— Не получится меня отвлечь, Леонид. — догадалась мама. — Говори сейчас же, что стряслось.
— Отец. — выдохнул я.
— Так и знала! — горячо воскликнула женщина. — Ничему его жизнь не учит! Сказала же, чтобы был вежлив с тобой, так нет, прёт как танк, забыв о своих предыдущих ошибках.
— Ты знала и не предупредила меня? — опешил я. — Мама. — критикующе процедил сквозь зубы.
— Сынок, ты уже взрослый… — начала она оправдываться. — …и должен понимать, что родителей не выбирают. Он осознал. Жизнь его уже изрядно наказала тем, что он упустил столько времени. Не участвовал в твоём детстве…
— Ох, мама… — нерадостно протянул я. — Он и тебе уже запудрил мозги. Мне бабушки за глаза хватает.
— Лёнь, ну пойми ты. Тебе самому это нужно… я же знаю, что ты страдаешь…
— Глупости! — возразил я, сжимая кулаки до боли в костяшках.
— Ты можешь сопротивляться и строить из себя гордеца дальше! Но кому от этого лучше? — чуть повысила голос мама. — Володя сложный человек. Поверь, я знаю его лучше тебя, и раз он наступил себе на горло и хочет восстановить с тобой связь, значит и правда принял и переборол свою гордыню.
— Я сейчас расплачусь… — горько хмыкнул я.
— Лёнь, я знаю, что это тяжело. — смягчилась мама, но всё же настойчивость в голосе не утратила. — Никто не просит вычеркнуть из памяти все обиды, они останутся… Но ту боль, что ты сейчас пытаешься прикрыть безразличием, а иногда и злостью, ты можешь уменьшить сам. Просто дай шанс Володе восполнить годы разлуки.
— Разлуки?! — взревел я. — Это слово совершенно не подходит. Разрыв. Вот что он сотворил.
— Да. Сотворил. — согласилась мама. — И это будет преследовать его до конца жизни. Но и ты не будь как он!
— В смысле?
— Не совершай ошибку. Не питай в себе ненависть. Вы поменялись местами. Сейчас он к тебе тянется, а ты собираешься разорвать контакт.
— Ты не понимаешь, мам… — глухо ответил я, силясь сделать полноценный вдох.
Боль в груди стала такой отчётливой, что хочется вздёрнуться, чтобы её не чувствовать.
— Нелегко прощать, родной… но это единственный выход избавиться от мучений. Самому сделать шаг. — надрывно хриплым голосом произнесла любящая меня женщина, и чёрт возьми, только ради неё одной я готов свернуть все горы.
— В жизни всё не просто так, Лёнь. — слишком проницательно прошептала она. — Меня расставание с твоим отцом привело к Жерару, к истинной любви. А что должен усвоить из этого ты, сможешь понять только ты сам, но для этого нужно скинуть балласт из прошлых потерь.
— Я не знаю как… — с трудом выговорил признание.
— Для начала выслушай его до конца, не отвергай. — затаив дыхание от проблеска надежды, дала совет мама.
— Я подумаю, но ничего не обещаю… — в итоге сгладил концы.
— Ты у меня такой молодец! — восторженно проговорила женщина, скрывая дрожь в голосе.
— Не вздумай там реветь. — строго сказал я, ощущая, что внутри отлегло и начинает теплеть.
Разговор не из лёгких, но я его выдержал.
— Как машина, Лёнчик? — перевела тему мама. — Кстати, Жерар проболтался, что ты не берёшь деньги? Могу узнать причину?
— Устроился на работу и хочу сам оплачивать свои расходы. — и уловив возмущённый женский вздох, грозно добавил. — САМ, мама.
Поняв, что потерпела неудачу, Анна Дмитриевна ненадолго замолкла, но потом снова бодро поинтересовалась:
— А девушка есть?
— Только без этого, мам. Личная жизнь не обсуждается.
— Ну, возьми хоть на карманные расходы, Лёнь! Кино, цветы, шоколад… презервативы…
Попавшись на удочку, ляпнул не подумав:
— Она ещё маленькая.
И тут же прикусил язык, когда в трубке послышалось:
— Батюшкиии! У сына невеста появилась!
— Какая невеста, мам?! — всполошился я. — Мы даже не встречаемся.
Тьфу. Язык — враг мой.
— Ооой! Какая прелесть! Мой Лёнчик в девочку влюбился и робеет подойти!
— Мама. — закатил глаза и уткнулся лбом в руль.
— Лёнь, сколько ей лет? — настороженно спросила неугомонная женщина.
— Через два дня восемнадцать. — поднял глаза на наш балкон и мысленно удивился, почему я про гномиху вообще вспомнил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Свободен я, как ветер в поле и связывать себя с девчонкой, что идёт по головам парней, ну никак в мои планы не входит.
— Леонид, не оплошай! — цокнула языком мама. — Ты ж у меня тупоголовый в плане чувств к женщине. Цветы обязательно купи и… — секундная пауза. — …украшение какое-нибудь. Только не кольцо. Она не поймёт. Браслетик изящный подари, не прогадаешь!
— Браслетик? — задумался я, опять попадая в ловушку.
— Да-да! — даже через телефон слышно, как хитрая женщина улыбалась. — Как хоть зовут её?
— Нет. — запротестовал я. — Всё.
— Ну, Лёнчик, только имя скажи и отстану! — заголосила мама. — Обещаю!
— Алиса! — выкрикнул я и оцепенел, думая зачем я это сделал.
Развела меня, как мальчишку!
— Ах! — только и сказала впечатлительная матушка. — Жерар ни за что не поверит, считает тебя невосприимчивым к любви. Ой, вон он идёт.
— Вот только мужу не говори! — взбрыкнул я.
— Хорошо-хорошо, родной! — заверила мама и тут же. — Жерар, ты не поверишь!!
Стукнул себя по лбу.
— Всё равно люблю тебя, мам. — безнадёжно покачал головой и улыбнулся.
— И я тебя, родной! — откликнулась она и вдруг нарочито строго добавила. — Не забывай, что ты мужчина и вся ответственность на тебе!
— Само собой. — согласился я. — Беги, болтушка, а то лопнешь от нетерпения.
— Целую. — обрадовалась сплетница и отключилась.
Убрал телефон и неожиданно для себя понял, что как раз про Акимову, мне ничуть не стыдно было говорить, нежели про любую из знакомых принцесс.
Нет чувства сожаления, скорее странное изумление. Ведь я только что сказал, что у меня отношения с гномихой.
А чего ещё с дурака взять?
произнесённой фразы.
Резко схватил девицу за запястье и пересадил её на освободившийся стул.
— Стало хуже. — без какого-либо потворства сказал я. — Больше меня не трогай. — не жалея её, предупредил под недоумевающие взгляды близ сидящих одногруппников.
Не теряя больше времени на этот спектакль, поспешил туда, где на мой взгляд, есть хоть малый шанс, ускорить избавление от друга гномихи. К заведующей общежитием.
Глава 19
АЛИСА.
— Алло… — заспанно прохрипела я, опережая пробуждение мозга.
— Алиска, с днём рождения!!! — вытряхнул из меня остатки сна звенящий голос мамы. — Будь счастлива, а главное здорова, дочка!
На моём лице расцвела улыбка и я сладко потянулась.
Бросив выискивающий взгляд на вторую половину кровати, вспомнила, что у Астахова и Оконцева сегодня учебный день начался с первой пары, а у меня, по удачному совпадению со знаменательным событием, только с третьей, перекатилась на примятое одеяло Лёни и радостно раскинула руки и ноги.
— Спасибо, мам! — поблагодарила я и случайно уткнулась носом на подушке соседа в какую-то записку.
— Алис, ты не обидишься на нас с папой, если мы в выходные приедем и отпразднуем, ну никак начальство его сегодня не хочет отпускать… — расстроенно пробормотала мама.
— Ну что ты, мам! Наоборот! Так даже лучше! — поспешила поднять ей настроение, разворачивая клочок бумаги.
«Я кое-что приготовил для тебя, гном!»
Мне уже начинать бояться? У Астахова же есть совесть? Не станет ведь он портить мне восемнадцатилетие…
— Отпразднуй пока с Лёней и Ваней, а мы потом можем вас на выходные в деревню забрать. — вдруг предложила мама, а я на миг представила Астахова в нашем доме и стало трудно дышать. Аж кожа на шее натянулась от натужной попытки вернуть дыхание.
Так и вижу этот его брезгливый взгляд и нескрываемое желание отвязаться от напора деревенщин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Разные мы. Чего уж тут говорить.
— Так, стоп, мам! — внезапно сообразила смысл сказанных ею слов. — Надеюсь, ты не разболтала родителям Ваньки, что он перевёлся?