И я почему-то мгновенно ему поверила.
Через день из послеоперационной палаты ушел и веселый дедуля. Я не знала, в каком отделении он лежит, и больше, находясь в клинике, его не видела.
Прошли годы, я, став писательницей Дарьей Донцовой, приехала для встречи с читателями в свой любимый книжный магазин «Молодая гвардия» на Полянке. Народа, как всегда, было очень много, три часа я исправно отвечала на вопросы, раздавала автографы. А потом заметила, что неподалеку стоит стройный симпатичный мужчина примерно моего возраста, ну, может, чуть моложе, который молча, очень внимательно наблюдает за мной.
Когда очередь желавших получить мою подпись иссякла, он приблизился ко мне и как-то странно для незнакомого поздоровался:
– Привет!
– Привет, – осторожно откликнулась я.
Иногда в толпе попадаются психически больные люди. Один раз меня чуть не избил мужик, которого бросила жена. Он отчего-то посчитал, что в их разводе виновата я, и явился надавать подлой писательнице оплеух.
– Не узнаешь? – поинтересовался посетитель.
– Простите, нет.
– Евдокимов, – представился незнакомец. – Мы с тобой вместе в реанимации лежали, анекдоты травили.
Я ахнула:
– Вы живы!
– А че мне сделается? – пожал он плечами. – Говорил же тебе, рак смеха боится.
– Но вы же в реанимации выглядели, как старик, на все девяносто, а сейчас вам от силы пятьдесят дать можно! – вырвалось у меня.
Евдокимов захохотал.
– Точно, мне полтинник. Впрочем, тебя я тоже за старуху в больнице принял. Выглядела ты волшебно – бабулька лет ста. Я еще подумал, во старушонка юморная попалась. Реанимация никого не красит. Я ведь специально сюда пришел, когда сообразил, что Дарья Донцова – это ты. Жена твои книги читает и прямо фанатеет. Так вот, я приехал сообщить: все будет хорошо, нас так просто не убить!
Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом бросились обниматься.
Но я отвлеклась…
Оклемавшись после операции и встав на ноги, я поспешила к телефону, чтобы поблагодарить Кучеренко. Приготовилась сказать ему много хороших слов. Отлично помнила, как перед отъездом в больницу робко попросила Володю:
– Навести меня разочек в клинике.
– Я непременно приеду и постою около тебя во время операции, – сказал Кучеренко.
Честно говоря, я подумала, что он не выполнит обещания, он очень занятой человек – у него студенты, пациенты, семья. Но Володя приехал, бросив все дела, в больницу, чтобы держать меня, трусиху, за руку!
Трубку сняла мать Кучеренко и спокойно сообщила:
– Сына нет в Москве, две недели назад он уехал отдыхать в Таиланд.
– Когда он отправился в Таиланд? – ошарашенно переспросила я.
– Ну, если точно, пятнадцать дней назад укатил.
– И он не прилетал тринадцатого числа? – оторопела я.
– Нет, конечно, – засмеялась собеседница. – Зачем?
Я повесила трубку. Значит, во время операции рядом со мной был фантом? Ну да, на улице стояла тридцатиградусная жара, а психотерапевт появился в операционной в красной шерстяной рубашке. Я могла бы раньше сообразить, что он не настоящий. Кучеренко великолепный гипнотизер, и проделать такой фокус ему раз плюнуть.
На вторую операцию удаления доброкачественной опухоли в груди я отправилась, ощущая себя бывалым бойцом. Правда, на всякий случай попросила медсестру Ниночку нарисовать еще один цветочек на ноге.
Вмешательство проходило под местным наркозом, боли я не чувствовала никакой. Мысли слегка путались, меня клонило в сон, но звуки я воспринимала хорошо. Странно, но я не слышала голоса Игоря Анатольевича. Может, он молчал? Сначала раздавалось тихое звяканье, шуршание, потом за небольшую ширмочку, которой перед операцией отгородили мою голову, заглянул некто в шапочке и маске.
– Как дела? Агриппина Аркадьевна, подайте гудок.
– Дзынь-дзынь, – произнесла я.
– Это звонок, – засмеялся некто и пропал.
Через некоторое время до моего слуха долетело мелодичное сопрано:
– Тань, ты как огурчики солишь?
– В пакете, – ответило густое меццо-сопрано.
– Расскажи!
– Беру килограмм, мою, отрезаю попки, кладу в обычный полиэтиленовый пакет, крошу туда немного укропа, чесночка, добавляю две чайные ложки соли, немного сахарного песка, завязываю, трясу энергичненько и в холодильник на нижнюю полку. Через сутки ем с удовольствием.
– А вода?
– Никакой воды! Испортишь продукт.
– Больно соли много, – вмешался в беседу кто-то третий.
– Так на мой же вкус, – возразило сопрано, – вы на свой подбирайте, поэкспериментируйте.
Я возмутилась до глубины души. Вот здорово! Вместо того, чтобы заниматься пациенткой, врачи болтают о способах консервирования! Недавно я смотрела сериал «Скорая помощь», там доктора по-другому себя вели в операционной, нервно говорили: «Скальпель! Зажим…» А эти тараторят про чеснок! Куда смотрит Игорь Анатольевич? Почему он не сделает замечание теткам, которые про меня совсем забыли?
Из-за ширмочки снова появилось лицо в маске.
– Агриппина Аркадьевна, что поделываете?
– Слушаю, как вы делитесь рецептами, – язвительно ответила я.
– Ай, молодец! – похвалил меня врач. – Сами небось хорошо готовите?
– Пока никто не жаловался, – гордо ответила я.
Доктор исчез.
– Что больше делать-то любите, Агриппина Аркадьевна? – полюбопытствовало сопрано.
– Если нет времени возиться, то курицу на соли, – буркнула я.
– Это как? – спросил хор голосов.
– Беру сковородку, высыпаю в нее пачку соли «Экстра», сверху кладу спинкой вниз тушку бройлера и в духовку, – поделилась я рецептом. – Запекается примерно час двадцать, если курочка кило двести.
– Надо запомнить, – обрадовалось меццо.
– Еще за пять минут рыба в сливках готовится, – приободрилась я.
У нас завязался разговор о кулинарии, и я даже была разочарована, услышав фразу: «Сейчас поедем в палату». Не успела сообщить хирургам, как готовить потрясающую творожную запеканку с морковкой и изюмом!
Поскольку наркоз был местным, то я поспала всего пару часов, а потом спустилась на первый этаж, позвонила Оксане и воскликнула:
– Ты не поверишь, когда услышишь, как меня оперировали!
– Что случилось? – насторожилась подруга.
Я поведала историю про огурчики и завершила рассказ словами:
– Представляешь, они совершенно не думали о больной. Правда, я узнала замечательный рецепт грибного супчика, вернусь домой, непременно его опробую. Но ведь так же нельзя! Просто безобразие!
Оксана засмеялась.
– Ничего ты не понимаешь, дурочка! Если доктора в момент операции обсуждают ситуацию с пациентом, значит, дело плохо. А когда говорят про огурчики-котлетки, рассказывают о том, как провели отпуск, да жалуются на свекровь-невестку, все идет по плану. Руки сами шьют, нитки завязывают. Просто чудесно, что они количество соли и специй обсуждали, значит, ни малейших сложностей не было. Поменьше увлекайся медицинскими сериалами, никакой правды в них нет. А как они супчик-то варят?