бы заняться Похитителем Солнц сама и чтобы Садзаки не путался под ногами. Уж очень многое тут говорит о тех невероятных глубинах, куда спустился разум Нагорного.
– Считаю, что он заслуживает самого внимательного изучения, – сказала Вольева осторожно. – Ты сказал «первым делом». А как собираешься поступить, когда мы сделаем компьютерную модель?
– Мне кажется, ответ очевиден.
– Уничтожим эту мерзость, – сделала вывод Илиа.
Садзаки усмехнулся:
– Или отдадим его Суджик. Лично я – за уничтожение. Знаешь ли, гробы на кораблях – плохая примета. Особенно самодельные.
Лестница, похоже, вела на самое небо.
Примерно ступенек через двести Ана потеряла им счет. Но когда у нее уже подламывались колени, лестница внезапно закончилась и открылся белый коридор, идущий сквозь длинную череду глубоких арок. У Хоури возникло ощущение, будто она стоит в портике, залитом лунным светом.
Она пошла вперед, прислушиваясь к громкому эху собственных шагов, и наконец оказалась перед двустворчатыми дверями, в которые коридор упирался. Они были покрыты черной резьбой по какой-то органике, обрамлявшей слабо окрашенные стекла. Сквозь них проникал голубоватый свет.
Видимо, Ана у цели.
Вполне возможно, что это ловушка, что войти внутрь равносильно самоубийству. Но и повернуть обратно нельзя – Манукян, несмотря на свой шарм, дал понять это достаточно недвусмысленно. Поэтому Хоури взялась за ручку и вошла. И сморщила нос от сильного аромата духов – в других пройденных ею частях дома ничем похожим не пахло. Из-за этого запаха у Хоури возникло такое чувство, будто она давно не мылась, хотя прошло лишь несколько часов с тех пор, как Нг ее разбудил и отправил убивать Тараши. Впрочем, потом было столько пота и страха, что их запахи теперь и за месяц не сойдут.
– Вижу, Манукяну удалось доставить вас сюда целой и невредимой, – произнес женский голос.
– За него тоже можете порадоваться.
– Я рада за вас обоих, милочка, – сказала Мадемуазель. – У вас одинаково внушительные репутации.
За спиной щелкнула дверь. Хоури уже попривыкла к обстановке, хотя это и было трудновато из-за необычного розового освещения. Комната как будто имела форму чаши с двумя окнами в виде глаз, проделанных в изогнутой стене.
– Милости прошу в мое обиталище, – сказала женщина. – Чувствуйте себя как дома.
Хоури подошла к закрытым окнам. Сбоку от них стояли две капсулы для криосна, сверкая хромированной оболочкой. Одна – была заперта и подключена, другая – открыта. Гусеницы готовы превратиться в бабочек.
– Где я?
Ставни распахнулись.
– Там же, где и были.
Вид на Город Бездны. Вот только с такой высоты Ана еще ни разу не смотрела на него. Она находилась сейчас даже выше Москитной Сетки – метрах в пятидесяти от ее грязной поверхности. Город покоился под этой Сеткой как фантастическое шипастое чудовище, сохраняемое в формалине. Хоури не понимала, где она очутилась. Может, в одном из высоченных зданий, которые привыкла считать необитаемыми? Мадемуазель сказала:
– Я называю его Шато де Корбо – Замок Воронов, – пояснила Мадемуазель. – За черный цвет. Вы его видели снаружи.
– Чего вы от меня хотите? – спросила Хоури, обдумывая услышанное.
– Нужно, чтобы вы сделали одно дело.
– Только и всего? Значит, меня привели сюда под дулом пистолета только для того, чтобы предложить заказ? Неужели этого нельзя было сделать, воспользовавшись обычными каналами?
– Это не тот заказ, о котором вы думаете.
Хоури кивнула на открытую капсулу:
– А это здесь для чего?
– Только не надо говорить, что боитесь ее. Вы прибыли в наш мир точно в такой же штуковине.
– Я просто спросила, что это значит.
– Все узнаете в свое время.
Хоури услышала слабое движение за своей спиной – будто выдвинули ящик картотеки.
В комнату въехал паланкин герметика. А может быть, он находился тут с самого начала, прячась за какой-нибудь скульптурой. Был он угловатый, без всякой отделки, с грубо сваренным из черных листов корпусом: ни манипуляторов, ни видимых датчиков. Единственный объектив, вмонтированный в переднюю стенку, был черен, точно глаз акулы.
– Вы, разумеется, знакомы с такими, как я, – сказал голос из паланкина. – Не надо бояться.
– Я не боюсь, – ответила Хоури.
Она лгала. Паланкин внушал тревогу, от него веяло чем-то таким, с чем Ана еще не сталкивалась. Возможно, своим суровым обликом ящик создавал впечатление, что он никогда не бывает пустым. И почему у него крошечное смотровое окошко? Такое чувство, что за ним прячется чудовище.
– Я сейчас не могу ответить на все ваши вопросы, – продолжала Мадемуазель. – Но ведь очевидно, что я не организовала бы ваш визит только для того, чтобы продемонстрировать переносимые мною неудобства. Может быть, вот это облегчит дело.
Рядом с паланкином возникла человеческая фигура, причем так неожиданно, что можно было подумать, ее породила сама комната.
Конечно, это была женщина. Молодая, но в архаичной одежде – такую тут не носили со времен плавящей чумы. Она была в мерцающей мантии. Черные волосы зачесаны с высокого лба назад, их удерживает диадема, в которой горят огоньки. Вечернее платье цвета электрик обнажало плечи, грудь была открыта смелым декольте. Там, где платье касалось пола, бурлила тьма – ткань как будто погружалась в бездну.
– Вот такой я была, – сказала женщина. – До прихода этой мерзости.
– И вы не можете снова стать такой же?
– Слишком велик риск погибнуть, если я покину паланкин, даже если это произойдет в контролируемой среде обитания. Я этим средам не доверяю.
– Зачем вы доставили меня сюда?
– Разве Манукян не объяснил?
– Он лишь дал понять, что я очень пожалею, если не подчинюсь.
– Как неделикатно! Но следует признать, это очень точно отражает суть. – Улыбка чуть тронула бледные губы женщины. – Так какова же, по вашему мнению, причина нашей встречи?
Хоури понимала: как бы ни развивались дальше события, она слишком