платком. Ну вот, рассовал всё по местам, можно и побеспокоить.
— Ростислав Станиславович, разрешите вас на секунду?
Он остановился, посмотрел на меня с легким удивлением и столь же малозаметным раздражением.
— Вы что-то хотели спросить?
— Панов, пятый курс лечфака. Извините, а у вас нет контактов профессора Морозова? Игоря Александровича. Мне для научной работы надо задать несколько вопросов по теме одной его статьи.
Беспроигрышный вариант. Многие студенты пишут научные работы. В отсутствие интернета информацию можно накопать только в библиотеке. А если есть возможность, то просто подойти и спросить у нужного человека. Если это не что-то сверхсекретное, то сведения легко получить.
— Морозов... Морозов..., — потер лоб препод. — Надо на кафедре посмотреть. Вам срочно?
— Хотелось бы побыстрее, а то колхоз, знаете ли...
Никакой картошки у меня не предвиделось, но Ростислав Станиславович этого не знал.
— Ну пойдемте со мной.
***
Нашелся телефончик. Препод даже предлагал с кафедрального аппарата позвонить, но я отказался. Изобразил скромнягу. У меня вон двушка в кармане есть, из автомата звякну.
Иду по коридору, никого не трогаю. Настроение — отличное. Helicobacter pylori — это такая ракета, которая может закинуть меня в «медицинский космос»! И, что немаловажно, есть специалист, и ему эта проблема не чужда. Потому что ученые — люди не очень свободные. Есть тематика, в рамках которой надо проводить исследования. А прибежать, крикнуть «Эврика!» и заниматься гениальным озарением — так не работает. Финансирования не дадут, не говоря уж о всяких прочих проблемах.
— Здравствуйте, Панов!
Знакомый голос какой-то. Молодой, приятный, ласкает ухо. Развернулся. О, старая подруга! Лейтенант Видных. Одета в форму, мой взгляд опустился вниз. Мнда... Юбка ниже колен — это моветон. В будущем следачки начнут позволять себя больше. Ушивать под фигуру форму, ходить на каблуках...
— Здравствуйте, Анна Петровна. Какими судьбами? Всех злодеев поймали?
— Нет, несколько еще бродит на свободе, — улыбнулась дознавательница. — Вот, приходила на военную кафедру. Для очистки совести, конечно. Там у вас списано всё давно, так что если и было где-то, выяснить не удастся.
Ей, наверное, не с кем поговорить. Иначе зачем она бы сейчас стояла и рассказывала о своей работе такие подробности? Или надеется на мартини? Вроде его я ей обещал. Но поезд ушел. Не до соблазнения молоденьких милиционерш сейчас. Хотя... Кофе выпить с ней можно. Телефончик взять. Мало ли, вдруг пригодится.
— Хотите анекдот про милиционеров, товарищ лейтенант?
Насмешил — победил. Безотказное правило в общении со слабым полом.
— Не пошлый хоть?
— Нет, но мне нравится ход ваших мыслей.
— Ну рассказывайте свой анекдот, — хохотнув, согласилась Видных.
— Для повышения качества работы с населением всем постовым милиционерам раздали часы. Электронные. Но после того как посыпались жалобы, что те часто отвечают в стиле «двенадцать разделить на тридцать семь», поменяли на механику. Проводят инструктаж с экзаменом, всё как положено. Преподаватель объясняет принцип определения времени: «Когда большая стрелка на двенадцать, это ноль минут. А если на шесть — тридцать. Маленькая стрелка показывает сколько часов». Все сдали зачет. Подходит гражданин к постовому, спрашивает, который час. Тот: «Три часа, а скока минут — ишшо неизвестно».
А она красиво смеется. Не жеманничает, не кривляется. Хороший, искренний смех.
Анна Петровна промокнула платочком слезинку в уголке глаза и махнула рукой:
— Надо же, не слышала. Ишшо, — и она снова захохотала.
Где-то на краю поля зрения я заметил Баринова. Он прошел, остановился. Наверное, увидел нас. Нехорошо он как-то посмотрел. Злость, испуг и недоумение. По крайней мере так мне показалось. Что-то с тобой, паренек, нечисто. Где-то насчет Панова накосячил, и сильно. У кого там был лозунг «Не забудем, не простим»? Не помню уже. Но теперь он и мой,наверное.
Кофе дознавательница пить не захотела, сославшись на занятость. А телефончик дала. Рабочий и домашний. Вернее, ментовской общаги на Каширском шоссе, дом восемь, корпус два. Знаю я этот дом. Когда в сентябре девяносто девятого взорвали дом шесть, корпус три, чуть не вся московская скорая ездила на то, что осталось. Спасатели, разборы завалов. Да уж, еще раз на такое смотреть желания нет.
До следующей пары осталось еще несколько минут. Я вышел на улицу, зашел в телефонную будку, в которой кто-то умудрился выбить одно боковое стекло. Бросил в монетоприемник свою двушку, набрал номер. Два гудка, три, четыре... Подняли.
— Алло, — ответил женский голос. Ассистентка какая-то, наверное.
— Здравствуйте, меня зовут Андрей Николаевич Панов. Могу я поговорить с Игорем Александровичем?
— Подождите, сейчас позову.
Удаляющиеся шаги после короткого стука трубки о стол, ожидание. Ну, давай, судьбинушка, не подведи!
— Морозов, слушаю вас, — ответил какой-то мужчина через пару минут.
— Игорь Александрович, здравствуйте, мы могли бы с вами встретиться? Я по поводу одной вашей старой работы... У меня пара вопросов возникла... Послезавтра? У вас, в Институте питания? В какое время вам удобнее?
Глава 9
Вот и вторник наступил. Раннее утречко. Проклятый будильник! Побриться, позавтракать — и в путь. По идее, сегодня еще занятия, последний день перед тем, как народ уедет на сельхозработы, но я воробей пуганый. Вместо того, чтобы о твоем отсутствии узнавали после прогула, надо просто договориться заранее. Тогда и отрабатывать не всегда придется.
Одежка поглажена с вечера, лежит стопочкой. Бутеров нарубить — и в путь. Лебензон меня беспокоил мало. Вряд ли он пойдет на открытый конфликт. Оно ему надо?
А Лиза вчера так и не позвонила. Наверное, обиделась, что я убежал. Ну и ладно, переживу. Зато в теннис играть учиться не надо. Несомненная польза.
В этом визите к небожителям насторожило вовсе не то, что меня практически на порог выставили. Всякое бывает. Теща должна обладать только одним достоинством: ни при каких обстоятельствах не лезть в семью своей дочери. Я не беру крайние случаи, зять, к примеру, лупит жену с детьми и издевается над ними. Просто обычная жизнь. Чтобы не пыталась рассказать когда убирать и как стирать, куда деньги тратить и что кому говорить. А так — она может быть вредной, противной, склочной и даже ненавидеть своего зятя. Все мы люди, никто не идеален. Но эта же звезда... у нее на лбу написано: «Только я решаю как поступать, и вы узнаете об этом — и выполните». Правильно мечтал тот парень, «чтоб была у бабы мама космонавтом — чтобы раз в полгода приходил сигнал». Однако