Но думать об этом некогда, нужно спрятаться, пока она занята Лексом.
Мёртвым он своей госпоже не поможет.
Глава 38. Не Марк
Наверное, ненависти не было.
Или же?..
Клара вспоминает, какими тяжёлыми были некоторые дни после того, как в её жизни появился нахальный сводный брат.
Задиристый мальчишка, холодный, колкий и вспыльчивый одновременно.
Он не мог смириться с тем, что ещё как минимум несколько лет не увидит друзей. Вынужден будет проводить всё время в изоляции рядом с будущей эрлой, маленькой кареглазой девочкой, что будто соткана изо льда.
Её воспитанием занималась Марлен. В её арсенале никогда не было ни пряников, ни кнутов. Лишь смертельный, постоянный холод.
Смерть Итибола заставила её закрыться ещё сильнее. От всех в этом мире. И тем более от дочери, что так на него похожа.
Во всём этом настоящим счастьем стало появление Вельвета. Мужчины, казалось бы, большую часть жизни сражавшегося с врагами и отдающего приказы. Он научил Клару общаться по-человечески. Показал, что такое тепло и что такое смех.
Работёнка была не из лёгких, но в итоге вышло почти идеально.
Клара Харш обладала волей и решительностью отца, невозмутимостью, холодом и лукавостью матери, и ироничностью, лёгкому взгляду на жизнь, привитому отчимом и родовыми слугами.
Марк же заставил её сомневаться в себе, а потому рассчитывать каждый свой шаг и быть осторожной в словах и поступках.
Мальчишка, едкий и изворотливый, высмеивал каждый её промах и методично разворачивал всё новые и новые ситуации, в которых невозможно было не упасть.
Она не понимала в детстве, за что этот белокурый ребёнок с ангельскими голубыми глазами так ненавидит её?
Ей тоже не нравилось вначале, что рядом с матерью теперь постоянно ошивается незнакомец, а с ней — его сын.
Но воспитание не позволяло никаким образом это выказывать. Она улыбалась, пыталась быть дружелюбной, подбирала лучшие наряды, уступала во всём, показывала замок, отдавала лучшее...
И каждый раз оно оказывалось в камине.
Сейчас Клара может найти слова, чтобы его оправдать.
Он был ненамного, но всё же старше её и больше понимал. Или больше ему было позволено? Марк злился из-за нового брака отца, считал, что это предательство по отношению к матери, а потому терпеть не мог и Марлен, и Клару.
Последнюю, разумеется, обижать было легче.
Она же знала, что должна будет взять на себя обязанности эрлы. И что решение матери выйти замуж логичное и правильное, а потому не может обсуждаться и подвергаться какой-либо критике.
Всё изменилось, достойная хозяйка Дагарда, должна уметь подстраиваться.
Марку не было до этого дела.
Он скучал по друзьям и должен был делать вид, что в мире нет магии, осторожничать в словах и возиться, возиться, возиться с дурацкой девчонкой.
В конце концов, должно быть, его раздражала её невозмутимое выражение лица.
Поведение Клары было похоже на притворство.
И, возможно, пугало.
Мальчишка добивался краски на бледной коже. Может быть, слёз. Или обидных слов.
Всё это было.
Было за закрытой дверью, ночью и под одеялом.
Клара помнит, как мечтала поскорее вырасти, как представляла, что жених её будет хорошим человеком и обязательно спасёт от злого сводного брата...
А потом они стали старше. Она слегка оттаяла. Шутки изменились. Появилась неловкость. Он иногда стал странно смотреть и не менее странно себя вести.
Клара, разумеется, старалась его избегать.
И он как будто бы даже позволил взрастить между собой и ней стену.
Стену вопросов, тайн и невысказанных слов.
В какой-то момент она оставила в прошлом добрую часть обид. Всё чаще заговаривала о жизни после свадьбы, путешествиях и учёбе. Ей не терпелось, наконец, увидеть мир.
Несомненно, и мир был бы рад увидеть её.
Марк осознавал это, точно так же, как свою неуместность, а потому всё больше мрачнел.
И всё же решился, осмелился... даже не так — посмел, дерзнул её поцеловать. И признаться в чувствах. На бумажке. Да, глупо, да, трусость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но в любом случае она не ответила, а он уехал.
Клара вспоминает, как он вёл себя, когда вернулся.
Весь год, весь год он думал о ней? Ни с кем не обручился, зная, что у него всё равно нет шансов? Приехал раньше, чтобы опередить жениха и поговорить?
Теперь Клара знает — вся его нерешительность была виной.
За всё, что было в прошлом.
За то, что он не достоин её ни кровью, ни поступками.
Это сдерживало его.
И мог ли он действительно так поступить? Завалить её на кровать, попытаться взять ещё до свадьбы, до совершеннолетия?
Учитывая, что по закону брак консумировать можно лишь через год?
Марк бы не посмел проявить к ней такое неуважение.
Она в этом уверена. И это значит, что...
— Кто ты такой? — кричит, сопротивляясь изо всех сил. — Не смей!
В ответ раздаётся лишь бархатный, густой смех.
Смех лорда Вангорда.
Черты Марка меняются, но похож он становится вовсе не на бывшего жениха Клары. Теперь над ней нависает совершенно незнакомый мужчина с грубыми, будто обрубленным лицом.
— Вы с ним что, — выгибает он бровь, — совсем не развлекались, а?
Её передёргивает.
Бегающими чёрными глазами мужчина напоминает крысу.
Глава 39. Не то, чем кажется...
Клара остро усмехается. В её глазах мелькает что-то странное, какое-то довольство, горячее и красивое, словно расплавленное золото. Опасное.
Мужчина на миг замирает так, будто пытается вытянуть это из неё.
Но...
Уже слишком поздно.
Она бросается на него, хочет надавить на горло изо всех сил, повалившись сверху, взять всё под свой контроль. Но вскоре чувствует, что противник необычайно силён, под его одеждой бугрятся сотни странных мышц. Она не справится...
Она не справится таким образом, поэтому нужно действовать быстрее.
Усмешка режет бледное лицо.
Клара не станет рисковать для того, чтобы допросить его, хотя в груди клокочет и бесится: «Что здесь происходит?!».
Она вцепляется в горло мужчины изо всех сил, переносит весь вес в сторону и с ужасом слышит, как хрустит его шея.
Он валится на кровать.
Тело кажется каким-то бесформенным.
В ушах дико бьётся пульс. Нужно бежать, бежать к родителям, скорее рассказать им об опасности...
Она пытается слезть с кровати, но тут мужчина бархатно, вальяжно смеётся. Густая кровь будто заливает комнату с каждой минутой всё сильнее.
Он обладает какой-то странной магией, с которой ей не за что ни справиться.
— Здесь чужак! — кричит Клара изо всех сил. — Чужак! На помощь!
На её лице смесь решимости, страха и какой-то странной досады. Как будто бы оттого, что она всё ещё не понимает, что происходит и как это остановить.
В какой момент всё пошло не так?
Она отчётливо помнит, как ей сделали предложение в одиноком обеденном зале.
Всё остальное будто ненастоящее.
— Что же ты? — тянет мужчина, сверкнув на неё чёрными глазами навыкат. — Хочешь, чтобы мои братья наблюдали за нами? Интересно...
Её передёргивает.
— Да какого... Какого земляного кома ко мне вечно пристают какие-то... животные.
Она старается отстраниться от мужчины, и в этот момент распахивается дверь и в комнату входит... один из них?
Она смотрит, но не видит.
Всего несколько мгновений. Всё происходит слишком быстро. Белокурый мужчина отрывает тому, кто ужасно смеялся совсем недавно, голову.
Клару прошибает холодный страх.
Узнавание будто на пути к ней, но задерживается, и она замирает в страхе, словно ожидая удара.
Но его не следует. Происходит другое.
Из тела обезглавленного мужчины с ужасным писком начинают выбегать десятки серых крыс. Они скрежещут зубами, переговариваются между собой на птичьем языке и сплетаются розовыми хвостами.