриным».
Можно сказать, что роль «адзи-но-мото» символизирует собой японскую кулинарию, девизом которой можно назвать слова: «не сотвори, а найди и открой!»
Чай на закуску, суп на десерт
Как и в других странах, застолье в Китае и Японии играет незаменимую роль смазки в сложном механизме личных, деловых и общественных отношений.
Важная особенность китайской и японской кухни состоит в том, что каждое поданное блюдо предназначено всем, кто сидит за столом. Лично для себя никто ничего не заказывает. Поэтому ходить в китайский, да и в японский ресторан лучше компанией, оптимально из восьми, минимально из четырех человек.
Дело в том, что принято заказывать столько же блюд, сколько людей за столом (холодные закуски не в счет, ибо в отличие от русского застолья они играют минимальную роль).
Получается, что идти в китайский ресторан вдвоем – значит, лишить себя такого важного преимущества этой прославленной кухни, как разнообразие. А если за столом хотя бы две пары, то четыре блюда и суп уже составят гармоничную трапезу (порции бывают на восьмерых либо на четверых).
Застолье в Китае поражает иностранцев тем, что перед началом трапезы гостям предлагают чай, а в заключение ее подают суп. В сравнении с привычным для нас порядком все идет с точностью до наоборот.
А между тем современные диетологи убедились в мудрости этой традиции. Выпить чаю, прежде чем сесть за праздничный стол, полезно. Это все равно что зимой прогреть мотор перед выездом из гаража.
Остро-кислые супы в конце пиршества тоже помогают пищеварению. Они освежают и отрезвляют лучше, нежели чашка кофе. Выпив пиалу такого супа, чувствуешь, что восемь или даже двенадцать съеденных блюд «улеглись на свои места».
Имеет свое объяснение и другая традиция китайского застолья, которую мы порой нарушали, собираясь в Пекине своей компанией. Согласно этикету, пока произносят тосты и пьют, на стол не подаются рис и лапша. Все эти заменители хлеба полагается есть лишь после того, как покончено с алкогольными напитками.
Старинное правило созвучно современным идеям Шэлтона и Брэгга о раздельном питании. О том, что углеводы желательно поглощать отдельно от животных белков, то есть мяса и рыбы.
За столом скрупулезно соблюдается этикет. Главного гостя просят первым выбрать свое любимое блюдо. К примеру, он заказывает говядину с ростками бамбука. Второй по рангу гость выбирает кисло-сладкого карпа. Третий – куриные грудки с зеленым перцем. Поскольку мясо, рыба, птица уже названы, следующие гости вправе добавлять блюда из креветок, овощей и так далее. Хозяин завершает заказ так, чтобы получился удачный ансамбль.
На государственном банкете, где подают двенадцать, а то и шестнадцать блюд, на стол принято класть меню, дабы гость распределил силы на столь длинной дистанции.
За семь лет работы в китайской столице в 50-х годах у меня накопилась целая коллекция таких карт с гербом. Просматривая их потом, я поразился, что ни одно название кушанья не появилось дважды. Как мне потом пояснили в госсовете КНР, все провинции по очереди присылают на дежурство в столицу своих лучших поваров. И есть люди, которые специально следят за тем, чтобы названия блюд не повторялись.
Впрочем, и без моей коллекции очевидно, что фантазия китайских кулинаров поистине не знает границ.
Три истока
Чжунго – Срединное государство. Так именуют китайцы свою страну с тех пор, как император Цинь Шихуан в 221 году до новой эры объединил семь враждовавших княжеств в бассейне Хуанхэ и построил Великую стену для защиты от набегов кочевых племен.
Китайский иероглиф «чжун» (середина) напоминает букву «Ф», ибо символизирует мишень, посредине пробитую стрелой. Китайцы с глубокой древности привыкли считать свою страну центром Поднебесной, а на другие народы взирать как на варваров или своих вассалов. Этот наивный эгоцентризм наложил глубокий отпечаток на национальный характер.
Под его воздействием в сознании китайских правителей укоренилось пренебрежение к остальному миру – изоляционизм и консерватизм. А это привело к роковым последствиям, когда с середины ХIХ века Китай стал объектом колониальной экспансии западных держав и Японии.
Если Китай – центр Поднебесной, а Пекин – столица Срединного государства, то центром столицы должен быть императорский дворец.
Своей расчерченностью и симметрией город отражает присущий китайскому характеру рационализм, склонность к субординации и порядку. Именно такую столицу должен был построить себе народ, который возвел в ранг религии то, что мы привыкли называть «китайскими церемониями».
Конфуцианство, даосизм и буддизм
То, как сложились эти черты, помогут понять три ключа к китайской душе. Это, как говорят жители Поднебесной, «три великих учения» – конфуцианство, даосизм и буддизм. Их зарождение совпадает по времени с расцветом древнегреческой цивилизации. Но, в отличие от Древней Греции, философия в Китае существовала не сама по себе, а была непосредственно подчинена политической практике.
В наибольшей степени это относится к конфуцианству. Строго говоря, это не религия, а морально-этический кодекс. Его главная цель – нравственное совершенствование человека.
Конфуций появился на исторической сцене 25 веков назад, в эпоху Сражающихся царств, в смутное время нескончаемых междоусобиц, когда главным стремлением людей была жажда мира, стабильности и порядка. Проблемы управления государством, отношений верхов и низов общества, нормы нравственности и морали – вот стержень учения Конфуция.
Если конфуцианство родилось как протест против смутного времени, то даосизм можно считать реакцией на деспотию власти. Основатель этого учения Лаоцзы называет словом «дао» (буквально – «путь») естественный ход возникновения, развития и исчезновения всех вещей, а также поведение, соответствующее природе человека и законам Вселенной. Даосизм осуждает не только деспотический произвол, но и моральные заповеди. Это призыв сбросить оковы власти, бремя обычаев и традиций, вернуть народ к примитивной простоте и неведению.