Читать интересную книгу Сёгун - Джеймс Клавелл

Глава 59

– Андзин-сан? – Сквозь сон Блэкторн услышал свое имя. Оно донеслось до него издалека, отзываясь в вечности.

– Хай? – ответил он.

Затем он услышал, как его имя повторили еще несколько раз. Кто-то прикоснулся к нему рукой. Он открыл глаза. В предрассветной мгле все вокруг постепенно обретало четкие очертания. Сознание вернулось к нему, удалось сесть. Перед кроватью на коленях сидел лекарь, рядом стояли Кирицубо и госпожа Отиба, глядя на него сверху вниз. Серые вокруг заполонили всю комнату. Масляные лампы бросали теплый свет. Эскулап заговорил с ним. В ушах все еще стоял звон, голос доносился очень слабо, но ошибки теперь быть не могло – он снова слышал. Непроизвольно Блэкторн поднес руки к ушам и прижал их. В голове сразу же взорвалась боль, посыпались искры и цветные огоньки, началась бешеная пульсация.

– Простите… – пробормотал он, дожидаясь, когда стихнет боль, отчаянно приказывая, чтобы она утихла. – Извините, уши болят. Но я теперь слышу. Вы понимаете, лекарь-сан? Я теперь слышу – немного. Простите, что вы говорите? – Он следил за губами эскулапа, стараясь разобрать слова.

– Госпожа Отиба и Кирицубо-сама хотят знать, как вы себя чувствуете.

– Ах! – Блэкторн посмотрел на них.

Теперь он заметил, что они одеты по всем правилам этикета: Кирицубо вся в белом, только зеленый шарф на голове. Кимоно Отибы темно-зеленое, без рисунка и украшений, на ней еще большой платок из тонкой белой ткани.

– Лучше, благодарю вас… – На душе у него при виде одежд белого цвета стало тревожно. По освещению снаружи он понял, что время подходит к рассвету, а не к сумеркам. – Лекарь-сан, скажите, пожалуйста, я что, спал целый день и целую ночь?

– Да, Андзин-сан. День и ночь. Ложитесь, прошу вас. – Эскулап взял Блэкторна за кисть своими длинными пальцами и сжал их, щупая пульс; кончиками пальцев он просчитал девять ударов: три на поверхности, три в середине и три в глубине, как учила с незапамятных времен китайская медицина.

Все в комнате ждали его решения. Лекарь удовлетворенно кивнул.

– Кажется, все хорошо, Андзин-сан. Тяжелых повреждений нет, вы меня понимаете? Сильные головные боли, да? – Он подробно объяснил все госпоже Отибе и Кирицубо.

– Андзин-сан, – обратилась к нему госпожа Отиба. – Сегодня похороны Марико-сама. Вы поняли – похороны?

– Да, госпожа.

– Хорошо. Сразу после того, как рассветет. Вы имеете право пойти, если хотите. Вы понимаете?

– Да… Думаю, что да… Если можно, я бы пошел.

– Очень хорошо. – Отиба поговорила с лекарем, попросила его еще лучше следить за состоянием больного. Потом, вежливо поклонившись Кирицубо, улыбнулась Блэкторну и вышла.

Кирицубо подождала, пока она не уйдет:

– Как вы, Андзин-сан? Как себя чувствуете?

– Голова болит, госпожа… Прошу меня извинить…

– Простите меня, я только хотела поблагодарить вас. Вы меня понимаете?

– Это долг… Я только выполнял свой долг… Не повезло… Марико-сан погибла…

Кири почтительно поклонилась ему:

– Нет, повезло… Ох нет, не повезло… Благодарю вас, Андзин-сан. За нее, за себя, за всех… Мы еще с вами поговорим. Благодарю вас. – Она вышла.

Блэкторн собрался с силами и встал на ноги. Боль в голове была так чудовищна, что вызвала желание закричать. Он сжал губы в тонкую линию. В груди ломило, желудок бурлил. Но через некоторое время желудок успокоился, тошнота утихла. Правда, во рту остался противный привкус. Он направился вперед, к окну, взялся за подоконник, стараясь перебороть тошноту, подождал, прошелся туда-сюда. Головная боль и тошнота не проходили.

– Все нормально, спасибо. – Он с облегчением снова сел.

– Вот, выпейте это – вам станет лучше. Установите хара. – У лекаря была добрая улыбка. Блэкторн выпил и задержал дыхание: запах был как у птичьего помета и заплесневелых водорослей, смешанных с гниющими листьями в жаркий летний день, вкус – еще хуже. – Пейте. Сразу станет лучше, а пока прошу меня извинить.

Блэкторн снова сжался, но заставил себя сделать глоток.

– Скоро станет лучше, извините.

Пришли женщины-служанки, причесали его, уложили волосы, парикмахер побрил. На руки и лицо положили горячие полотенца. После всего этого он почувствовал себя намного лучше. Другие слуги помогли ему одеться в обычное кимоно и крылатую накидку. Принесли новый короткий меч в ножнах.

– Подарок, господин. Подарок от Кирицубо-сама, – объяснила служанка.

Блэкторн принял меч и засунул за пояс вместе с длинным мечом, тем самым, который подарил ему Торанага, – рукоятка была расщеплена и чуть не сломана – он ведь бил ею о засов. Он вспомнил, как Марико стояла спиной к двери. Потом ничего не мог вспомнить до того момента, как стоял над ней на коленях и смотрел, как она умирает. И снова провал – вот до этого момента…

– Простите, мы в главной башне? – спросил он начальника серых.

– Да, Андзин-сан. – Командир с почтением поклонился, невысокий и круглый, как обезьяна, но, пожалуй, более опасный.

– Почему я здесь?

Серый улыбнулся и вежливо ответил:

– Так приказал господин командующий.

– Но почему – здесь?

Самурай повторил, словно попугай:

– Так приказал господин командующий. Извините, вы меня понимаете?

– Да, благодарю вас, – устало ответил Блэкторн.

Когда его наконец привели в порядок, он почувствовал себя ужасно. Зеленый чай немного помог ему, потом слабость снова навалилась и его все-таки вырвало в блюдо, которое подставила служанка. Грудь и голова при каждом спазме пронзались горячими красными иголками…

– Извините, вот, пожалуйста, выпейте… – терпеливо предложил лекарь.

Он выпил еще этого варева, но оно не помогло. К этому времени рассвет уже разлился по всему небу. Слуги сделали ему знак и помогли выйти из большой комнаты. Охрана шла впереди, остальные – сзади. Так они спустились по лестнице и вышли во двор, где их ждали носилки с новой охраной. Он с удовольствием сел в паланкин. По приказу командира серых носильщики подняли паланкин, и, сопровождаемые охраной, они присоединились к процессии из паланкинов, пеших самураев и дам, тянущейся по лабиринту улиц замка к выходу. Все были одеты в самое лучшее. Некоторые женщины – в кимоно темных тонов, с белыми шарфами на голове, другие – во всем белом, только шарфы цветные.

Блэкторн отдавал себе отчет в том, что за ним наблюдают… Он сделал вид, что не замечает этого, пытался выпрямить спину и придать лицу равнодушное выражение, молясь, чтобы его не настигла снова та же слабость и он не опозорился, но боли все усиливались…

Кортеж петлял в каменных лабиринтах крепости, вдоль тысяч самураев, вытянувшихся молчаливыми рядами. Никого не окликали, не требовали документов. Похоронная процессия проходила один пост за другим, не останавливаясь у опускных решеток и рвов с водой. Когда миновали ворота и оказались за основными укреплениями, Блэкторн вдруг заметил, что серые стали более бдительными, внимательно изучали всех, оказавшихся поблизости, старались держаться к нему вплотную. Он немного успокоился – вспомнил, что бросается в глаза. Наконец процессия пересекла открытый участок, прошла по мосту и поднялась к назначенному месту – на площадке, недалеко от берега реки. Площадка имела размеры триста на пятьсот шагов. В центре – яма в виде квадрата, со стороной пятнадцать шагов и глубиной пять, заполненная дровами. Над ямой устроена высокая крыша из циновок, покрытых белым шелком, кругом – стены из белых холстов, висящих на бамбуковых шестах; стены указывали точно на восток, север, запад и юг; в середине каждой стены – маленькие деревянные ворота.

И Блэкторн вдруг вспомнил недавнее…

– Ворота для того, чтобы душа могла проходить в них при полете на небо, – объяснила ему Марико в Хаконэ.

– Давай лучше поплаваем или поговорим о чем-нибудь более веселом.

– Вот и дай мне закончить – это как раз очень весело. Наши похороны очень важны для нас, так что вам следует все знать о них, Андзин-сан.

– Да, Марико. Но почему ворот четыре? Почему не одни?

– У души должен быть выбор. Это мудро. О, мы очень мудры… Я говорила тебе сегодня, что люблю тебя? – вдруг спросила она. – Мы очень мудрая нация и позволяем душе иметь выбор. Большинство душ выбирают южные ворота, Андзин-сан. Это важные ворота – там ставят столы с сухими фигами, свежими гранатами и другими фруктами, редисом и другими овощами и связками рисовой рассады, если это происходит в соответствующий сезон. И всегда миску свежеприготовленного риса, Андзин-сан, – это самое важное. Видите ли, душа, может быть, захочет поесть, перед тем как отправиться в путь…

– Что касается меня, положите жареного фазана или…

– Извините, ничего мясного, даже ничего рыбного… Мы серьезно относимся к таким вещам, Андзин-сан. На столе также должны быть маленькая жаровня с тлеющими углями из ценных пород деревьев и благовонные снадобья, дающие такой приятный запах… Я хочу, чтобы мои похороны были на рассвете… – искренне призналась она. – Я больше всего люблю рассвет… Ну и если бы это было можно, то осенью…