и по поводу него ты не сказал ни слова, а тут ко мне подошел дизайнер, про которого я столько всего читала… работами которого так вдохновлялась, учась в университете… — с каждым словом мой тон повышался
— Давай не будем про Георга… — Азар недовольно покачал головой, глаза его при этом что-то сосредоточенно искали на передней панели. — Чем-то воняет…
Я отвернулась к окну. Из-за обиды даже слушать его не хотела.
— …Ты чувствуешь?
Тревога в голосе заставила напрячься. Я покрутила головой, пытаясь понять, что заставило оборотня насторожиться. Кажется, пахло горелым пластиком.
Азар побледнел:
— …Тормоза не работают.
Сказано было безэмоционально, но как только смысл его слов до меня дошел, я вцепилась в подлокотник и широко распахнутыми глазами уставилась на оборотня.
На набережной мы успели развить большую скорость, а впереди крутой поворот.
— Приготовься прыгать! — крикнул он.
— Я не смогу… — отчаянно затрясла головой, надеясь, что у него найдется другой план.
Азар крутанул рулевое колесо, заезжая колесами на газон:
— Нет времени! Чуешь? Двигатель дымит! — отрезал он. — Машина сейчас загорится!
Я ничего, кроме запаха пластика, не чувствовала, но спорить не собиралась. Вот только как он представляет себе мой прыжок?
В следующую секунду оборотень одним движением отстегнул мой ремень безопасности и дернул свой, но тот не поддался.
«Он же заедает у него!» — паническая мысль промелькнула за секунду до того, как Азар открыл дверь с моей стороны.
— На счет «три».
— А как же ты?
— …Три! Прыгай! — рявкнул, и на его руках появились когти, а мышцы вздулись, выдавая начавшийся оборот.
Я с громким визгом ногами оттолкнулась от порожка и неуклюже выпала на росший у обочины куст. Больно ударилась плечом, вся оцарапалась подстриженными ветками, на минуту горло перехватило от шока.
Машина проехала вперед еще добрую сотню метров. Мне показалось, что водительская дверь тоже распахнулась, но вдруг автомобиль развернуло в боковой занос, и в него врезалась идущая сзади машина, вытолкнув на встречную полосу прямо под колеса грузовика. Машина Азара вылетела на тротуар, снесла кованое ограждение, опасно перевесилась с каменной набережной над рекой и зависла. Визг тормозов, звуки ударов, истошные вопли клаксонов, будто застрявшие в ушах — все перекрыл оглушительный взрыв. Огонь вырвался из всех окон, железные ошметки полетели на машины рядом. Люди закричали, а загоревшееся авто Азара подкинуло волной взрыва, оно будто оттолкнулось от стены и рухнуло в реку.
— Нет… Нет… — мотала я головой, выдираясь из куста, разрывая ветками одежду. — Нет-нет-нет… — шептала, хромая, бежала к зияющей дыре в ограждении. — Нет-нет-нет! — не могла согласиться с этим кошмаром. — Только не ты… — и закричала, срывая голос: — Азар!
И прыгнула за ним в воду.
* * *
В клинике в приемном покое почти под потолком был закреплен небольшой экран, на котором транслировался первый республиканский канал. Прямо сейчас передавали прямой эфир — показывали тот самый поворот на набережной, около которого все случилось. Журналисты бойко рапортовали о том, что на месте взрыва автомобиля работают спасатели и уже вытащили труп, личность которого пока не установлена.
Я не верила… Разве оборотень мог так умереть? Нет, тысячу раз нет!
Я не помнила, как меня переодели в больничные штаны и рубашку. В голове крутились обрывки фраз журналистов, в груди было пусто и холодно.
— Отойдите от нее! Отойдите! — услышала словно сквозь толщу воды. — Вот документы! Господин Азарий Хардов подписал распоряжение, чтобы его невестой по всем медицинским вопросам занималась только я!
Передо мной появилось раскрасневшееся лицо доктора Асприной. Что гинеколог тут делает?
— Эмма?
Но женщине было не до меня, она отбивалась от докторов клиники, в которой мы находились.
— Вы вообще в курсе, кто такой Азарий Хардов?! Если что-то случится с его невестой — вас не просто засудят! Лицензии лишится ваша клиника! Я ее лечащий врач, и только я имею право ее осматривать и брать анализы, — она схватила меня за плечи и повела в один из кабинетов. — Идемте, Даниила, идемте…
Едва мы оказались наедине, она захлопнула дверь и приставила к ручке стул.
Потом достала коробочку с конфетками, попыталась высыпать себе их на руку, но в результате только рассыпала все на пол. Белые кругляшки радостной дробью запрыгали по полу. В сердцах Эмма скинула с руки оставшиеся, сунула коробочку обратно в карман и принялась передвигать стол.
Я села на кушетку, стоящую посередине кабинета — ноги от перенесенного потрясения не держали, голова кружилась, меня всю мелко трясло.
Эмма тем временем поставила стол в угол комнаты, на него стул, залезла на эту конструкцию и скручивала небольшую камеру в углу.
— Что вы делаете? — слабо спросила я.
— Надеюсь, кроме этой камеры, других тут нет… Когда я тут работала, не было… — бурчала она нервно. — Скажи, тебя осматривали в Скорой? Ты что-нибудь говорила?
Я мотнула головой. При чем тут это вообще? Я могла думать и думала только об Азаре. Если его выкинуло из машины взрывом, он мог утонуть, захлебнуться. Но почему я его не смогла найти под водой? Я видела машину — ощетинившийся развороченными деталями кусок железа. Но не смогла найти Азара. Неужели его так быстро унесло течением? Но река спокойная… Деться там некуда. Когда выныривала, видела большую решетку в каменной стене — видимо, какой-то сток или что-то еще.
— …Это хорошо, это просто замечательно… — продолжала бубнить докторша.
— Что хорошего? — возмутилась я. — Вы что, не понимаете, что Азар… — я сглотнула подступавший ком паники. — Что все ваши обследования больше не имеют значения?! Азар… — я не смогла этого произнести вслух, — если… если его не найдут…
Горло сдавило, меня накрывали истерика и страх.
— Если его не найдут, мы скажем всем, что ты беременна! — безапелляционно выпалила Эмма, спрыгивая со стола.
— Что?..
— Иначе нам обеим крышка! — она тряхнула меня за плечи. — Давай соображай уже! Ты хоть понимаешь, что будет?!
— Меня вернут в Академию…
— Это да — тебя снова выставят на продажу. Но я не об этом… Меня посадят! Все наши махинации вскроются! — она заломила руки и заметалась по кабинету. А потом подошла ко мне и, тряся большим пальцем перед лицом, строго выдала: — Значит так. Или ты говоришь, что беременна, и получаешь статус оборотницы и все причитающиеся права наследования состояния Хардова! Или… тебя возвращают обратно в Хозяйственную Академию и продают как вторсырьё, — жестко припечатала Эмма, но потом поняла, что меня и так туда вернут, снова заломила руки и сменила тон на умоляющий: — Девочка моя, ты же понимаешь, на что