Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Чтобы распространить весть, принц разослал гонцов во все концы, далеко за пределы горной страны. Он знал, что если бы ему удалось продержаться хоть пару месяцев, его армия пополнилась бы новобранцами. Все мужское население, способное держать оружие в руках, встало бы под его знамена. Принц разжег бы пламя борьбы по всей стране, получив шанс выдворить завоевателей. Но для этого он должен выжить. Джелал ад-Дин улыбнулся Навазу, стоявшему рядом, словно преданный ему слуга. Принц устал и чувствовал боль в ногах. За день он прошел большой путь. Но с прибытием хана пришло время садиться в седло и скакать быстро и подальше от гор.

Чингис не обнаружил ошибок в том, как Хачиун вел войска сквозь лабиринт ущелий. Хачиун разослал разведчиков во всех направлениях, и сведения оперативно доставлялись полководцам по линиям обратной связи, опутавшим горы сложной паутиной. Приноровившись к новым условиям, монголы допускали уже гораздо меньше промахов и ошибок. После приезда Чингиса удалось выявить два тупиковых маршрута и распознать один ложный след, пойдя по которому тумены отклонились бы почти на десять миль в сторону от правильного направления. Чингис даже проникся уважением к хорезмийскому принцу, и уважение хана к нему росло день ото дня. Чингис сожалел, что не мог расспросить Субудая о его погоне за принцем к берегу Каспийского моря. Хану пришла в голову мысль о том, что именно Джелал ад-Дину, а не его отцу, как все считали, хватило мозгов увести семью от преследователей.

Просто поразительно, как часто упоминалось имя Субудая в разговорах темников. На все их вопросы Чингис отвечал кратко или вообще молчал, не желая обсуждать с ними задание, которое дал своему любимцу. Некоторые вещи не предназначались для исторических записей, которые вел Тэмуге. По пути Чингис размышлял, что записи Тэмуге, возможно, следовало бы взять под жесткий контроль. Однако что-то подсказывало ему: глупо надзирать за словами, когда можешь диктовать свою волю. Вспоминая слова Арслана, полные презрения к славе, Чингис все-таки соблазнялся идеей самому сотворить себе памятник. Как-то в Самарканде он даже намекал о возможности удвоить число врагов в записях Тэмуге о сражениях. Идея Чингиса вызвала тогда у его брата немалое удивление.

Тумены быстрее двигались через горы, оставив позади самую сложную часть лабиринта. Чингис гнал их без остановки, и под его взглядом люди открывали новые горизонты собственной выносливости. Никто не хотел объявить привал первым. Спали всего по нескольку часов в сутки, и порой воины дремали прямо в седле, пока те, кто еще бодрствовал, вели их лошадей.

За скалистыми склонами и ущельями монголы вышли на верный след, оставленный тысячами людей и лошадей. Сохнущий на солнце конский навоз, как и человеческие экскременты, день ото дня становился свежее, собирая на пир полчища мух. В туменах все понимали, что враг уже близко. В присутствии хана воины жаждали отомстить за поражение при Первоне. Они не смогут оплошать снова, когда Чингис будет смотреть на них. В глубине души Чингис верил, что Хачиун провел бы войска через горы и без него, но хан правил народом и не мог переложить выполнение стоящей задачи на кого-то еще.

Преодолевая тысячи миль, новости каждый день приходили по цепочкам связных. Времена, когда войска двигались в одиночку и не поддерживали никакой связи, канули в Лету с завоеванием Хорезма. Редко бывали дни, когда двое или даже четверо запылившихся гонцов не доставляли вести из Самарканда, или из Мерва, или из других городов, лежащих еще дальше на запад. Монголы оставили глубокие следы на песчаных землях страны мусульман.

Поток информации одновременно и радовал, и беспокоил Чингиса. Он возмужал в те времена, когда отряд налетчиков мог незаметно перемещаться по земле, никому не давая отчета. Теперь же на него сыпались проблемы, которым не находилось решений, и подчас Чингис сожалел о том, что не взял с собой Тэмуге, чтобы возложить на него подробный разбор донесений и принятие мелких решений. Хан узнал, что афганский город Герат выдворил монгольский гарнизон, сохранив воинам жизнь. Другой город, Балх, закрыл ворота и отказался уплатить годовую дань. Империя хана давала трещины, но он пока не мог с этим ничего поделать. Первейшая задача состоялав том, чтобы найти и уничтожить врага, возродившего в однажды завоеванных городах веру в собственные силы.

Но придет время, и хан напомнит бунтовщикам об их обязательствах перед ним.

Семь туменов двигались с возрастающей скоростью, подгоняя людей и запасных лошадей. Джебе проводил смену лошадей каждые два дня, и с каждой сменой у воинов появлялись новые силы, как только всадники чувствовали под собой отдохнувших, крепких животных. Подростки скакали вместе с обозом позади войска, но Чингису не было до них дела, пока Джебе не привез двух мальчуганов, подъехав прямо к нему. Мальчишки были до того грязны, что Чингис поначалу не признал их. Мальчики всегда сопровождали войско в походах, но эти были уж слишком маленькими. Мальчишки бегали на посылках у воинов, а те, что постарше, могли бить в барабаны, когда войско вступало в битву.

Один из мальчиков улыбнулся, и Чингис замер от неожиданности. Мунке сидел в седле перед Джебе, а Хубилай выглядывал из-за спины темника. Дети были полны неукротимой мальчишеской энергии, тощи, как крысята, и черны от пыли и жгучего солнца. Однако одного недовольного взгляда Чингиса хватило, чтобы улыбка моментально исчезла с их лиц. Затем хан немного смягчился, вспомнив о тех временах, когда весь мир казался ему самому одним большим приключением. Мальчики были еще слишком малы, чтобы отправиться в подобное путешествие, и Чингис подозревал, что их мать Сорхатани спустит шкуру с их задниц, как только дети появятся дома. Интересно, знал ли Толуй, их отец, о том, что сыновья находятся здесь? Чингис сомневался в этом.

– Что прикажешь с ними сделать? – спросил Джебе.

Его глаза светились задорным огоньком, и оба мужчины обменялись веселым взглядом. Детям не было велено оставаться с их матерью. Никому в голову не пришло дать такое распоряжение двум совсем еще маленьким сорванцам. Они не имели ни малейшего представления о том, какие опасности окружали их деда. Нахмурив брови, Чингис принял серьезный вид.

– Я не видел их, генерал, – ответил он.

В глазах Хубилая мелькнул проблеск надежды. Чингис отвернулся, решив не подзадоривать маленькое личико с засохшей соплей между носом и верней губой. Джебе кивнул, чуть улыбнувшись уголком губ.

– Слушаюсь, великий хан, – ответил он и повернул назад, чтобы отвезти мальчишек к табуну запасных лошадей.

Чингис украдкой улыбнулся. В роли деда он как будто был счастливее, чем когда-то в роли отца. Во всяком случае, Чингис так считал, не слишком забивая себе этим голову.

Впереди наконец показалось открытое пространство равнины, и тумены упорно продолжили путь. По прикидкам Чингиса, Панджшерская долина осталась всего-то в каких-нибудь двухстах милях от них, хотя монголы прошли значительно больший путь по изгибам и серпантинам ущелий. Чингис не знал, рассчитывал ли Джелал ад-Дин увеличить разрыв между армиями. Он почти это сделал в первые дни отступления, но тумены настигли его, подходя с каждым днем все ближе и ближе. К тому времени, когда монголы покидали гористую область, навоз вражеских лошадей у подножия хребта еще не успел остыть. Чингис с военачальниками ехали во главе войска и были в числе тех, кто первым почувствовал под собой твердую почву и обильные травы. Из своих карт Чингис знал, что травянистая равнина вела на юг, в Индию. Эта страна была ему неизвестна, но хана это совсем не смущало. Его разведчики скакали вперед, держась на коротком расстоянии друг от друга, и Чингис знал, где находится враг.

Войско Джелал ад-Дина бежало от тех, кто шел по их следу. Чингис вел свою армию дольше месяца. Люди устали и отощали. Скудный рацион из молока и крови едва ли мог поддержать их силы. Впереди текла река Инд, и воины Джелал ад-Дина стекались к ее берегам в отчаянии избежать бури, которую сами обрушили на свои головы.

Глава 37

Джелал ад-Дин стоял на краю высокого обрыва и глядел вниз. Под ним стремительно нес свои воды могучий Инд – широкая артерия, питавшая материк на тысячи миль к югу и северу. Древние акации и дикие оливы зеленели на холмах вдоль берегов полноводной реки. В воздухе веяло ароматом цветов. Мелкие птички порхали над головой, выводя грустные трели, словно предупреждали о чем-то собиравшееся войско принца. На берегах реки повсюду играла жизнь, но быстрые и глубокие воды Инда преграждали путь любой армии, как крепостная стена. Область Пешавар лежала уже за рекой, и Джелал ад-Дин гневно повернулся к юному радже, что стоял рядом с ним, недоуменно оглядывая пустынные берега.

– Где лодки, которые ты обещал? – требовал ответа принц.