сколько у него подданных, и приказал, чтобы каждый скиф принес ему наконечник боевой стрелы. Перед царским шатром выросла груда бронзовых наконечников. Сосчитать их царь не смог. Тогда он приказал собрать их и отлить из них бронзовую чашу. Чаша получилась вместимостью в шесть амфор, а толщиной в шесть пальцев. Геродот сам видел, как она высится посреди степи между Днепром и Бугом.
Когда скифы делают привал, они жгут костры. Дров в степи нет. Скифы убивают быка, отделяют мясо от костей, вынимают желудок, наливают туда воды, кладут в воду мясо, из костей раскладывают костер и варят мясо в бычьем желудке над костром из бычьих костей.
Когда скифы устают, они дают телу отдых в бане. Бани у них не водяные, а паровые. Разбивают шатер, в шатер ставят котел, в котел бросают раскаленные камни, на камни сыплют зерна скифской конопли; поднимается такой дым и пар, что в шатре ничего не видно. «Скифы наслаждаются такой баней и вопят от удовольствия», – свидетельствует Геродот.
Главное занятие скифов – война. Воюют непрестанно и неустанно. Кто больше убил врагов, тому больше почета. Кто не убил ни одного врага, того обносят вином на пиру, и для скифа нет тяжелее позора. С убитых врагов снимают скальпы и вешают на уздечку лошади. Самым ненавистным из врагов разрубают голову и из черепа делают чашу для вина. Бедняки оправляют эти чаши в бычью кожу, а богачи – в золото.
Когда война кончена, племена заключают мир. У каждого народа свой обычай заключать договор. Мидяне разрезают друг другу руки и сосут друг у друга кровь. Арабы намазывают этой кровью семь камней перед собой. Скифы цедят кровь в вино, окунают в вино меч, стрелы, секиру и копье, а потом это вино пьют. При этом они молятся Зевсу, богу неба, и Гестии, богине очага. Гестию по-скифски зовут Табити, а Зевса – Папай: «и, по-моему, зовут совершенно правильно», – загадочно замечает Геродот.
Когда скифский царь заболевает, он зовет гадателей и спрашивает, кто наслал на него болезнь. Гадатели садятся у очага, раскладывают и перекладывают перед собою гадательные прутики, и наконец объявляют, что виноват такой-то человек, который-де дал ложную клятву, поклявшись здоровьем царя. Названного человека призывают; он отпирается; тогда зовут новых гадателей, числом вдвое больше; если они подтвердят обвинение, человека казнят, если нет, казнят первых гадателей.
Когда царь все-таки умирает, то хоронят его так. Тело его потрошат, набивают душистой травой, покрывают воском, кладут на телегу и везут по всей Скифии от племени к племени. Каждое племя поднимает плач, люди стригут волосы, царапают лица, протыкают себе стрелами руки. Наконец, труп привозят на дальний север Скифии, где кончается степь и начинаются леса. Здесь роют могилу, кладут в нее труп на соломенной подстилке меж двух копий, убивают над могилой царского коня, царскую жену, слугу, виночерпия, повара, конюха, вестника, кладут их в могилу, чтобы они служили царю на том свете, и насыпают над могилой курган как можно выше. А на следующий год собираются к этому кургану, выбирают пятьсот коней из царского табуна и пятьдесят юношей из царской свиты, убивают их одного за другим, делают из их тел чучела и на деревянных столбах расставляют вокруг кургана. И долго потом окружает царский курган эта страшная мертвая карусель.
Таковы нравы и обычаи скифов. Держатся они за свои обычаи стойко и крепко. Рядом с ними на берегу моря стоят греческие города – Ольвия, Херсонес, Танаис, – но греческих обычаев скифы перенимать не хотят. Был один только скифский царь, которому понравилась греческая жизнь. Его звали Анахарсис. Он ездил по Греции, беседовал с мудрецами, удивлял самого Солона своими разумными и здравыми суждениями. Греки долго помнили его и его меткие слова. Один афинянин попрекал его варварской родиной. Анахарсис ему ответил: «Мне позор моя родина, а ты позор твоей родине». Вернувшись в Скифию, он продолжал молиться греческим богам и на греческий лад. Когда это заметили скифы, его убили.
Вот такой был народ, на который пошел войною царь Дарий, сын Гистаспа.
Как царь Дарий пошел на Скифию
Чтобы ударить на скифов, персам нужно было переправиться из Азии в Европу. Между Азией и Европой лежат два пролива, Дарданеллы и Босфор, и между ними маленькое Мраморное море. Греки называли Дарданеллы «Геллеспонт», что значит «море Геллы» – кто помнит миф о плавании аргонавтов за золотым руном, тот знает, кто такая Гелла. Мраморное море называлось «Пропонтида», «Предморье» – потому что за ним открывается выход в настоящее, большое море – Черное. А Босфор почти так и назывался – «Боспор», и означает это попросту «Бычий брод», потому что пролив этот очень узок. Через этот узкий пролив и навели греческие мастера из ионийских городов широкий мост для персидского войска.
Персы привыкли жить среди гор и равнин. Дарий впервые увидел здесь море. Пока его воины, отряд за отрядом, шагали по прогибающимся бревнам боспорского моста, Дарий стоял на берегу и смотрел на Черное море.
Не все знают, что Черное море назвали Черным именно персы. Греки его называли иначе. По-персидски «Черное» будет «ахшайна». Грекам это показалось похоже на их слово «аксейнос», «негостеприимный». Но называть море «негостеприимным» – дурной знак для моряков; и греки переименовали его в «Гостеприимное море», «Понт Эвксинский». Так они зовут его и посейчас.
За Боспором лежала Фракия, дикая и воинственная страна. Когда гремят грозы, фракийцы стреляют из луков прямо в небо, чтобы укротить непогоду. У фракийцев один бог, и зовут его Замолксис. Фракийцы не молятся своему богу, а посылают к нему гонцов. Раз в пять лет они выбирают по жребию человека, подбрасывают его за руки и за ноги в воздух и подхватывают на острия копий. Если человек умирает, то душа его отправляется прямо к богу Замолксису и передает ему поручения от фракийского народа. Если человек не умирает, это значит, что он дурной человек и неугоден богу, и тогда на копья бросают другого гонца.
Дарий не стал покорять Фракию: он оставил это на обратный путь. Он провел свое войско через Фракию, не останавливаясь. За Фракией широкой полосой, так что с берега не видно берега, тек Дунай. За Дунаем начиналась Скифия. Через Дунай уже наводили мост греческие мастера.
Для охраны моста Дарий оставил греческие отряды, присланные ионийскими городами. Вождям их он вручил длинный ремень. На ремне он завязал шестьдесят узлов. «Каждый день развязывайте по узлу, – сказал он грекам, – и когда будут развязаны все узлы, оставьте мост