Читать интересную книгу История Византийской империи. Т.2 - Александр Васильев

По приобретениям, осуществленным Венецией, видно, что она заняла в новой Латинской империи, весьма слабой по сравнению с могущественной республикой, господствующее положение, В руки республики св. Марка перешла лучшая часть византийских владений: лучшие гавани, наиболее важные стратегические пункты, ряд плодоносных местностей; весь морской путь из Венеции в Константинополь был во власти республики. Четвертый Крестовый поход, создавший «колониальную империю» Венеции на Востоке, дал ей неисчислимые торговые выгоды и возвел республику на высшую ступень ее политического и экономического могущества. Это была полная победа тонкой, продуманной и эгоистически патриотичной политики дожа Дандоло.

Латинская империя была основана на феодальных началах. Завоеванная территория была разделена императором на большое число более или менее крупных феодов, владельцы которых, западные рыцари, должны были приносить ленную присягу Константинопольскому императору.

Бонифаций Монферратский, король Фессалоникийский, двинулся через Фессалию походом на юг в Грецию и завоевал Афины. Афины в средние века были заглохшим, провинциальным городом, где на Акрополе, в древнем Парфеноне, находился православный собор в честь девы Марии. Во время латинского завоевания в начале XIII века афинским архиепископом был уже около 30 лет знаменитый Михаил Акоминат, брат историка Никиты Акомината, оставивший нам богатое литературное наследство в виде речей, стихов, писем, дающих богатый материал для внутренней истории империи во времена Комнинов и Ангелов и о состоянии Аттики и Афин в средние века; эти провинции в произведениях Михаила изображаются в очень мрачном свете, с варварским населением, может быть, славянским, и с варварской речью около Афин, с запустением Аттики и с беднотой ее населения. «Живя долго в Афинах, я сделался варваром», — писал он и сравнивал иногда город Перикла с Тартаром. Усердный печальник средневековых Афин, так много посвятивший времени и труда своей захудалой пастве, Михаил, видя невозможность сопротивляться войскам Бонифация, удалился из своей митрополии и остальное время жизни провел в уединении на одном из островов около берегов Аттики. Латиняне завоевали Афины, которые вместе с Фивами были переданы Бонифацием на ленных условиях бургундскому рыцарю Отто де ля Рош (Otto de la Roche), получившему титул герцога Афин и Фив (dux Athenarum atque Thebarum). Собор на Акрополе перешел в руки латинского духовенства.

В то время как в Средней Греции основалось Афино-Фиванское герцогство, в Южной Греции, т.е. в древнем Пелопоннесе, который часто назывался загадочным по своему этимологическому происхождению наименованием Мореи, образовалось княжество Ахайское, обязанное своим устроением французам.

Жоффруа Виллардуэн, племянник известного историка, услышав у берегов Сирии о взятии Константинополя крестоносцами, поспешил туда; но, будучи отнесен ветром к южным берегам Пелопоннеса, он высадился там и покорил часть страны. Однако чувствуя, что одними собственными силами ему не удержаться, он обратился за помощью к фессалоникийскому королю Бонифацию, находившемуся, как было отмечено немного выше, в Аттике. Последний даровал право завоевания Мореи одному из своих рыцарей, французу Гийому Шамплитту, из рода шампанских графов, который вместе с Виллардуэном в два года подчинил всю страну. Византийский Пелопоннес, таким образом, в начале XIII века превратился во французское княжество Ахайское, с князем Гийомом во главе, разделенное на двенадцать бароний и получившее западноевропейское феодальное устройство. После Гийома княжеская власть перешла на некоторое время к фамилии Виллардуэнов. Двор Ахайского князя отличался великолепием и, по словам источника, «казался более великим, чем двор какого-нибудь большого короля». По свидетельству другого источника, «там говорили так же хорошо по-французски, как в Париже». Лет двадцать спустя после образования на византийской территории латинских феодальных государств и владений папа в письме во Францию говорил о создании на Востоке «как бы новой Франции» (ibique noviter quasi nova Francia est creata).

Пелопоннесские феодалы строили укрепленные замки с башнями и стенами по западноевропейскому образцу, из которых наиболее известна Мистра, на уступах Тайгета, в древней Лаконии, недалеко от античной Спарты. Это величественное средневековое феодальное сооружение, сделавшееся со второй половины XIII века столицей греко-византийских деспотов в Пелопоннесе, которые отвоевали Мистру из рук франков, еще и в настоящее время поражает ученых и туристов грандиозностью своих полуразвалившихся зданий, являя собой одно из редчайших зрелищ Европы, и хранит в своих церквах в неприкосновенности драгоценные фрески XIV—XV веков, имеющие в высшей степени важное значение для истории византийского искусства эпохи Палеологов. На западной оконечности полуострова был сильный укрепленный замок Клермон, или Хлумутци, сохранявшийся до двадцатых годов XIX века, когда он был разрушен турками. Об этом замке греческий хронист писал, что, если бы франки потеряли Морею, то обладание одним лишь Клермоном было достаточно для того, чтобы снова завоевать весь полуостров. Было немало и других замков.

В Пелопоннесе франки не смогли прочно укрепиться лишь на среднем из его южных полуостровов, где, несмотря на два построенных ими укрепленных замка, жившие в горах славяне (племя мелингов) оказывали упорное сопротивление и почти никогда не находились в полном подчинении у западных рыцарей. Греки Мореи, по крайней мере большинство из них, могли видеть во власти франков приятное освобождение от финансового гнета византийского правительства.

На юге Пелопоннеса Венеция владела двумя важными портами, Модон и Корон, которые представляли собой превосходные станции для венецианских судов на их пути на Восток и являлись прекрасными наблюдательными пунктами над морской торговлей Леванта, — эти, по выражению официального документа, два «главных глаза коммуны» (oculi capitales communis).

О времени латинского владычества в Пелопоннесе, помимо других источников, сообщает много интереснейшего материала так называемая Морейская хроника (XIV века), дошедшая до нас в различных версиях: греческой (стихотворной), французской, итальянской и испанской. Если со стороны точности изложения фактического материала Морейская хроника и не может быть поставлена на одно из первых мест среди других источников, то для ознакомления с внутренним укладом жизни в эпоху франкского владычества в Пелопоннесе, с феодальными отношениями в стране, с учреждениями, с общественной и частной жизнью и, наконец, с географией Морей в ту эпоху этот источник дает массу драгоценного материала. Морейская хроника, как редкий по богатству и разнообразию содержания источник для внутренней и культурной истории эпохи, когда греко-византийский и западный феодальный элементы слились и создали в высшей степени любопытные условия жизни, заслуживает особого внимания.

Интересно, что франкское владычество в Морее, как полагают некоторые ученые, и, вероятно, сама Морейская хроника, оказали влияние на Гете, который в третьем акте второй части своего «Фауста» будто бы переносит действие в Спарту, где развивается история любви Фауста и Елены. Сам Фауст представлен здесь как бы в виде окруженного феодалами князя покоренного Пелопоннеса; характер его правления несколько напоминает одного из Виллардуэнов в изображении Морейской хроники. В беседе между Мефистофелем в образе Форкиады и Еленой, без сомнения, говорится о Мистре, построенной именно в годы латинского владычества в Морее.

ФоркиадаБыла долина столько лет покинутаМеж Спартой с юга и Тайгетом с севера,Откуда ручейком Эврот спускаетсяИ, в камышах разлившись, лебедей ютит,Что там обосновалось племя смелое,Горсть северян, страны полночной выходцы.Построив замок, в нем они запряталисьИ правят краем всем из этой крепости………………………………………За двадцать лет осели и обстроились…

Несколько ниже дается описание этого замка с колоннами, колонками, сводами, террасами, галереями, гербами в виде типичного средневекового замка. По-видимому, все это место трагедии написано под влиянием Морейской хроники. Завоевание Мореи франками дало, таким образом, некоторую основу для поэтических сцен «Фауста». Но надо сказать, что это предположение Шмитта другими решительно отвергается.

Взятие крестоносцами Константинополя и образование Латинской империи поставило папу в трудное положение. Будучи против изменения пути крестового похода и предав отлучению рыцарей и венецианцев после захвата Зары, Иннокентий III после падения столицы Византийской империи стоял лицом к лицу с совершившимся фактом.

В своем ответе на письмо императора Балдуина, который, называя себя «Божьей милостью Константинопольским императором и присно Августом», а также «папским вассалом» (miles suus), сообщил папе о взятии византийской столицы и о своем избрании, Иннокентий III, совершенно забыв о своем прежнем отношении к этому вопросу, «радуется в Господе» (gavisi sumus in Domino) содеянному чуду «для хвалы и славы Его имени, для чести и пользы апостольского престола и для выгоды и возвеличения христианского народа». Папа призывает все духовенство, всех государей и народы защищать дело Балдуина и выражает надежду, что со взятием Константинопольской империи станет легче отвоевание Святой Земли из рук неверных; в конце письма папа убеждает Балдуина быть верным и покорным сыном католической церкви. В другом письме папа пишет: «конечно, хотя нам приятно, что Константинополь вернулся к повиновению своей матери, святой Римской церкви, однако, нам было бы приятнее, если бы Иерусалим был возвращен под власть христианского народа».