Читать интересную книгу Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского - Феликс ШАБУЛЬДО

Имеются определенные основания считать, что в 1380 г., одновременно с образованием Новгород-Северского удела Дмитрия-Корибута, из состава Чернигово-Северского княжества были также выделены Чернигов и Стародуб с их землями, которые составили отдельные княжества под властью Константина Ольгердо- /90/ вича и Патрикея Наримантовича (Давидовича), внука Гедимина. Князь Патрикий Давидович стародубский, княгиня его Елена и сын их Иоанн упомянуты в Любецком синодике.[396] Р. Зо- тов предполагал, что он владел Стародубом еще до своего появления в Новгородской земле.[397] Служилым князем Великого Новгорода Патрикий Наримунтович был в 1383–1386 гг. и в последний раз в 1397 г.[398] В 1388 г. стародубский князь пребывал при дворе Владислава-Ягайла.[399] После смерти Патрикея Наримунтовича Стародубское княжество унаследовал его сын Александр, подписавшийся как Alexander de Starodup на договоре Литвы с Орденом в 1398 г.[400] Известна также присяжная грамота Александра Патрикеевича Стародубского, данная им королю Владиславу-Ягайлу в 1401 г.[401]

Константин, один из младших сыновей Ольгерда от его первого брака, являлся в 80-х гг. XIV в., наряду со Скиргайлом и Дмитрием-Корибутом, ближайшим сторонником Ягайла. Уже в 1383 г. он играет видную роль в политической жизни Великого княжества Литовского, принимая активное участие в переговорах Ягайла с орденским магистром Конрадом Цоллнером.[402] Все это позволяет предполагать, что к тому времени Константин Ольгердович уже получил от Ягайла значительные владения на Руси, которыми, как уточняет Хроника Быховца, были Чернигов, а позднее и Черторыйск. На близость его владений к восточным границам Великого княжества Литовского указывает участие Константина Ольгердовича в походе против смоленского князя Святослава, осадившего в 1386 г. своими войсками Мстиславль.[403] В 1393 г. Константина Ольгердовича уже не было среди живых.[404] Его сыновьями были Глеб, плененный крестоносцами в 1390 г. и не возвратившийся в Литву,[405] Василий – родоначальник князей Черторыйских на Волыни,[406] и, возможно, Гридко (Григорий) Константинович, за верность которого в 1392 г. ручалась Скиргайлу большая группа князей и бояр, в том числе и некоторые черниговские и северские.[407] По-видимому, в том же 1392 г. Чернигов был изъят из-под власти сыновей Константина Ольгердовича и в 1399 г. вместе с другими землями Северщины передан Свидригайлу Ольгердовичу. В 1408 г. последний перешел на службу к московскому князю, а с ним – князья путивльский, звенигородский, хотетовский, менский и "бояре Черниговские, и Дебрянскы Стародубскыи и Лоубутескыи и Ярославскыи".[408]

Источники свидетельствуют о наличии в XIV в. верховной собственности удельного князя на территорию подвластного ему княжества, проявлявшейся в его праве на суд и сбор дани. Как политический глава местных феодалов и верховный землевладелец, удельный князь распоряжался землями княжества, разда- /91/ вая отдельные участки вместе с крестьянами церквам, монастырям и боярам, освобождая последних от выплаты податей и суда своей администрации, контролировал исполнение ими военной службы, собирал в свою казну торговые пошлины и др.[409] Экономическое могущество удельного князя составляли не только дани и повинности, судебные поборы, взимаемые с подвластного населения, но и доходы, поступавшие с его домениальных владений, на которых находились княжеские хозяйства ("дворы" и "дворцы").

Управление княжеством удельный князь осуществлял при помощи своих наместников, назначаемых в волости и поветы из числа местных феодалов или же слуг-дворян. На Руси уряд наместника окончательно образовался в XIV в.[410] На местах наместники ("державцы", воеводы) обладали всей полнотой административно-судебной и военной власти, исполняя функции как княжеских домениальных, так и государственных управителей.[411] Им подчинялись тиуны в дворах-селах или же городках и волостях, которые надзирали за княжеским хозяйством, собирали дань, творили суд над крестьянством. Тиуны имели заместителей – наместников тиунских.[412] Характерной чертой управления волостями и пригородами была система "кормлений", при которой часть поступавшей от населения дани использовалась для содержания наместников-"державцев". Наместничества приобрели значение важного источника доходов для верхней прослойки местных феодалов, сосредоточивших в своих руках наиболее значительные административные должности.[413]

Высшие придворные чины государственно-вотчинного аппарата власти вместе с сановниками православной церкви составляли ближайшее окружение удельного князя – его совет ("раду") – сословный орган местных землевладельцев. С участием "рады" удельный князь решал вопросы законодательства, управления, пожалования земельных владений, отношений с церковью, а иногда и внешней политики. В изучаемый период боярская "рада" приобрела такое большое значение, что заменила другой орган представительства феодалов в городах – вече, которое созывалось лишь в чрезвычайных случаях.

Военную силу удельных княжеств составляло феодальное ополчение, формировавшееся в основном из представителей военно-служилого землевладельческого сословия – рядового боярства, на котором лежала обязанность исполнения "конно и збройно" постоянной военной ("земской") службы. В состав ополчения входили также военнообязанные крестьяне – слуги домениальных земель удельного князя. Со своими вооруженными отрядами служили военную службу великим удельным князьям /92/ титулованные и нетитулованные крупные землевладельцы – князья, паны и магнаты.

Так в основных чертах можно охарактеризовать общественно-политическое устройство подвластных Литве земель Юго-Западной Руси в XIV в. по современным ему источникам, а также по документальным свидетельствам более позднего времени. Без каких-либо принципиальных изменений оно сохранялось на протяжении большей части изучаемого периода. Лишь в самом конце под влиянием централизаторской политики литовского великокняжеского правительства начался процесс постепенной деформации традиционной для этих земель структуры власти, распространившейся после заключения польско-литовской унии и на общественно-политическую структуру. Однако первые существенные результаты подобных изменений приходятся уже на XV в., т. е. выходят за хронологические рамки данной работы.

2. Централизаторская политика

литовского великокняжеского

правительства и ее воздействие на

положение земель Юго-Западной Руси

Великое княжество литовское было экономически и политически, культурно и этнически неоднородным государственным образованием. Включенные в его состав восточнославянские земли (белорусские, большая часть украинских, а также некоторые русские (великорусские) княжества – Смоленское, Брянское и ряд менее крупных, расположенных в верховьях р. Оки), с более высоким уровнем экономики, социальных отношений и культуры составляли около 9/10 государственной территории.[414] Примерно такое же соотношение существовало и между населением. Особенности структуры Литовского государства нашли отражение в титулатуре великих князей литовских. Так, еще в первой половине XIV в. Гедимин именовал себя "королем литвинов и русских" или же "литвинов и многих русских". Его преемники также подчеркивали свои верховные права на земли Руси, именуя себя "князьями литовскими и русскими" или "вотчичами русскими".[415]

Пребывание части восточнославянских земель в составе Литовского государства способствовало усилению разнообразных связей между ее населением и оказало большое влияние на социально-экономическое и культурное развитие собственно литовских земель. Определяющим ингредиентом этого влияния был "синтез раннефеодальных институтов незавершенного феодализма коренной Литвы с более развитыми институтами феодально раздробленного строя подчиненных ей нелитовских земель". [416] /93/ Проявлением синтеза общественных отношений явилось признание литовской феодальной элитой широких иммунитетных прав за боярством восточнославянских земель и отказ от существенного перераспределения в них феодальной собственности, с одной стороны, а с другой – заимствование литовскими феодалами на Руси для строительства своего государства недостающих ему элементов правового и политического устройства, в том числе и официального делопроизводства, которое, начиная уже с середины XIV в., велось на унаследованном и развитом восточнославянским населением древнерусском языке. Важным показателем происходивших в XIV в. сдвигов во внутриполитическом развитии Литовского государства была довольно явственная тенденция к "русификации" правящей литовской династии, проявлявшаяся в форме многочисленных брачных союзов представителей этой династии с Рюриковичами, частые случаи принятия ими православия, особо тесные контакты с Тверью, Великим Новгородом и др. В результате синтеза общественных отношений раннефеодальное Литовское государство превратилось к средине XIV в. в обширное Великое княжество Литовское, Русское и Жемайтийское, вступившее в стадию развитого феодализма с присущими ему признаками политической децентрализации.