В Брюссель мы прилетели вечером двадцать восьмого сентября, меньше чем за сутки до начала конгресса. И народу в аэропорт набежало много – не как у нас, конечно, но все-таки. Не знаю, на кого именно – на Гагарина или на меня.
– На тебя, на тебя, – усмехнулся Юрий. – Я здесь уже был. Видишь девушек с цветами? Сейчас подбегут, вручат их и полезут целоваться, причем, небось, к тебе первому.
– Я им полезу, – пообещала Вера. – Кто-нибудь знает, тут средние телесные идут по административной статье или по уголовной?
При этих ее словах от группы наших сопровождающих отделился сотрудник в штатском, быстро подошел к девушкам и что-то им сказал. Они синхронно закивали.
– Вот так, – удовлетворенно заметила Вера, – могут ведь работать, когда захотят. Нам куда, в этот автобус?
– Нет, для нас вон тот длиннющий лимузин рядом. И видишь, за девицами, которые с цветами, стоит такой высокий, седой? Это сам фон Браун. Главный конструктор ракет «Сатурн», на которых американцы летали на Луну. Надо же, не поленился приехать в аэропорт, не терпится ему познакомиться с Челомеем и Глушко.
– И с тобой тоже.
– Да, наверное, и я его слегка интересую, но все-таки не так, как двое наших главных. Но это только поначалу.
У меня была довольно насыщенная программа, а Вера в сопровождении сотрудниц комитета вдоволь погуляла по Брюсселю, но ее хватило только на два дня. А потом жена затосковала.
– Уже надоело? – слегка удивился я вечером.
В Брюсселе до сих пор ни разу не был не только Скворцов, но и Антонов тоже, и мне хотелось посмотреть город, но пока как-то не получалось.
– В том-то и дело, что нет! Но больно уж тут много магазинов. Это же приходится собирать всю волю в кулак, чтобы нигде ничего не купить. Ладно там колбаса или эти, как их, йогурты. Но какие я сапожки видела на Вевейде! И мотоцикл. А мне до сих пор стыдно вспоминать, как я в первый раз оказалась в «Березке». Хватала же все подряд, хотя мне нужно было только платье на свадьбу. Так оно все до сих пор лежит. Может, тебе все деньги отдать, тогда и соблазна не будет? У меня же на самом деле уже все есть.
– Ну, мне-то их точно будет некогда тратить. И что за мотоцикл тебе приглянулся?
– «Хонда Си Би семьсот пятьдесят».
– Да, у тебя губа не дура. Но где ты на нем будешь ездить, если купишь? По Калужскому шоссе и на «Яве» толком не разгонишься, а уж по Троицкому тем более. К тому же никакой запчасти к нему ты нигде у нас не найдешь, а я вряд ли буду ездить за границу так уж часто.
– Да понимаю я все! Но он очень красивый. Ты его видел?
– Да.
Вообще-то этот мотоцикл видел Антонов в девяносто втором году, когда был в Амстердаме. Он, помнится, даже собирался его купить, но владелец заломил несусветную цену.
– В общем, ладно, потерпи еще немного, до послезавтра, а там – домой. Джульке купи что-нибудь, тут, по-моему, должны быть специальные собачьи магазины. И сапоги себе, раз уж понравились, а то у нас действительно осенью грязи хватает, в туфлях не везде пройдешь.
– Это не те сапоги, в которых можно месить грязь, – вздохнула Вера. – Да, чуть не забыла. Тут детские коляски очень хорошие.
– Ты что, уже?
– Еще нет, но я где-то читала, что в нормальной семье должно быть трое детей, а у нас только двое. Кстати, я вчера и позавчера к тебе не приставала, ты был какой-то больно замотанный, а сегодня вроде ничего. Не возражаешь, если сразу после ужина я тебя коварно соблазню прямо на этом ковре?
– Так ведь у нас в номере аж целых три кровати.
– На кровати мы и дома сможем, а здесь должна же быть хоть какая-то экзотика. А то потом и вспомнить будет нечего.
Глава 38
Крайне мало проектов доживают до своей естественной кончины в том виде, в каком зародились. Как правило, они сначала расширяются до предела, а разваливаться начинают уже потом. И моя «Мечта» в этом смысле исключением не стала. Только-только я вернулся из Брюсселя, как Устинов озвучил мне идею о реорганизации «Мечты» в научно-производственное объединение. Я к ней, честно говоря, поначалу отнесся без особого энтузиазма.
– Бабакинское КБ вы мне все равно не отдадите и ВНИИ-100 тоже, а остальные не больно-то и нужны.
– Это вы понимаете правильно, – усмехнулся Дмитрий Федорович, – вот только выводы делаете неправильные, причем противоречащие вашим же собственным утверждениям. Почему, если вам чего-то не хватает, это обязательно надо у кого-то отнять? Правильнее будет сделать это самому. Вот вам и предлагается составить проект расширения «Мечты» до НПО, причем по возможности без присоединения уже существующего и нормально работающего, а путем созидания.
– В принципе, я согласен, но хотелось бы уточнить один момент. Если предприятие действительно работает нормально, то, конечно, его трогать не стоит. Но если оно гонит хрен знает что и вообще дышит на ладан, то, наверное, такое к «Мечте» присоединить все же можно?
– В принципе, да, а что именно вы имеете в виду?
– Серпуховский мотоциклетный завод.
Устинов впал в недоумение.
– Вы хотите делать межпланетные станции на базе инвалидки? Хм, довольно смелое решение.
– Что именно там будет делаться, я смогу сказать после личного знакомства с заводом, а пока могу только уточнить, чего там делаться точно не будет. Мотоколясок СМЗ-3 в любой модификации. По степени неудобства размещения пилота и сложности управления это предназначенное для инвалидов убоище находится примерно на уровне лунного посадочного модуля, так что какой-то опыт у тамошнего коллектива уже имеется. Ну, а дальше посмотрим. Не космосом единым жив человек, хотя, конечно, и им тоже. И кстати, про то, что надо создать с нуля, у меня тоже есть мысль. Нормальное механическое производство в Троицком, чтобы за каждой ерундой не ездить в Ленинград и Загорск.
Вообще-то предложение Устинова было для меня несколько неожиданным, и я импровизировал на ходу – впрочем, довольно уверенно, ибо и сам давно думал о чем-то подобном. Ведь мои космические полеты – это все разовые акции. Да, сейчас они обеспечили мне такой авторитет и известность, что я, образно говоря, могу открывать двери во властные структуры среднего уровня ногой, однако так будет не всегда. Уже лет через пять Скворцов в глазах большинства станет человеком, который когда-то давно куда-то там летал, а через десять уже не все вспомнят, куда именно. Но ведь именно через восемь-десять лет от меня потребуется максимальная возможность влиять на политику советского руководства! И значит, надо заранее подумать о поддержании имиджа. Причем уже не героя, а вышедшего из самых низов борца за повышение уровня жизни народа.
И раз уж в верхах решили расширить «Мечту» до НПО, заниматься она будет не только космосом. В идеале каждая нормальная советская семья должна иметь что-то с шильдиком «Мечта» и радоваться, как оно хорошо сделано, особенно по сравнению со всем остальным. А что хочет иметь каждая семья из предметов роскоши? Телевизор, магнитофон и какое-то средство передвижения. Мотоцикл, например, а те, кто позажиточнее, – и автомобиль. Хорошо, что мода на ковры уже потихоньку сходит, а то ведь я себе даже смутно не представляю процесс художественного вышивания. Кстати, до появления первых, пусть и донельзя убогих восьмибитных персоналок осталось совсем немного, так что и они пусть будут «Мечтами». Ну, а периодически напоминать забывчивым, что «Мечта» – это Скворцов, и они, как Ленин и партия, близнецы-братья, будут Ефремов, Стругацкие, Казанцев, Мартынов, Снегов и прочие, на установление доверительных контактов с которыми я не жалел и не жалею сил. Будь у меня хоть малая толика литературного дарования, ей-богу, сам бы написал что-нибудь этакое, волнующее и захватывающее, но к сожалению, подобным не отмечены ни я, ни Антонов. И значит, нам остается только паразитировать на тех, кто отмечен.