наглостью. Не вышел Птахин чином опричнику советы давать. Но раз Штепановский глубоко в себя ушел и слушать его совсем перестал, так почему бы себе приятное не сделать? Хотелось и чего покрепче сказать, но не рискнул. А вдруг все-таки краем уха слушает?
Дальше минут на пять наступила тишина. Наконец, опричник очнулся:
— Разочаровали вы меня сильно, Птахин. Важное дело провалили. Не умеете переговоры вести.
— Так нас этому в Академии и не учат…
— Идите уж отсюда, неуч. И не попадайтесь мне на глаза.
— До отъезда?
— ВОН!!!
Петя пулей вылетел за дверь, очень довольный собой. Шкура цела, а то, что опричник его больше видеть не хочет, так это — взаимно. Глаза бы его не глядели на всю эту опричную братию. И в одном вагоне со Штепановским ехать в Дальний, пожалуй, не стоит. В другой вагон билет купить? Или следующего поезда подождать? Позже решит. Надо сначала с местом проживания разобраться.
Впрочем, это оказалось несложно. Достаточно было вернуться к месту прибытия их небольшого каравана и спросить, нет, не у приказчиков. Те с поразительной скоростью успели куда-то исчезнуть. Вместе с санями, их грузом и лошадьми. Но перед входом в огороженный забором комплекс зданий Карташова (контора, жилой дом, склад, другие хозяйственные постройки) стояла будка, которой оказался самый обыкновенный солдат-пограничник. Что недвусмысленно указывало на большой вес в Ханке этого купца, а также на его хорошие отношения с комендантом.
Впрочем, и без помощи солдата все нашел бы, благо препятствий проходу внутрь тот не чинил. Но двугривенный, на всякий случай, дал за содействие. В принципе, часовому на посту не то, что подарки принимать, ему и разговаривать с посторонними не положено. Да только, что это за пост? Купца охранять. Вот пусть солдатику от этого хоть какая-то польза будет.
Для начала зашел в контору. Как ни странно, Матвея там уже не оказалось, успел куда-то по делам уйти. Но о Пете не забыл. Вместо него кадета прямо в дверях встретил молодой приказчик и повел в жилой дом, комнату показывать. Его немногочисленные вещи туда уже перенесли. Отнеслись с уважением, что приятно.
Комната оказалась самой обычной. Но в ней было тепло, имелась кровать, стол с парой табуреток и сундук для вещей. «Удобства» во дворе. Но во дворе еще и баня была, так что уровень комфорта Петю полностью устроил. А если учесть, что с него за это еще и денег не взяли, так прямо рай.
К сожалению, иных денежных расчетов тоже не было. Появившийся вечером Матвей (оказалось, что жил он в аналогичной комнате того же дома) платить что-либо за друзу вперед отказался:
— Вы поймите, Петр Григорьевич, рад бы, да не могу. Не положено. Вот съездит к ней его высокоблагородие Микулин, привезут камни в контору, тогда и деньги считать будем. А пока даже ста рублей вам права дать не имею. Тут только сам Фрол Игнатьевич мог бы распорядиться, но он в Дальнем. Разве вы к нему на обратном пути сами зайдете.
Петя поскучнел. Зайти-то в гости, может, и можно. А вот денежные вопросы так лучше не решать. Нельзя к купцам просителем приходить, а до полной оценки найденных камней он именно таким и окажется. Ничего, потерпит. Не сейчас, так через год или даже через пять свое законное можно будет и потребовать. И отдаст Карташов, куда денется. Ему тоже лицо терять нельзя. А пока лучше подождать. Наличных денег, правда, уже не так много осталось, но пока есть. Даже на покупки на местном рынке можно пару сотен выделить. Или немного больше. На подарки и не только. Может даже поездка без убытка обойдется.
Впрочем, сразу на рынок Птахин не побежал, решил сначала нанести визиты вежливости знакомым. И был разочарован. Друзьями за время практики он тут не обзавелся. Если честно, у него их нигде не было. А знакомые? У всех свои дела, так что кроме сдержанных улыбок и пары ничего не значащих фраз он от них не получил. Единственный человек, с которым у него могло бы найтись общее дело, маг земли Микулин, как оказалось, уехал ранним утром следующего дня после их прибытия. За друзой. Случайно так вышло, или Матвей Яковлевич это специально организовал, осталось неясным. А ждать неделю его возвращения, когда поезд через два дня, Петя не увидел смысла. В том, что аметисты там есть и в немалом количестве, он не сомневался. Провести расчет без Карташова, все равно, не получится. Лучше уехать. Тем более, что Штепановский сам зачем-то решил в Ханке задержаться. Ну его. Мирок тут очень тесный.
Вот рынок неожиданно разочаровал. И сильно. Понятно, что зима — это не лето. Открытые прилавки просто пустовали. Торговали только три обычных магазина. Причем цены неприятно удивляли. Алхимические реагенты (травы, минералы) продавались в одном магазине со специями и чаем. Были расфасованы по пакетикам и имели цену, если и ниже, чем в аптеке Баяна, то не слишком заметно. Разве что ассортимент был шире, но и то, с летним — не сравнить. С обычными специями и чаем — та же картина. А уж за чай, от которого еле заметно отдавало магией, хозяин лавки запросил десятикратный вес в золоте.
— Вот ведь наглый жид, — подумал Петя, выходя из лавки, так ничего в ней и не купив: — Вот откуда он здесь взялся? Летом тут, вроде, ханьцы заправляли. Хотя, с такими ценами…
День на раздумья у него еще имелся, но было сомнительно, что удастся купить что-нибудь дешевле. Как-то нехорошо получается.
В лавке с тканями за прилавком обнаружился ханец, но легче от этого не стало. Наоборот, Петю возмутило, как нагло этот торгаш попытался впарить покупательнице отрез обычного шелка под видом магического. И по тройной цене. Достал какой-то лоскуток и продемонстрировал, что тот не реагирует на пламя свечи. Но, во-первых, лоскуток и вправду фонил магией, а во-вторых, если так быстро водить огоньком, то и обычная ткань загореться не успеет. А иначе, якобы, нельзя. Ткань закоптится и цену потеряет.
Впрочем, для особо ценных покупателей, к которым ханец Петю не отнес, на прилавке лежал рулон ткани, действительно магической. Но уже запредельно дорогой, якобы из-за особо редкой раскраски. Ибо привезен из совсем уж дальних мест.
Это хозяин лавки (или только приказчик?) не Птахину рассказал, а какой-то даме, что одновременно с ним в лавку заглянула. Офицерская жена? Знаком с ней Петя не был, да и не спешил представляться. Уж больно пронзительным взглядом изучала эта госпожа его лицо