Читать интересную книгу С тобою рядом - Макар Последович

- Перевезти его в бригаду! - приказал Мишке комбриг. - И как можно скорее, пока другие не перехватили.

То, чего остерегался Василь Каравай, и случилось. Случилось не на хуторе, а по дороге в бригаду, когда Мишка Голубович считал свое важное задание почти что выполненным. С хутора выехали тихо. На санях - а их было пятеро - сидели партизаны, Семен, Яков Петрович, Боешко и хозяйка. Боешко был связным отряда, при котором дислоцировался подпольный райком партии во главе с Драпезой. Мишка подговаривал Боешко перебраться к Караваю, расхваливая на все лады своего комбрига, своих товарищей партизан.

- У Василя Каравая люди выполняют самые отчаянные операции, пробираются в самое нутро вражеских гарнизонов и так дают им прикурить, что аж небу становится жарко! А что у Драпезы? Хозяйственный взвод, а не отряд! Ну, будешь там ходить в караул либо заставят тебя, солдата, вертеть печатную машину... Так что, дядька Боешко, давай прямым ходом к нам!

- Нет, товарищ Голубович, - твердо заявил хозяин. - Я не могу так сделать. И прошу тебя помочь мне добраться до своего отряда. Там у меня и родня есть: шурин, два племянника.

- Ну что ж, не хочешь, так как хочешь, - уже сухо ответил Мишка и приказал хлопцам, которые ехали на передних санях, чтоб не пропустили впотьмах поворота в отряд Драпезы. Больше Мишка не проронил ни слова, покуда их не окликнул из темноты хрипловатый голос часового. Через полчаса они уже оказались в лагере.

Мишку тут хорошо знали. Зайдя в штабную землянку, Мишка доложил командиру отряда, по какому делу он сюда заехал. Рядом с командиром сидел секретарь подпольного райкома Драпеза. Было видно, что он заглянул сюда на короткое время, так как сидел не раздеваясь.

- Так, говоришь, с операции? - поинтересовался Драпеза. - Ну, и чего вы добыли?

- Хирурга, товарищ секретарь, - простодушно отвечал Мишка. - Вот немного погреемся и домой.

Драпезу мало интересовало, что будет делать Мишка после того, как погреется. Он пропустил мимо ушей его последние слова.

- Хирурга, говоришь? - переспросил живо. - А где вы его нашли? Фамилия?

Мишка ответил и на эти вопросы. Драпеза многозначительно переглянулся с командиром отряда и как-то поспешно и ласково посоветовал Мишке:

- Ты вот что, товарищ Голубович, ступай сейчас и позови этого твоего хирурга сюда. Я кое-что про него знаю. А сам со своими хлопцами подожди в землянке разведчиков. Поедете домой, захватите пакет Караваю.

Мишка, ничего не подозревая, привел в штабную землянку Якова Петровича, а сам крикнул хлопцев и направился с ними к разведчикам. Там он, ожидая конца беседы Якова Петровича с Драпезой, пробыл около часа, до того времени, покуда не появился какой-то незнакомый партизан и не позвал его к Драпезе. Тот сидел один за пристроенным в углу столиком.

Встретил Драпеза Мишку на этот раз почему-то холодновато, словно он, Мишка, доставил секретарю какую-то неприятность. Протягивая Мишке конверт, пояснил:

- Отдашь Караваю лично. И сразу, как только приедешь. А твоего хирурга мы покуда что задержим. Нам надо выяснить, что это за человек. Так и Караваю передай. Можешь идти.

Мишка растерянно оглянулся, даже помимо воли заглянул под стол, словно там мог спрятаться доктор. Нет, они были в штабе только вдвоем. И Мишка, проклиная самого себя за то, что свернул во время операции с прямой дороги, не удержался, чтоб не крикнуть:

- Мы, товарищ секретарь, и сами хорошо обнюхали этого человека! Он даже и сам про себя не знает того, что знаю про него я. И я должен выполнить приказ комбрига - доставить его в свою бригаду. Никуда я отсюда не поеду, покуда вы не отдадите мне доктора!.. Не поеду, пускай меня хоть расстреляют!..

Драпеза сперва равнодушно посматривал на эту Мишкину выходку. Потом лицо его начало светлеть и, наконец, озарилось доброй сочувственной улыбкой.

- Эх, брат, и разбушевался ж ты! - вставая из-за стола, промолвил Драпеза. - Правильно делаешь, что настойчиво добиваешься своего. Так и надо. Ты настоящий комсомолец, настоящий партизан! Хвалю, хвалю. Но твоего доктора мы пока что задерживаем. Ответственность беру за все на себя. Понял?

- Товарищ секретарь!..

Драпеза не дал ему говорить, легонько подталкивая его к выходу из землянки. Привычный нащупывать ногами препятствия в любой темноте, Мишка сейчас едва удержался на ногах, споткнувшись о первую ступеньку. Колючий холод освежил его разгоряченное лицо. И тотчас кто-то подхватил Мишку под руки и потащил к соседней землянке. Мишка начал вырываться, пока не услышал знакомый голос командира отряда:

- Не упирайся, чудило. Зайдем на минутку в этот дворец. Я хочу тебе показать, как мы живем.

В землянке было жарко. Над жестяным черным конусом коптилки трепетал желтоватый язычок пламени, который освещал нары, стол с двумя запотевшими бутылками, пышный рыжий чуб командира разведки и взволнованное, заросшее короткой седой щетиной лицо Боешки. Увидев Мишку, они вскочили, засуетились, принимая от него автомат, помогая снять полушубок. Стаканы стояли полные, хлеб и сало нарезаны.

- Садись, браток! - словно слепого, подводя Мишку за рукав к столу, приглашал командир. - На, бери свою чарку и выпьем за полный разгром оккупантов.

"Чтоб вас холера побрала!" - чуть не промолвил громко Мишка. И, злясь на самого себя, на гостеприимных хозяев и на весь свет, начал глотать обжигающую, как спирт, самогонку.

А Драпеза тем временем еще раз вызвал к себе Якова Петровича Толоконцева.

- Так, - сказал Евгений Данилович, рукой приглашая доктора сесть на скамейку из круглых березовых жердинок. - Договорились, что ты и твой друг Рокош останетесь у нас. Я думаю, что ты возражать не будешь?

- Мне все равно, товарищ секретарь. Лишь бы воевать, а в каком отряде - не имеет никакого значения.

- Это уже другой разговор. Теперь я поручаю тебе ответственное, можно сказать, правительственное задание. Подготовь свои предложения по организации у нас госпиталя. Завтра же. И можешь ко мне заходить по таким делам в любую минуту.

Когда Яков Петрович вышел на улицу, из соседней землянки через квадратную раму маленького оконца до него донеслась песня:

Славое море - священный Байкал,

Славный корабль - омулевая бочка...

В дружном хоре слегка пьяных голосов выделялся один вроде бы знакомый, слышанный им голос. Правда, теперь он был чуть охрипший, чуть печальный. Яков Петрович остановился, поднял голову, прислушался к слышанному где-то перед этим голосу, стараясь припомнить, кому он принадлежит. Вдруг с высокого черного неба сорвалась и упала вниз, оставляя за собой недолговечную зеленоватую черту, звезда. И, когда она погасла где-то за темными вершинами деревьев, Яков Петрович вспомнил и догадался, что в землянке поет Мишка Голубович...

ГДЕ ВЗЯТЬ ПИЛКУ?

Василь Каравай чуть голову Мишке не оторвал, получив вместо доктора бумажку Драпезы. Десять суток ареста от комбрига, строгий выговор по комсомольской линии. Чтобы впредь не был вороной и не разевал рта там, где не надо. После этого Мишка уже никогда не заезжал в лагерь Драпезы. Ему стыдно было встречаться с людьми, которые не только выхватили у него доктора, но вдобавок еще и напоили. Он, Мишка, даже пел с ними песни, обнимался и целовался с их командиром. В груди все кипело, когда хлопец вспоминал свое позорное возвращение в бригаду...

Теперь тяжелораненого Корницкого они вынуждены везти за многие километры к этим оборотистым соседям, вместо того чтобы спасать его своими силами. Но Мишка готов сегодня полезть хоть в само пекло, только бы спасти жизнь Корницкому. Сидя рядом с ним на санях, он время от времени наклонялся над грудой полушубков, чтобы послушать, как дышит командир. И ничего Мишка не мог услышать, так как все заглушалось пронзительным скрипом полозьев, глухим стуком конских копыт, частым пофыркиванием разгоряченных лошадей. Подводу, на которой везли Корницкого, уже нагнали остальные сани. Мелешко соскользнул на снег, чтоб пересесть на другие сани.

- Ходу, ходу! Погоняй! - нетерпеливо крикнул Мишка вознице. - Едет, словно три дня не евши... Давай сюда вожжи и садись на мое место.

Мишка почти силком вырвал вожжи из рук возницы и что есть мочи стал понукать коня. В разгоряченное Мишкино лицо полетели из-под копыт холодные снежные комья. Из черной мглы, окутавшей весь простор, чуть приметно вырисовывались то отдельные деревья, то низкорослые широкие кусты по обочине дороги. Вокруг нигде не видно ни одного огня, кроме безграничной звездной россыпи в необъятной небесной вышине. Только этот мерцающий зеленоватый свет указывал дорогу партизанам в лагерь Драпезы. Чтоб не сбиться с пути, не потерять ориентации, Мишке приходилось глядеть не только на дорогу, а немного повыше и в черномглистую даль ниже трепетного мерцания звезд. Мишка вовремя замечал глубокие выбоины и окаменевшие от морозов неровности, чтоб придержать коня и осторожно миновать препятствия... Временами Корницкий стонал в своем овчинном логове, и это радовало и вместе с тем пугало Мишку: а вдруг это последний стон, последний вздох командира? И Мишка злобно стегал коня вожжами.