Читать интересную книгу Публичные лекции о гомеопатии - Лев Бразоль

Сегодня нам предстоит на очереди разобрать вопрос о «гомеопатических» дозах, потому что, хотя, повторяю, величина приёма гомеопатического лекарства не составляет сущности гомеопатической терапии, тем не менее, она представляет настолько интересную и. своеобразную черту этого учения, что о ней теперь следует поговорить раньше, чем разбирать другие вопросы, невольно возникающие в уме по мере постепенного ознакомления с этим учением; тем более, что не только закон подобия — это фундаментальное основание гомеопатии — сколько именно бесконечно-малые дозы некоторых лекарственных веществ, назначаемых иногда некоторыми гомеопатами, вызывают наибольшую долю враждебных на неё нападок.

Гг. профессора Киевского медицинского факультета помещают центр тяжести своего отрицательного мнения о гомеопатии в утверждении, что «гомеопатами назначаются обыкновенно лекарства в таких ничтожных приёмах, в которых они не могут обнаружить никакого действия». А один из почтенных моих оппонентов в первую лекцию, в феврале этого года, если вы припомните, даже определяет границы этой ничтожности, поясняя, что на практике могут быть допускаемы «только те средства, которые, как бы ни были незначительны в весовом отношении, всё-таки доступны химическому и физическому анализу». Возражения эти, следовательно, исходя из совершенно верного положения, что всякое «действие» есть последствие какой-нибудь «причины», имеют в основании заднюю мысль, что в данном случае «причина», т. е. величина лекарственного приёма, несоразмерна с ожидаемым от неё «действием». Поэтому, укладывая эти заключения в форму силлогизма, мы получим следующий логический процесс:

Первая посылка: для получения терапевтического действия производящая его лекарственная причина должна быть доступна физическому и химическому анализу.

Вторая посылка: «гомеопатические» дозы недоступны такому анализу; откуда

Заключение: ergo «гомеопатические» дозы не могут оказывать никакого терапевтического действия.

Прежде чем пойти дальше, я вкратце напомню вам способ приготовления гомеопатических лекарств; не буду вдаваться в технические подробности, а ограничусь только самым существенным. Мы имеем растирание и разведение. Растворимые вещества приготовляются посредством разведения, нерастворимые — посредством растирания. Разведения делаются так, что 1 капля крепкой тинктуры смешивается с 99 каплями спирта и взбалтывается — это составляет первое разведение; затем 1 капля первого разведения смешивается с 99 каплями спирта и взбалтывается — это составляет второе разведение и т. д. Растирание делаются таким образом, что 1 гран нерастворимого вещества растирается с 99 гранами молочного сахара — это составляет первое растирание; затем 1 гран первого растирания растирается с 99 гранами молочного сахара — это составит второе растирание и т. д. Это есть так называемая центисимальная или сотенная пропорция. Есть другой способ, где 1 гран нерастворимого вещества растирается с 9 гранами молочного сахара, что составляет первое растирание; 1 гран первого растирания, смешанный с 9 гранами сахара, составляет второе растирание и т. д. или, для разведений, 1 капля каждого предыдущего деления смешивается с 9 каплями спирта, что составляет последующее деление. Эта децимальная шкала даёт возможность получать промежуточные деления, которых не существует в центесимальной системе, и поэтому представляет известное преимущество. Первые деления или разведения называются низкими; деления от 3-го до 6-го — средними, а последующие до 30-го и дальше — высокими[42].

Отсюда уже прямо видно, что при таком способе приготовления весовое количество лекарственного вещества чрезвычайно быстро уменьшается и что в высоком разведении или растирании величина лекарственного приёма составляет действительно бесконечно малую величину. Поэтому прежде всего следует спросить, каковы необходимые количества и качества материи, для того, чтобы она могла оказывать какое бы то ни было «действие»? Где границы возможности действия материи, где предел делимости?

Для полноты моей лекции позволю себе привести несколько общеизвестных фактов из учебников физики и химии — фактов, касающихся делимости материи.

Из кокона шелковичного червя можно получить 600 аршин шелковой нити, из которых каждая состоит из 60 000 нитей (Реомюр); каждый дюйм такой нити может быть разделён на несколько миллионов частиц, из которых каждая имеет ещё сложный состав, определённое строение и форму, и состоит из бесчисленного множества более простых частиц материи.

Реомюр вызолотил серебряный прут и вытянул его в проволоку такой длины, что позолота получила толщину в 1/2 000 000 дюйма, из чего видна необыкновенная тягучесть и делимость золота. Вообще чрезвычайная делимость металлов всем известна. Из микроскопических опытов Майергофера и Бухмана явствует, что железо, медь, золото и др. металлы, посредством тщательного растирания с молочным сахаром по правилам гомеопатической фармакотехники, постепенно распадаются на всё меньшие и меньшие частицы, так что они могут быть обнаружены ещё микроскопом в наших низких и средних растираниях, а именно, по наблюдением Майергофена, медь в 6-м делении, железо в 8-м, платина, золото, серебро и ртуть в 10-м, осадочное олово даже в 14-м делении, и только несовершенство наших оптических инструментов не допускает распознавание металлических частиц в более высоких растираниях.

Один гран кармина может быть разделён на 2 000 000 000 (две тысячи миллионов) частиц, видимых простым глазом, что соответствует девятому децимальному разведению. Один гран азафетиды улетучивается почти на 12 миллионов обоняемых частиц, а один гран мускуса испускает запах в течение 20-ти лет в свободно вентилируемом пространстве, не теряя в весе, и испаряется на 300 000 000 000 000 000 000 000 000 (триста квадриллионов) частиц.

Так же точно велика делимость и в органическом мире. Так, Ehrenberg вычислил, что кубический дюйм объёма, наполненного инфузориями, содержит 41 000 000 000 этих низших организмов, из которых каждый имеет определённую организацию и обладает известными физиологическими и патогенетическими свойствами.

Не менее удивительна химическая делимость или чувствительность некоторых химических реактивов. Йод, хлор, мышьяковистая кислота, окись свинца, закись железа, дубильная кислота и др. вещества могут быть обнаружены посредством соответствующих реактивов в разведениях, приближающихся к нашему 5-му децимальному. Точно так же чувствительны и некоторые алкалоиды, стрихнин, вератрин, анилин и пр., к соответствующим химическим реактивам.

Наконец, спектральный анализ, как показывают опыты доктора Озанама, даёт возможность определить присутствие материи в ещё более разведённых растворах: так, например, натр в 5-м, литий в 6-м, другие вещества в седьмом и более высоком делении.

Вы вправе спросить, что же всё это доказывает? А пока больше ничего, кроме того, что в наиболее употребительных первых шести гомеопатических разведениях, по аналогии с другими физическими и химическими явлениями, ещё содержится присутствие лекарственных частиц и что, следовательно, мнение тех противников гомеопатии, которые утверждают, что в наших разведениях уже не содержится никакого лекарственного вещества, неверно, по крайней мере, по отношении к нашим низким и средним разведениям. Конечно, существование материи в гомеопатических разведениях ещё вовсе не доказывает их способности производить какое бы то ни было или, в частности, терапевтическое действие, хотя у всякого, знакомого с чрезвычайной чувствительностью живого организма, невольно возникает мысль, что если столь малые частицы материи способны оказывать явное действие на косный, инертный и безжизненный химический реагент, то они должны обладать тем большей способностью влиять на чувствительную нервную систему живых организмов. Поэтому теперь надлежит ответить на следующий вопрос: существуют ли факты, доказывающие влияние или действие минимальных частиц материи на органическую природу и, в частности, на здоровый человеческий организм?

В этом отношении мы знаем, что физиологические реакции некоторых алкалоидов даже тоньше и чувствительнее химических. Аконит, например, будучи введён в кровь животных в минимальном количестве, которое не может быть обнаружено химическим реактивом, даёт весьма характерную кривую биений сердца. Недавно Лаборду пришлось решать вопрос, чем отравлена была собака — аконитом или вератрином? Из собранной рвоты было извлечено какое-то вещество, которое, будучи впрыснуто живому животному, дало характерную для аконита кривую пульса. («Врач», 1885, № 3)

Профессор Дондерс, известный окулист, приводит факт, что одна капля раствора атропина, доведённого до 1/700 000, вызывает ещё расширение зрачка, и это тем более удивительно, прибавляет Дондерс, если сообразить, что из этой капли, вероятно, не всасывается даже и 1/50 — я её часть.