повернул голову и посмотрел на Пула. Тот смотрел на нас через стол, оттопырив языком нижнюю губу. Так прошло около минуты. Затем Пул открыл потертый дипломат, достал несколько глянцевых фотографий и передал нам через стол первую, черно-белую. На ней крупным планом был изображен человек лет шестидесяти. Кожа его лица так плотно прилегала к костям, что казалось, ее оттянули на затылок, собрали там в складку и закрепили металлической прищепкой. Тусклые глаза выпучивались из глазниц, крошечный рот едва был виден в тени изогнутого, как коготь, носа. Кожа на ввалившихся щеках была так сморщена, как будто этот человек беспрерывно сосал лимон. Лысый яйцеобразный череп прикрывала дюжина жидких седых прядей волос.
— Знаете его? — спросил Бруссард.
Мы отрицательно покачали головами.
— Зовут Леон Третт. Сидел за педофилию. Попадался трижды. Первый раз присудили принудительное лечение в психушке, потом два тюремных срока. Последний отсидел примерно два с половиной года назад, вышел из Бриджуотерской тюрьмы и исчез.
Пул передал вторую фотографию, на этот раз цветную, на которой была изображена в полный рост гигантских размеров женщина, косая сажень в плечах, с косматой гривой, как у святого Бернарда, каштановых волос.
— Боже, кто это? — ужаснулась Энджи.
— Роберта Третт, — сказал Пул. — Жена Леона. Снимок сделан десять лет назад, так что она, возможно, немного изменилась, но не думаю, чтобы в объеме. У Роберты дар, под ее рукой начинает колоситься даже засохший пень. Зарабатывает на жизнь и поддерживает своего дорогого Леона, выращивая цветы на продажу. Два с половиной года назад бросила работу, съехала со своей квартиры в Рослиндейле, и с тех пор их обоих никто не видел.
— Но… — начала было Энджи.
Пул передал нам через стол последнюю фотографию. Смуглый человечек со странно перекошенным, морщинистым лицом, кося правым глазом, вглядывался в объектив, всем своим видом выражая бессильный гнев и замешательство.
— Корвин Орл, — сказал Пул. — Тоже педофил. Из Бриджуотерской тюрьмы вышел неделю назад. Где сейчас — неизвестно.
— Но связан с Треттами? — спросил я.
Бруссард кивнул:
— Сидел с Леоном. Когда тот вышел на волю, соседом Орла по камере стал грабитель из Дорчестера, Бобби Минтон. Вручную выражал свое отношение к статье Леона, перевоспитывал. А в перерывах слушал его откровения. По словам Минтона, у Корвина была мечта: после освобождения поехать к Леону и его женушке и зажить с ними одной большой счастливой семьей. Приехать Корвин собирался не с пустыми руками. Тяжелый у него случай, по-моему. Как говорит Минтон, подарить он хотел вовсе не бутылку виски «Катти Сарк» Леону и розы Роберте. Подарком должен был стать ребенок. Третты любили, чтобы дети были маленькие. Не старше девяти.
— Этот Минтон вам сам позвонил? — спросила Энджи.
Пул кивнул.
— Как только услышал об исчезновении Аманды Маккриди. Он весьма красноречиво и убедительно просвещал Корвина об участи педофилов в Дорчестере. Объяснял, что он и десяти шагов не пройдет, как ему член отрежут и в рот засунут. Корвин Орл будто бы решил выбрать подарок для Треттов именно в Дорчестере, чтобы таким образом отомстить Минтону, по крайней мере, сам Минтон так считает.
— И где Корвин сейчас? — спросил я.
— Исчез. Установили наблюдение за домом его родителей в Маршфилде, но пока ничего. Из тюрьмы он уехал на такси в стриптиз-клуб в Стоутоне, там его в последний раз и видели.
— Телефонный звонок Бобби Минтона — это все, что связывает Орла и Треттов с Амандой? Других связей нет?
— Согласен, материала у нас маловато, — нехотя кивнул Бруссард. — Но у Орла кишка тонка похитить ребенка в незнакомом месте. Судя по досье, он на такое неспособен. Он заигрывал с детьми в летнем лагере, где работал семь лет назад. Никакого насилия, никакого насильственного удержания. Возможно, он просто прикидывался овечкой перед сокамерником.
— Ну а Третты? — спросила Энджи.
— Роберта вне подозрений. Единственное, за что она сидела, — пособничество после вооруженного ограбления винного магазина в Линне, дело было в конце семидесятых. Она отмотала год, и ее выпустили под надзор полиции. С тех пор ни разу не попадалась.
— А Леон?
— Леон. — Бруссард присвистнул. — С Леоном совсем плохо. Обвинялся двадцать раз, осужден трижды. Большинство дел закрывали, жертвы отказывались давать показания. Не знаю, известно ли вам, как обстоят дела с жертвами педофилов. Так же, как с крысами и мышами. Видите одну, рядом еще сотня. Поймали вы извращенца, пристававшего к ребенку, держу пари, рядом — еще тридцать, но с ними он не попался, если еще хоть что-то соображает. В общем, Леон, по нашим прикидкам, изнасиловал полсотни с лишним детей. Пока он жил в Рэндолфе, а потом в Холбруке, там бесследно пропадали дети. Федералы и местная полиция в их убийстве в первую очередь подозревали его. И вот еще что. Когда Леона взяли последний раз, люди из полицейского департамента Кингстона возле его дома обнаружили схрон с оружием.
— За это привлекли? — спросила Энджи.
Бруссард покачал головой.
— У него хватило ума устроить его на земле соседа. Полиция знала, что это тайник Леона, — у него в доме нашли «Дневник Тернера»,[35] целую стопку рекламных проспектов НАВНО,[36] мануалы, как обращаться с оружием, в общем, все, что полагается находить у таких типов, но доказать ничего не смогли. Улик не хватило. Он очень осторожен и умеет прятать следы.
— Да уж, — досадливо поморщилась Энджи.
Пул утешительно накрыл ее руку своей.
— Оставьте себе фотографии. Рассмотрите их хорошенько, вдруг вам попадется кто-нибудь из этой троицы. Не думаю, что они имеют отношение к делу — ничто не указывает на верность этой гипотезы, — но в нашей округе они сейчас самые известные педофилы.
Энджи улыбнулась, глядя на руку Пула:
— Хорошо.
Бруссард приподнял шелковый галстук и смахнул с него пылинку.
— Кто был с Хелен Маккриди в «Филмо» в субботу вечером?
— Дотти Мэхью, — ответила Энджи.
— И все?
Мы помедлили с ответом.
— Не забывайте, — сказал Бруссард, — играем в открытую.
— Рей Ликански, — сказал я.
Бруссард обернулся к Пулу:
— Расскажи мне побольше о нем, напарник.
— Подумать только, — прищелкнул языком Пул, — мы час назад могли взять этого мерзавца. Вот невезуха.
— Почему? — спросил я.
— Кощей Рей — профессиональный преступник. Научился от своего папочки. Он понимает, что мы будем его искать, поэтому скрылся, по крайней мере на время. А чтобы выбраться из Доджа, рассказал нам, что вы в «Филмо» размахиваете оружием. У Ликански есть родственники в Элигейни, Рем.