Читать интересную книгу Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Данте с мощным ударом приземлился на край серебряного диска и сразу перешёл на бег. Скользящие по гладкому полу защитники колдуна направились в его сторону. Они были похожи на мутировавших медведей, с оленьими рогами и когтистыми толстыми лапами. Некоторые были вооружены мечами с искрящимся пламенем вместо клинков, другие несли шипастые хлысты, живущие собственной жизнью.

Данте вскинул им навстречу пистолет «Инферно» и дал волю его ярости. Луч энергии вскрыл ближайшее существо в фонтане внутренностей и плоти. Следующие выстрелы превращали защитников в желе или, тех, кому повезло меньше, в визжащие факелы из горящего меха, слепо мечущиеся по сторонам.

Командор не останавливался, пока не прорвался сквозь кольцо защитников и погрузил силовое оружие в череп быкоподобного чудовища, которое мычало и плевалось, пока Данте мчался к создателю этого безумия. Кровь мертвых ужасов превращалась в пар, исходящий от топора «Морталис» на холодном воздухе.

Данте увидел колдуна.

Когда-то он был человеком, но сейчас представлял собой сросшиеся мясо и кости, скрытые в робах и лентах. Колдун состоял из частей, которые когда-то могли быть головой или туловищем, просвечивающих сквозь дымку магических символов. Он начал говорить, но Данте выстрелил в него.

— Мне нет дела до твоего имени и твоих слов, — сказал Магистр, в то время как выстрел из пистолета «Инферно» был отклонен в сторону, — важно только то, что сегодня ты умрешь. Отправляйся к своим мерзким богам зная это, предатель.

— Данте, — пропел колдун, достав из роб две все еще человеческих руки. На одной из них была одета ярко светящаяся перчатка с камнем, источающим зловещий свет чистого Хаоса, — гордый ангел. Это ты умрешь сегодня. Вся твоя жизнь вела к этому моменту, боевой король.

На месте глаз у колдуна была ровная плоть, отмеченная знаками культа Тзинча и Восьми, но он видел с помощью других методов и оскалился на фигуру в золотом.

— Никто не может убежать от времени, ни ты, ни твой примарх, ни твой труп-Бог Император, — он показал на планету внизу, — Скилос скрыт под покровом хрономагии и каждая секунда равна бесконечности. Они проживут там целую жизнь и умрут в отчаянии и одиночестве. Ты не выживешь, чтобы увидеть их истлевшие кости.

— Делай что хочешь — огрызнулся Данте и с яростью атаковал, подняв топор.

Хрономант скрыл свое тело за подобием щита замедляющего движение времени, но топор Данте был выкован в технокузницах еще до Эпохи ереси, и он преодолел барьер. Лезвие по касательной прошло по груди колдуна, и из разреза полилась черная кровь.

— Время, — взвыл он, — …против тебя!

Сеть секунд, ставших оружием, минут и часов, превратившихся в мечи и кинжалы, обрушилась на Данте. Настоящее разлеталось на куски перед его взором, восставали давно ушедшие воспоминания. Нереальные энергии проходили сквозь него, проникая в броню и плоть, как ветер в песчаных дюнах, в которых он провел детство…

…и в этом воспоминании он оказался там. Не вспомнил, а вернулся назад. Мальчику Данте было всего несколько лет. Отец или брат лежит перед ним в предсмертной муке, он отравлен ядом панцирной змеи. В его последних словах правда, неоспоримая и неостановимая…

— Все когда-то заканчивается, Данте. Я умираю, и ты когда-то умрешь. Не бойся этого.

Он отдернулся, когда цепи будущего-прошлого и никогда не происходившего обвили его золотую броню, затягивая его в пропасть вневременья, где его жизнь стала осколками разбитого зеркала. Вокруг него вырастали стены из черного металла…

…и он сражался, чтобы выжить в бесконечных коридорах гигантской развалины, безымянного космического скитальца, который стал черной дырой, пожирающей каждого брата, которого орден отправлял против него. Десантник за десантником погибали в этом железном аду, Кровавые Ангелы были потеряны почти полностью. Смерть повелителя Сангалло на его глазах и последнее, проклятое отступление во время бедствия в системе Секорис. Он вспомнил, как Кадей подошел к нему, одному из пятидесяти выживших…

— Смерть приходит в свое время, брат-капитан Данте. Однажды она придет и за нами.

— Нет! — прокричал он, потому что этого не происходило. Он был в этом уверен. Кадей никогда не говорил этих слов, отважный Кадей, который занял место Сангалло и спас Кровавых Ангелов от уничтожения. Его учитель и его друг…

…и это он умирает, столетия спустя, на камнях Великого Придела. На последнем издыхании он зовет Данте. Теперь ты магистр, сказал старый воин, и передал Данте топор «Морталис». Оружие вечно, как и Кровавые Ангелы. Мы должны, не смотря ни на что, стремиться избавиться от проклятия «ярости» и «жажды»…

— Но ты умрешь с этим оружием, Данте. Когда момент настанет, не сопротивляйся, прими смерть.

— Нет! — не такими были последние слова его наставника, и Данте отверг воспоминание всеми силами. Это были происки отвратительного колдовства — хрономантия настраивала его прошлое против него, высасывая волю, вместе с годами его плоти.

В отчаянии колдун разорвал барьеры между прошлым и настоящим, позволив частям жизни Данте сталкиваться и объединяться. Вся жизнь пронеслась перед его глазами стремительным напором. Он вспомнил каждую великую победу и радость, почувствовал на себе груз каждой смерти, которую он видел. Для такого почтенного воина как Данте, таких моментов было неисчислимое множество.

Вся реальность состояла из топора в его бронированных перчатках. Оружие перед его глазами, имя, выгравированное на рукояти десять его жизней назад.

«Морталис».

Смертный. Тот, кто может умереть.

— Но не сегодня. Он скорее ощутил действие, чем совершил его осознанно. Данте позволил оружию вести его атаку, разрушая временные цепи и неотвратимо двигаясь к плоти хрономанта.

Тяжелый удар отрубил руку в перчатке, и от крика колдуна сфера начала покрываться трещинами.

— Я забрал твою жизнь, — прокричал враг, падая в лужу собственной маслянистой крови, — я украл твои годы! Десятилетие, с каждым ударом сердца, ты должен был умереть, умереть, умереть…

С холодной улыбкой Данте снял посмертную маску, впервые показав свое лицо вне крепости-монастыря на Ваале.

— Десятилетие? Это всего лишь мгновение для того, кто жил больше тысячи лет, глупец. Ты хочешь использовать против меня мои годы? — голос Магистра упал до шепота. — Ты думаешь, что можешь извращать прошлое, чтобы я сдался под тяжестью времени? Сожаление, потеря и печальные воспоминания?

Он поднял топор для смертельного удара.

— Я несу эту ношу с каждым вздохом, твоя магия всего лишь свеча, в сравнении с их светом.

Удар топора «Морталис» снял покров со Скилоса.

Пока Командор счищал кровь со своего оружия, к нему подошел один из сангвинарных гвардейцев, принимающий сообщение по воксу.

— Повелитель, остатки вражеского флота уходят. Преследовать их или высадиться на планету?

— Преследуйте и уничтожьте всё отмеченное Хаосом, — ответил Данте, — у нас есть на это время.

Джеймс Сваллоу

Сангвинор: воплощение Воинства

Тогда мы готовились умереть, как подобает воинам.

Мы считали дни жестоких боёв после семи лет сражений на Скилосе, в которых многие из нашей ударной группы пали от когтей тиранидской орды.

Мы уже не ждали подкреплений. Скилос был отрезан странными варп-штормами, разразившимися после высадки. Капризная судьба не только лишила нас связи с Империумом, но и изолировала от флота-улья пришедших в бешенство ксеносов, что роились на поверхности и под землёй разорённого мира. Они остановили поглощение населения, всей флоры и фауны и бросились на нас — полуроту Кровавых Ангелов, посланных прикрыть эвакуацию выживших…

Гражданские сгинули, как и многие из моих боевых братьев. Ради плоти ксеносы перебили и поглотили две полных бригады имперских гвардейцев. Биоисполины чужаков разорвали контингент Адептус Титаникус. Великую армию растерзали.

Остались лишь мы, Адептус Астартес. Наши «Громовые ястребы» не могли взлететь, в двигатели забились рои мошек-самоубийц, и их разъела выделенная кислота. Танки завязли в оползнях, погода обезумела после того, как тираниды разорили экосистему планеты. Остались небольшие отряды, рассеянные по великой равнине, где чужаки свили сеть гнёзд. Нашей задачей стало держаться, убивая как можно больше ксеносов.

Слушая, как в тумане скрипят когти и клыки, я считал снаряды уже второй раз. Их было слишком мало для спокойствия, поэтому я точил боевой меч. Глубоко в воронке от бомбы ждали конца серого ливня мы — дюжина воинов, вероятно единственные уцелевшие из всего братства на несчастном мире.

Говорил лишь скаут, Эндемор. Он тихо шептал литанию, не обращая внимания на капли дождя, падавшие на лысую голову, брызжущие на нагрудник…