до вторника. Теперь я мог легко завершить все свои дела.
— У нас получилось вытащить твою сестру, Костя, — Аввакум Ионович поднимался по лестнице в каком-то заброшенном здании. Я шел за ним.
Тут всюду стояли деревянные стремянки, ведра с краской, валялась штукатурка. В общем, реставрация здания шла полным ходом.
— Коломийцы остались крайне недовольны этим нашим предприятием, — продолжал аристократ. — Я попробовал все объяснить, но. Сложно убедить аристократа, что вломился в его дом потому, что у тебя не было выбора.
Я поднимался следом и не говорил ни слова. А что я могу сказать? От того, что мне жаль, главе моего клана легче не станет. Пожалуй, молчание лучше скажет все за меня.
Аввакум Ионович остановился на последнем этаже и повернулся ко мне.
— Если ближе к делу — то я нажил себе еще одного влиятельного врага, Константин, — сказал он. — Но мы оба знали на что шли, когда заключали сделку. Теперь, я надеюсь, ты выполнишь свою часть сделки и вовремя оповестишь меня, когда Элаиза появится вновь.
— Обещаю, — торопливо ответил я и бросил взгляд на дверь, которая вела на этаж.
Аристократ кивнул и прошел в коридор. Вскоре мы остановились перед дверью без всяких опознавательных знаков. Возле нее стояло два амбала в черных костюмах и темных очках. Точно телохранители президента.
Охранники поприветствовали своего работодателя. Один из них вставил ключ в замок и отворил дверь.
— Константин, — Аввакум Ионович повернулся ко мне и положил руки на мои плечи. — Я должен тебя предупредить.
Я занервничал. Вот нельзя без них? К чему такие предупреждения? Лучше все сразу увидеть, чем быть «предупрежденным» и расстраиваться раньше времени.
— Ты должен знать. Тот человек, которого ты сейчас увидишь… Это не твоя сестра.
— Пойдемте уже, — нетерпеливо процедил я.
Охранники тут же неприветливо посмотрели на меня. Мне так показалось. Хоть их глаз и не было видно за темными стеклами очков. Тогда я поспешил добавить:
— Пожалуйста. Аввакум Ионович. Я очень хочу видеть сестру.
Старик понимающе кивнул, выпрямился и открыл дверь, пропуская меня вперед.
От того, что я увидел дальше, у меня пропал дар речи.
Машка сидела, привязанная к стулу в абсолютно пустом старом советском офисном помещении. Она была в одной ночнушке. Ее голова висела на груди. Мокрые волосы закрывали лицо. Такое ощущение, что смотрю первый «Звонок», еще до его выхода.
— Машка! — подбегаю к девушке и хватаю ее за плечи.
Холодная, как мертвец.
— Зачем вы привязали ее?! — чуть не срываюсь на крик и смотрю на Аввакума Ионовича. Руками пытаюсь нащупать узлы, чтобы развязать их.
— Не торопись, Костя… — спокойным голосом отвечает старик и смотрит куда-то мимо меня.
Я возвращаю взгляд на Машку.
— Бу!
Сестра пожирает меня красными глазами и жутко улыбается. Я невольно отстраняюсь.
— Я смотрю ты нашел меня, братик, — она клацает зубами, пытаясь достать до меня, а когда я вздрагиваю, начинает дико хохотать.
Я замираю в исступлении. Передо мной сидит Машка и не она одновременно. Я совсем не узнаю ее. Вся в синяках. Ссадинах. С красными глазами и грязными сломанными ногтями. Точно в нее вселился сам дьявол.
— Я хотел тебя предупредить, — говорит аристократ. — Она сопротивлялась. Нам пришлось применить силу.
— Я понимаю, — словно робот киваю головой. — Вы не смогли вытащить душу этой одаренной из нее?
— Пытались. Но, к сожалению, это оказалось сложнее, чем я думал, — отвечает Аввакум Ионович. — Но мы только начали. Способов множество. Сегодня мы начнем испытывать их. Один за другим. Пока не достигнем цели.
— Костя… — я слышу голос Машки. Теперь он прежний. Мягкий и любящий.
Ее глаза больше не красные.
— Маша? — я осторожно приближаюсь к ней. Но все еще опасаюсь, чтобы меня не провели.
— Это я, — отвечает она. — Воды… Хочу пить…
— Принесите воды, — приказывает аристократ и уже через секунду, я пою свою сестру из граненного стакана.
Она жадно пьет. Половина жидкости проливается мимо, на, итак, мокрую ночную сорочку.
— Еще? — спрашиваю я.
Она кивает. Как будто все это время сестра испытывала невыносимую жажду и только сейчас может впервые, наконец, утолить ее.
Машка выпила стакана четыре, прежде чем отпряла от сосуда. Посмотрела на меня.
— Она все еще здесь, — произносит она задыхаясь. — Я все еще чувствую.
Я тут же бросаюсь к сестре и крепко обнимаю. Пока она снова не пропала.
— Я вытащу тебя, Маш! Клянусь, я вытащу тебя. Потерпи.
Хохот безумной, которая снова вернулась, заставляет меня отстраниться. Я сильно сжимаю челюсть от злобы. Аж зубы скрепят.
Глубоко вдыхаю. Выдыхаю. Нет ничего хуже, чем находиться рядом с близким человеком и не мочь ему ничем помочь. Я точно знаю, что она там. Внутри. Испытывает муки. Одинокая и беззащитная. Но абсолютно бессилен что-либо сделать.
— Теперь к делу, — резко меняется в лице Машка, а ее глаза загораются более ярким красным огнем. — Вы меня поймали. Молодцы. Руки не были бы привязаны, я бы вам похлопала. Пора договариваться.
Аввакум Ионович берет табуретку из-за двери, ставит ее напротив пленницы и стелет на сидушку газету, которая все это время была у него подмышкой. Садится.
— О чем договоримся? — спрашивает он.
— Я не дура. Знаю, что рано или поздно вытряхнете меня отсюда. Хотя готова поговорить и о том, чтобы остаться. Смотря что, вы попросите взамен, — она скалится.
— Ты будешь говорить серьезно или продолжишь свои выходки, Эра? — отвечает аристократ. — У меня нет желания тратить попусту время.
— Германн… — шипит душа внутри моей сестры. — А я слышала о тебе. Правда тогда ты был совсем мальчишкой.
— В таком случае ты знаешь, что не нужно тратить мое время попусту, — спокойно отвечает он. — Что ты хочешь предложить?
— Найдите мне другую тушку, и я освобожу гнездышко. Все вернется на свои места, и любящая сестренка сможет снова быть со своим братишкой, — она жутко улыбается. — И жили они долго и счастливо.
Германн переводит взгляд на меня. Хочет знать, что я об этом думаю.
А что я должен об этом думать? Пойти на все ради того, чтобы освободить свою сестру? Лишить жизни другого человека ради своей собственной выгоды? Наверное, так поступил бы каждый. Только когда все другие способы уже испробованы и ничего не помогло. Но пока…мы же еще не начинали.
— Если мы можем освободить мою сестру и не отнимать жизнь у кого-то другого… — я смотрю на Аввакума Ионовича. — Стоит попробовать.
— Пфф! Чертовы моралисты! — хмыкает Ангельская. — Ладно. А как на счет того, чтобы дать мне тело какой-нибудь сумасшедшей? Ну? В городской психушке, наверняка, есть дама, жизнь которой уже перечеркнута. Давайте сделаем вид, что нам