Не слушая его, я перекатился через капот ржавевшей на тротуаре «Волги». Вторая стрела, оставив длинную вмятину на крыше, срикошетила в сторону – лучник опоздал: меня уже прикрыл остов автомобиля. Вдалеке пронзительно заверещал свисток, по проспекту промчался конный дружинник.
Решив, что опасность миновала, я осторожно выглянул из-за автомобиля. Несколько человек, оживленно жестикулируя, что-то объясняли проскакавшему мимо меня дружиннику, а к хрущевке уже спешили два автоматчика – те самые, которые стояли у «Раритета». Толку-то. Если лучник не полный идиот, ничего они там не найдут.
А ведь меня опять хотели убить. Сейчас-то за что? Кому помешать мог? Или это Гиоргадзе о судьбе племянников узнал? Нет, тогда бы меня в открытую через мясорубку пропустили. Получается, что-то из прошлого всплыло? Там много всего осталось: валькирии, Семера…
Задумавшись, я слишком медленно отряхивал джинсы и не успел убраться до того, как дружинники заинтересовались моей личностью. Дебил, надо было не фигней страдать, а ноги делать.
– Дружина, старшина Лыков. – Представившийся крепкого сложения дружинник в серой милицейской кепке и кожаной куртке с четырьмя треугольниками на нашивках забрал у запыхавшегося рядового обломок первой стрелы. Длинный наконечник от попадания в столб даже не загнулся. – В тебя стреляли?
– Да вроде… – постаравшись выглядеть как можно более растерянным, начал оглядываться по сторонам я. – Иду, никого не трогаю, а тут…
– Знаешь, кто тебя убить хотел? – оборвал мое блеянье старшина.
– Хотели бы убить – убили, – предположил я.
– Так это что, типа, шутка такая была? – начал злиться дружинник.
– Я-то откуда знаю? Я ж говорю – иду домой…
– Вот и иди дальше, – послал меня старшина, поняв, что ничего конкретного не дождется. – Или заявление напишешь?
– Я и писать-то не умею, – перестал я тереть колени, убедившись, что полностью отчистить их от грязи не получится. – Так я пойду?
– Иди, – разрешил дружинник, но стрелу выкидывать не стал и прищурившись уставился на меня.
Ну, я и пошел. Меня два раза просить не надо. И все же – кто стрелял? Реши со мной поквитаться Семера – стрелой бы я не отделался. В лучшем случае – пику в бок, в худшем… Про худший вариант даже думать неохота. Неужели Лига? Хреново. Эти не отступятся. В своем районе не подловят – по-простому, как зайца, подстрелят.
От нервного перенапряжения боль в челюсти стала просто невыносимой и начала стрелять к левому глазу. Так и от болевого шока сдохнуть недолго!
Прищурив левый глаз – стало немного легче, – я почти побежал по тротуару, уже не заботясь о чистоте ботинок и джинсов. Дорожная грязь и пыль, переливающиеся на солнце бензиновыми пятнами лужи, конские яблоки… Что-то мне удавалось миновать, что-то оставляло свои отметины на и без того уже грязных башмаках.
Поднявшийся ветер несколькими резкими порывами поднял в воздух валявшийся на земле мусор. Пластиковые пакеты, газетные листы, обрывки картона, сигаретные пачки и простая пыль закрутились серым вихрем и унеслись к соседнему дому.
Ладонью прикрыв глаза от пыли, я подошел к зданию с вывеской стоматологического салона «Граф Д.» и поднялся на второй этаж по лестнице, сваренной из выкрашенных белой эмалью железных труб. На двери помимо названия салона висела табличка с летучей мышью. Забавно: мышь отличалась от изображаемой на груди у Бэтмена только наличием двух длинных белых клыков.
Распахнув дверь – над головой звякнул колокольчик, – зашел внутрь. Вдоль стены выстроился ряд пуфиков для посетителей с полопавшейся обтяжкой из кожзаменителя. На полу керамическая плитка, на стенах и потолке пластиковые панели. За стойкой администратора сидел молодой врач в белом халате и листал журнал. Кроме меня, посетителей не было.
– Пломба выпала? – оторвался от журнала врач и открыл общую тетрадь.
– Нет. – Я здорово удивился вопросу. На психа этот светловолосый парень с пшеничного цвета усами походил мало. – А должна?
– Да просто вал какой-то, – бросил тетрадь обратно на стопку журналов стоматолог. – В самогон, что ли, какую гадость добавили? Или в грунтовые воды что просочилось? Через раз крошатся. У вас что?
Я подошел к стойке:
– Зуб выбили.
– Дело серьезное, рентген делать надо. – Рукава белого халата пестрели застиранными пятнами крови.
– Чё?
– Посмотреть, говорю, надо. – Парень вышел из-за стойки, открыл одну из дверей с матовым стеклом и крикнул. – Лариса Михайловна! Подежурьте, я пациента осмотрю.
– Иду!
– Разувайтесь. Верхнюю… – врач выразительно покосился на мою саблю, – одежду можно здесь оставить.
Расшнуровав ботинки и скинув на один из пуфиков куртку, я прошел за ним в операционную и уселся в стоматологическое кресло. Парень опустил спинку и щелчком ногтя заставил вспыхнуть закрепленный вместо лампочки чародейский светильник, внутри которого забурлила желтая жидкость. В лицо ударил ослепительный луч света, я прикрыл глаза и, не дожидаясь команды, открыл рот.
– А вот глаза зря закрыли, – лязгнув чем-то железным, заявил стоматолог. – Мне ж надо как-то ориентироваться, в сознании пациент или уже нет.
Открыв глаза, я увидел, что парень успел натянуть тонкие резиновые перчатки и склонился ко мне с блестящей металлической палочкой в одной руке и толстой лупой, внутри стекла которой спиралью сворачивалась металлическая нить, в другой.
– Рот шире, – повернув светильник немного под другим углом, распорядился стоматолог. – Не видно ничего.
– Не могу, – промычал я. – Не открывается шире.
– И как я работать должен? А если так… – холодный металл коснулся десны, и я чуть не подпрыгнул. – Ага, понятно…
Врач кинул палочку в ванночку из нержавеющей стали, убрал линзу в футляр и осторожно оттянул мою нижнюю губу:
– Странно. Губу всяко порвать должно было.
– Да меня подлечили уже чуть-чуть, – объяснил я. – С зубом что?
– Ничего хорошего. Зуб расколот, осколок в десне. Резать надо. И резать, не откладывая дело в долгий ящик – пока нагноение не началось.
– Резать – это понятно, а дальше что? – Ходить с дырой вместо зуба мне вовсе не улыбалось.
– Коронку поставить можно, но тогда соседние подпилить придется.
– А если нарастить?
– Что нарастить? Там от зуба только корень остался.
– Вот его и нарастить.
– Да, в принципе, почему бы и нет? Вопрос в платежеспособности пациента, – надолго задумавшись, ответил врач.
– И какой должна быть платежеспособность в моем случае? – Я начал прикидывать, сколько денег смогу наскрести.
– Так, ну это по базовым… – Стоматолог начал, черкая в тетради карандашом, что-то подсчитывать. – Извлечение кости, местная анестезия, золоченый штырь, материалы, наращивание… Надбавка за срочность. Ага. Скидка десять процентов. Итого пятьдесят пять сорок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});