Читать интересную книгу Тайна жрецов майа - Владимир Кузьмищев

- ...Я проклинаю вас, но я вернусь!..

Жрецы храма Тескатлипока, упившись своей победой, опьяненные вновь обретенным могуществом, а может быть, просто пульке, только на утро следующего дня узнали, что Топильцин, названный по календарному дню своего рождения Се Акатль, осмелившийся именовать себя священным именем Кетсалькоатль, бежал во главе небольшого отряда личной гвардии в сторону бескрайнего моря, откуда каждый день приходило на земли тольтеков великое и могучее Солнце... Жрецы послали за беглецами погоню, приказав любой ценой настичь Топильцина и доставить его живым в священный город Толлан, где отступника ждал жертвенный алтарь храма Тескатлипока...

Побоище в Синалоа

Бескрайняя равнина утонула в ночной мгле. Все застыло, замерло, оцепенело. И только тишина, тягучая и густая, напряженно стучащая в висках ритмичными ударами пульса, безраздельно царствовала теперь над природой и людьми, забывшимися в мучительно-тревожном сне.

Где-то далеко-далеко жалобно завыл койот. Часовой вздрогнул. Взгляд его воспаленных от усталости и напряжения глаз невольно устремился туда, откуда прилетел этот щемящий душу звук. Но кругом была лишь темнота тропической ночи...

Трое суток без отдыха, еды и сна уходил отряд от преследователей. Трое суток, будто обложенный охотниками зверь, метался он по перевалам, среди глубоких ущелий горной гряды, стремясь вырваться из опасного окружения. И только на исходе четвертого дня, когда оставшиеся позади причудливые очертания горных вершин почти слились с линией горизонта, седовласый предводитель отряда разрешил вконец измученным людям столь долгожданный отдых. Воины падали там, где их застал приказ, мгновенно засыпая. И лишь один человек остался стоять; он не имел права спать. Ему поручили охранять покой немногочисленного отряда. То была великая честь. Только самого сильного, самого выносливого могли удостоить ее.

Вождь выбрал именно его, что ж, часовой не подведет. Правда, завтра ему уже не выдержать нового испытания. Завтра на рассвете вместе с отрядом он тронется в свой последний путь. Вначале он станет потихоньку отставать от своих отдохнувших за ночь товарищей. Конечно, он догонит их... Может быть, раза два или три, но потом ноги откажутся повиноваться, и он упадет на землю, уткнувшись лицом в камень и песок. Да, он отправится в мир тринадцати небес. Это произойдет завтра, а сегодня часовой не сомкнет своих усталых глаз...

Койот снова завыл. Теперь он был где-то рядом. Часовой поднял голову. Напрягая зрение и слух, он силился понять, почему дикий зверь, обычно избегавший встречи с человеком, так решительно и быстро приближается к ночному пристанищу беглецов.

Стрела просвистела по-змеиному тихо и тонко. Кровь заклокотала в горле, приглушив предсмертный крик ужаса и боли.

- Трево... - захлебнулся в звенящей тишине хриплый крик часового, но и этого оказалось достаточно: мертвые от усталости люди мгновенно ожили.

Еще мгновение - и они уже сомкнулись в боевой строй. Так решительно и быстро могли действовать лишь воины-гвардейцы правителя-полубога священного города Толлана. Молча, без единого возгласа они бросились вперед на едва заметную черную шеренгу преследователей, наползавшую из темноты...

Сражение длилось долго. Оно не утихало, пока не был сражен последний из гвардейцев Кетсалькоатля. Никто не просил пощады. Даже раненые не стонали. Только хриплое дыхание да тупые удары боевых палиц и пронзительный скрежет обсидиановых мечей говорили о напряжении боя. Ценой огромных потерь преследователи - их было во много раз больше, чем беглецов, - одолели своего противника.

Величественной и ужасной была смерть последнего из воинов Пернатого змея. Весь исколотый пиками и мечами, с обломками стрел, торчащими из кровавых ран, он стоял на невысоком бугре. С нескрываемым удивлением и восхищением смотрели преследователи на черный силуэт умирающего воина, резко выделявшийся на потеплевшем у горизонта ночном небе. Они узнали в нем великого полководца Толлана, командовавшего личной гвардией Кетсалькоатля. Никто не решался нанести смертельный удар этому обессиленному, но гордому человеку, сильному духом. Отчаянным усилием он стянул с плеча свое грозное оружие, однако силы окончательно покинули его, и палица вырвалась из рук. То ли от потери палицы, то ли подчиняясь последнему усилию воли, умирающий резко качнулся, шагнул в сторону, но не упал. Он выпрямился во весь свой огромный рост, только теперь лицо его было обращено не к врагу, а на восток, откуда должно было появиться солнце.

Внезапно черты искаженного страданием лица озарила счастливая улыбка, и тут же, как птица, взмахнув руками, с криком "Улетел!" он рухнул на землю.

И тогда воины-победители поспешили на бугор, теперь уже никем не охранявшийся, и увидели далеко на равнине несколько маленьких темных точек, стремительно убегавших к краснеющей линии горизонта. Одна из точек казалась светлее других.

- Сак бук! - сорвалось с чьих-то запекшихся губ.

Да, это был белый плащ великого Пернатого змея, улетавшего к солнцу на восток. И словно по волшебству, огненный диск выплыл из-за горизонта и кроваво-красные лучи небесного светила закрыли своим ослепительным покрывалом маленькие человеческие фигурки, летевшие ему навстречу.

Великий завоеватель

Пути назад не было. Трон правителя и Верховного жреца могущественного государства тольтеков был утерян навсегда. Битва с жрецами была проиграна там, на главной площади Толлана, когда тольтекская знать ответила на его слова проклятия безудержным, безумным хохотом.

Ужасный, невыносимо-мучительный хохот толпы продолжал звучать в ушах Кетсалькоатля. Он не покидал его ни ночью, ни днем, даже в минуты смертельной опасности... Он был всюду и во всем - в скрипе песка под ногами беглеца, преодолевшего за несколько дней изнурительного похода гигантское расстояние в тысячи полетов стрелы; в хрипе кровавого побоища в Синалоа, когда погибли отважные воины, прикрывшие своими телами отход свергнутого, безжалостно преследуемого, но несломленного правителя-вождя; в спасительном журчании ручейка, посланного беглецам богами посреди безводной, выжженной солнцем пустыни; в вое ветра на горных перевалах; в рокоте огромных пенистых валов, выраставших из сине-зеленой бездны океана...

Только люди не осмеливались смеяться в присутствии Кетсалькоатля. Горе тому, кто рискнул бы это сделать.

Как-то однажды жрец-прислужник, поведавший правителю еще в Толлане о сговоре жрецов, играл с малолетним сыном своего властелина Почотлем. Внезапно он тихо рассмеялся забавным проказам малыша. На его несчастье, Кетсалькоатль находился рядом. Расплата была ужасной: правитель приказал бросить верного слугу в яму пыток.

Не было в тех землях более страшного и жестокого наказания. Яма пыток не оставляла никаких надежд. Она была устлана толстым "ковром" из свежесрубленных гибких ветвей, сплошь утыканных огромными ядовитыми шипами. Если осужденный пытался выбраться из ямы, ветви, "оживавшие" от малейшего движения, опутывали обнаженное тело жертвы, разрывая кожу в клочья; лежать неподвижно на таком "ковре" было попросту невозможно - яд шипов вызывал нестерпимый зуд. Только смерть могла избавить от нечеловеческих страданий, но она не спешила к обреченным, и "ковер" шевелился и стонал иногда в течение многих невыносимо долгих дней.

Уже несколько лет жил Кетсалькоатль в стране Ноновалько. Он основал свою новую столицу на берегу одного из девяти рукавов дельты многоводной реки Усумасинты, прямо при ее впадении в бескрайний океан. Это было царство без владений и вассалов, государство без страны и даже столица без города - скромный дворец на высоком обрывистом берегу и небольшой храм Кетсалькоатля являлись единственными сооружениями "гнезда" Пернатого змея.

Нет, не случайно выбрал он это место для своей новой столицы. Здесь проходил рубеж; здесь была граница; здесь лежала ничейная земля. Здесь, в долине Девяти рек, как в гигантском муравейнике, копошились, словно в водовороте, многочисленные дикие племена варваров-кочевников. Даже отважные воины Толлана не осмеливались проникать в это царство дикости, необузданной жестокости, безумной храбрости, вечной войны и... ненасытного голода. Постоянно враждовавшие между собой, готовые в любую минуту кинуться в смертельную схватку с каждым, кто захотел бы посягнуть на их неограниченную свободу, на их несуществующие богатства и владения, кто просто был сыт, богат и не ведал, как они, мучительного чувства вечного голода, племена людей ица, кичэ, какчикели, тутуль шив представляли великую, грозную, но неорганизованную силу. Тольтеки не облагали данью эти племена, не вторгались в ничейные земли, а варвары-кочевники сами верно служили стражем восточных границ тольтекского государства. Понимали ли они это, трудно сказать. Их жадные взоры изголодавшихся людей были устремлены туда же, куда с опаской и тревогой поглядывали тольтеки. Там, на северо-востоке от долины Девяти рек, в глубине огромного материка, простиравшегося далеко на юг, в туманной дымке таинственной неизвестности угадывались грозные и величественные очертания могущественных и сказочно богатых царств великого и гордого народа майя.