помочь и зафиксировал его на своём экране. Номер принадлежал юридическому лицу — директору спортивной школы. Круг поиска преступника сузился, выяснили — доступ к данному аппарату ограничен. Провели раз-ведопрос в данном заведении, поговорив с директором под видом коммерсантов и предложив отремонтировать здание, назвав такую неподъёмную для данного заведения сумму, что даже администрация президента не «потянула» бы её. (Ведь врать мы умеем, как учили нас в школе милиции, — но для пользы дела.) Доступ к телефонному аппарату имеет только директор и ещё пара его сотрудников, да и то одна из них — женщина, сразу исключённая из списка подозреваемых. Второй — молодой тренер, по голосу также никак не похожий на вымогателя. Есть ещё пара аппаратов в школе — с них звонят все остальные, ограничения ни для кого нет. Посторонний может незаметно войти в кабинет директора и позвонить, тем самым «подставив» под статью уголовного кодекса директора — такой вариант мы тоже не исключили. Но тогда всё так запутано, что, рассуждая, можно уйти в дебри и самим заблудиться — всё-таки подозрение пало на директора школы. В процессе разведопроса при беседе с тренерами выяснили, что к ним захаживают рэкетиры — все местные жители, бывшие спортсмены, — назвали среди них и нашего «несчастного» похищенного. Оказывается, он не такой уж «белый и пушистый» как нам описывала его жена, — скорее «волк в овечьей шкуре». Но сути это не меняло — его всё равно нужно освобождать.
Неделю ждать вымогатель не стал и позвонил через четыре дня. Жена потерпевшего сказала, что сумма не вся собрана, но она может эту сумму сейчас же отдать, и попросила ограничиться тем, что у неё есть. Он согласился на её условие и поторопил, чтобы она этой ночью положила деньги в коробку — как было в первой передаче у того «несчастного» для нас, оперов, мусорного ящика.
Прослушали запись и сравнили её с записью беседы с директором школы, которая имелась на моём магнитофоне марки «Перкордер». Стало понятно — это тот человек, которого мы ищем. Оставалось дело за малым — взять его с поличным, что мы и сделали. Взяли его под наружное наблюдение и довели до прежнего места, им же обозначенного для передачи денег. Не заподозрив за собой слежку, он взял деньги и вышел со двора. Отошёл от данного места недалеко, где был задержан сотрудниками СОБРа — причём так, что он даже не сообразил, как все быстро произошло, оказавшись в салоне автомобиля лежащим на животе, с надетыми за спиной на руках наручниками. Проходящая мимо него «УАЗ-буханка» остановилась, из неё выскочили «танкисты» в масках на лице и чёрных «эсэсовских» одеждах, и сделали «своё дело». Но не всегда у них получается гладко — бывают и ошибки, как и в этот раз. Они пару раз «нечаянно» задели его лицо, своими «маленькими» кулаками оставив на нём ссадины и синяки.
Когда я увидел задержанного, а он — меня, он удивился: как такое может быть? Вот только вчера он видел стоящего перед ним молодого человека в образе коммерсанта, предлагавшего свои услуги по ремонту школы, а тут — его же, но с удостоверением в руках и с надписью в нём: «сотрудник шестого отдела, звание — майор». Даже коллеги по нашему милицейскому цеху иногда не могут понять — как это может быть: вчера Александр Фёдорович работал в шестом отделе, а сегодня уже одет в форму пожарного и обходит квартиры граждан, проверяя электроприборы, — а задержанному и подавно не понять этого. Да, такие вот мы «разносторонние» ребята, — любую форму в своём гардеробе имеем, вплоть до морской. Пришлось ему объяснить, что меня «и там и тут передают», как маму Дяди Фёдора в мультике «Зима в Простоквашино». Но ему нужно дать нам правдивое объяснение по поводу денег, оказавшихся у него. Сумма большая, где же он мог её взять? Хотя мы уже знали его ответ — скажет, что нашёл около мусорного ящика и решил отнести в милицию.
— Как вы узнали, что деньги нашёл я, а не кто-то другой? Если они ваши, я вам их сейчас отдам, — был его ответ.
— Деньги не наши, а чужие. Мы даже знаем, что ты знаком с одним спортсменом, — я назвал его фамилию, — и что он частенько заходил к тебе в гости на чай. Вы с ним были «друзьями», а в последнее время ты его не видел. Наверно, он уехал на отдых в тёплые страны?
— Откуда вы всё это знаете? Я вас первый раз вижу, а вы про меня… практически всё?..
— Мы даже знаем, что сейчас вышел из кабинета наш эксперт и закурил. Закурил он от радости — удалось сравнить голос гражданина, звонившего жене спортсмена, с голосом одного из директоров спортивной школы. Что интересно — фамилия, имя и отчество совпадают с твоими данными. Как это ты можешь объяснить нам, «неучёным» людям?
— Сейчас голос могут подделать в студии, такое я видел по телеку, — ответил он.
Мне кажется, у всех задержанных с поличным на месте преступления происходит что-то непонятное с мозгом. Он как будто не хочет выдавать правдивые показания и всё время мешает языку, — видимо, на это влияют потусторонние силы. Моему коллеге Геннадию с «монгольской» фамилией Шульц от услышанного «правдивого» объяснения по поводу случайно найденных денег стало плохо. Он сказал, что ему нужно срочно выйти на свежий воздух, а ещё лучше — погулять по лесу между сосен и берёз. Задержанный, услышав слово «лес», тоже попросился вместе с ним — подышать кислородом. И мы всей компанией, уже став «друзьями», выехали в лес.
Я понимаю, почему партизанам нравилось жить в лесу: энергетика в нём не та, что в городских кабинетах. Лес забирает в себя всё негативное, и человек из него выходит с чистой душой. Наш уже «друг», увидев на суку берёзы висящую верёвку с петлёй (оставленную случайно ещё «с войны партизанами») и надышавшись кислородом, как будто очнулся от летаргического сна и объяснил: человек, который выкрал нашего спортсмена, — это и есть разыскиваемый преступник. Он в содеянном преступлении раскаивается, и ему жаль, что всё так печально и трагически для него закончилось. Он и совершил убийство пропавшего спортсмена, а теперь описывал нам, как именно. К своему рассказу он добавил, что рэкетир-спортсмен сам виноват в своей смерти: мог бы предвидеть, что каждодневные наезды, требования денег за «крышу» и угрозы переломать директору все кости, если тот не станет с ним работать, могут просто зайти далеко.
Время очередного «наезда» спортсмена директор назначил на самый поздний час, когда в спортивной школе никого не