решила проведать француза и заглянула в гостевой домик. Мужчина спал крепким сном и даже похрапывал.
— Ну и ладно! — сказала себе Аня, и тихо прикрыв за собой дверь, вышла.
— Интересно, кто он такой, и что с ним случилось? Малька сказала, что его выбросили из БМВ с московскими номерами. Похоже, обули иностранца, а попросту, — ограбили! — Ни пиджака на нем, ни денег при нем, ни документов! Они с Маланьей, после того, как проснулись, обшарили карманы его брюк, в надежде хоть что-нибудь найти, чтобы определить его личность. Но у него ничего не было! — Ладно, решили они, — проспится, сам обо всем расскажет, если захочет, конечно!
Аня посмотрела на часы. Было без четверти три.
— Что-то девчонки задерживаются! Странно! Может позвонить?
Но только она об этом подумала, как ее мобильник, лежащий в кармане кофточки тут же задергался, заегозил и издал приятный мелодичный звук.
— Машка! — констатировала Аня, взглянув на определитель.
— Алло, Маша, я слушаю.
— Анечка, я уже подъезжаю к Звенигороду. Пусть меня встретит кто-нибудь из девчонок.
— Хорошо! Я сейчас Мальку к тебе пошлю. Жди! — сказала Аня и снова отправилась на кухню.
— Бабуль, придется тебе одной пока повозиться. — Сказала она Александре Игоревне. — Маланья на станцию сейчас поедет, Машу встречать.
— Прибыла? — спросила Маланья.
— Угу!
— Ну, вот, хоть одна объявилась. — И Маланья, на ходу отряхивая руки от муки, побежала к своей машине.
Они вернулись уже через полчаса. И баба Саша принялась наблюдать из окна за их объятиями, поцелуями и восторженным девчачьим повизгиванием.
— Подружки! — с теплом, затопившем душу, сказала она. — Дай бог им всегда так встречаться!
Встретив Марию, девушки принялись потрошить ее сумки и накрывать на стол в надежде, что и четвертая подруга появится с минуты на минуту. Однако Нюрка не появлялась.
— Ань, позвони, узнай, где она там запропастилась. — Попросила Маланья.
— Сейчас! — Аня достала мобильник.
— Трубку не берет. — Сообщила она и удивленно пожала плечами.
— Странно! — сказала Маша.
— Да, ничего странного! — объяснила этот факт Маланья.
— Музыку в салоне врубила на всю катушку, вот и не слышит!
— Ладно, девчонки, я предлагаю начать без нее, — сказала Аня. — Мне беременькой, так кушать хочется, что даже скулы свело! — Давайте пропустим по грамульке, перекусим слегка, а там и Нюрка подкатит!
На том и порешили. Уселись за стол и подняли по первой за встречу. Даже Аня позволила себе пригубить винца для аппетита, на что баба Саша погрозила ей пальцем.
— Ничего, бабуль, вина чуть чуть можно. — Сказала Аня. — Даже полезно!
— Глупости! — отрезала Александра Игоревна. — У ребенка сейчас как раз нервная система формируется. Больше не смей!
— Ладно, ба, не сердись! — миролюбиво сказала Аня и заполнила свой фужер соком. — Больше не буду.
Потом подоспели вареники, и девушки приняли под горячее, после чего снова стали звонить Нюрке. Однако ее телефон по прежнему издавал длинные, безнадежные сиротские гудки.
— Не нравится мне все это, девчонки! — сказала Аня. — Она уже три с лишним часа в пути!
— Подождите, девочки, без паники! Вы уверены, что она вообще выехала? — поинтересовалась Маша.
— Да, выехала, вроде. — Сказала Маланья, но совсем неуверенно. — Ань, как она тебе сказала?
— Сказала, сейчас выезжаю, только в магазин заскочу!
— А, может, в последний момент ее Савелий не отпустил? — предположила Маланья.
— Ну, вы даете! — удивилась Аня. — Она бы мне позвонила тогда! — Она снова нажала на вызов. Телефон безмолвствовал!
— Может, Савелию позвонить? — предложила Маша.
— Ни в коем случае! — возразила Маланья. — Представляешь, как он начнет дергаться, если она уехала? Давайте пока подождем. У меня почему-то на душе совершенно спокойно.
— А у меня как-то не очень! — сказала Аня. — Странно то, что Нюрка, понимая, что задерживается, не звонит!
— Ладно, Ань, и правда, не вноси пока дребезг! Нюрка вполне могла задержаться. Ты же знаешь, какая она копуша! — успокоила ее Маша. — Она вполне могла не выехать сразу после твоего звонка, задержаться, а потом, поди, подарки кинулась покупать, ведь теперь, от широты жизни, — это ее любимое занятие!
— А мы сейчас на нее погадаем! — сказала баба Саша и отправилась в другую комнату за картами.
Девушки тотчас же выпорхнули из-за стола и пошли вслед за ней. Баба Саша залихватски послюнявила пальцы и разложила карты на маленьком журнальном столике.
— Так, так! — начала баба Саша. — Карта и впрямь легла на дорогу, а вот и хлопоты! Это, — ваши магазины! Угу, точно! Вот и денежки просматриваются. А тут, что такое? — Карта легла на встречу! Встреча у нее с кем-то, а, девчонки? — Приятная, между прочим!
— А с кем встреча-то, ба, с женщиной или с мужчиной? — спросила Аня, и засмеялась.
— Сейчас посмотрим. — И баба Саша снова зашелестела своими картами.
— С мужичком у нее встреча! Вот так-то!
— Ладно, бабуль, ну тебя, со своим гаданием! — махнула рукой Аня, — несерьезно все это!
— Серьезно, не серьезно! — передразнила ее Александра Игоревна. — Говорю вам, нечего о ней беспокоиться! Задержалась она в пути по своей воле! А будь что-то плохое, карты бы так не легли!
— Ну, что ей стоило позвонить? — не унималась Аня.
ГЛАВА 15
Нюрка не могла позвонить! Она оставила свой мобильник в машине вместе с сумочкой, в которой лежали деньги и документы, и потому он сиротливо названивал в совершенную пустоту! Причем названивал, издавая сигналы не только от подруг, но и от Савелия Савельевича, который также, как и они, не знал, беспокоиться ему о ней, или нет! Он, зная халатность Нюрки в обращении с телефоном, мог предположить все, что угодно! — Она могла оставить его в машине, — рассуждал он, — не вытащить из сумочки, которая валялась где-нибудь у порога, забыть на улице в садовой беседке, наконец!
Но почему же она сама не позвонила мне по приезде, черт возьми! — И он, обозлившись, тут же прощал ее безответственность и даже начинал оправдывать Аню перед самим собой! — Молодая она, бестолковая! Подружек встретила, обрадовалась, и, чего греха таить, — совсем обо мне забыла!
…А она и впрямь забыла! Она забыла обо всем на свете, лишь только руки Олега прикоснулись к ее талии, и он, в такт музыке принялся покачивать ее в танце. А потом она почувствовала его губы на своих губах и мелкую дрожь, пробежавшую по телу бешеной, огнедышащей пробежкой, остановившейся где-то внутри и разлившейся жаркой