Миг, и рука боевика обвивается вокруг моей талии. Пальцы второй привычно рушат причёску, на которую ушла уйма времени и тьма шпилек.
Ещё миг... и губы младшего принца касаются моих. Сердце замирает, а душа обретает утраченные крылья.
Я - Эмелис из рода Бьен, я маг-защитник с высшим уровнем дара, но я не хочу, я не могу поднять щит против Теридана-Кирстена из рода Донтор. Лучший боевой маг дурборской академии магии... победил.
Поцелуи к магическим дисциплинам, конечно, не относятся, но это была магия - самая настоящая, самая истинная, самая прекрасная. Взрыв, равносильный тому, что случается в момент, когда молния первого порядка встречается со щитом высшей категории. Феерия. Безумие. Чудо.
Даже не переходя на второе зрение, я видела букеты разноцветных искр. Я чувствовала, как дрожит... не моё тело, нет! Само мироздание! Все семь миров, соединённые единой, невероятно прочной нитью. В какой-то миг показалось - эта нить вот-вот лопнет. Или... или это норовит порваться другая ниточка - та, что соединяет душу и плоть?
- Счастье моё, - выдохнул Кирстен. - Безумие моё. Любимая...
Я судорожно вздохнула, чтобы спустя один удар бешено стучащего сердца, угодить в водоворот нового поцелуя.
Мир исчез. Он просто перестал существовать. Канул в небытие, рассыпался в пыль, умер. А я наоборот ожила. Я словно очнулась от векового сна, вырвалась из беспросветной тьмы, из липких объятий горя.
Лишь теперь позволила себе признать - два дня, проведённые вдали от Кира, были подобны самой жестокой, самой извращённой пытке. Я ни за что не вернусь в Верилию, я никогда не выйду за Ридкарда из рода Неран, и никогда больше не позволю верилийскому монарху прикоснуться к моим губам.
- Люблю тебя, - прерывая поцелуй, прошептал Кир. - Люблю, слышишь?
Брюнет сжал крепко-крепко, зарылся носом в мои локоны, а потом отстранился и выдохнул:
- Эмелис ... я повёл себя как законченный идиот. Прости. Умоляю.
Вот зря он это сказал. Очень зря!
Нет, я не забыла о причинах нашей разлуки, и о словах, сказанных Киром в библиотеке, и о чувствах, которые овладели мной в тот момент, когда я эти слова услышала. Ещё я прекрасно помнила, как шла к женскому общежитию, и что творилось со мной после.
Я помнила всё! Но гнала эти воспоминания, в надежде продлить счастье встречи, а Кирстен... О мужчины, они вечно всё портят.
- Прости, - повторил брюнет. И столько искренности, столько раскаяния в голосе...
К глазам, вопреки желанию, подступили слёзы, из горла вырвался всхлип.
- Обязательно прощу, - сказала я. - Но не сейчас.
Нет, всё-таки мужчины временами бывают совершенно несносны! Ему бы промолчать, а он посерьёзнел, подобрался, спросил:
- Не сейчас? А когда?
Всё. Плотина, которая сдерживала море моих обид, рухнула. И даже успокаивающее заклинание, которое наложил целитель, сдержать эмоции не помогло. Слёзы посыпались из глаз горохом, из горла вырвался новый жалобный всхлип, сердце болезненно сжалось.
- Как ты мог?
- Эмелис ... Эмелис , любимая...
- Как ты посмел сказать про меня такое?!
Синеглазый тихонечко взвыл и попытался прижать мою голову к своей груди, но я не далась. Умом понимала, что боевик действовал во благо, но...
- Любимая, я осёл, - не стал скромничать принц.
Я тоже ломаться не стала. Выпалила:
- Да!
- Мелкая... - простонал боевик.
Он принялся покрывать лёгкими поцелуями щёки, глаза, нос, а я...
- Чудовище. Хам. Мужлан неотёсанный. Как ты мог? Как посмел? Как у тебя язык повернулся?!
- Прости. Эмелис , любимая, я тогда ужасно растерялся. Я и помыслить не мог, что отец явится в замок. Он же Венту терпеть не может...
- Не прощу! Не прощу никогда!
- Но ты же минуту назад сказала, что простишь...
Очередной горький всхлип и всё, слёзы уже не унять. Я сжала шею брюнета крепко-крепко, чтобы у того ни малейшего сомнения не возникло - да, Кирстен! Да! Я не прочь задушить тебя за те слова. И попинать труп тоже не откажусь! Потом уткнулась носом в плечо боевика и разрыдалась.
О Всевышний! Сколько же мне пришлось вытерпеть из-за этой ошибки. И пусть теперь я точно знаю - это не только его ошибка, а наша, общая, но... эмоции сильней.
- Любимая, ну перестань... - взмолился младший принц самого отвратительного королевства нашего мира. А спустя минуту не выдержал и крикнул во всё горло: - Кто-нибудь позовите целителя!
Глава 6
Я проснулась с ощущением... счастья. Такого огромного, почти абсолютного. Простыни ещё хранили тонкий аромат горных фиалок, одеяло было мягким и почти невесомым. Открывать глаза не хотелось, хотя солнечный свет уже пытался пробраться под ресницы, намекая - нет, Эмелис , не отвертишься.
Я потянулась, сладко зевнула и перевернулась на живот. Только после этого решилась приоткрыть один глаз, дабы удостовериться, что вчерашнее не почудилось. Что я действительно в Дурборе, во дворце, в небольшой, но уютной спальне, отведённых мне покоев. И что над кроватью белоснежный балдахин, украшенный золотыми и серебряными кисточками. Последнее, отчего-то, казалось особенно важным.
Память не обманула, и я невольно улыбнулась. А потом приподнялась на локтях, оглядела комнату, и улыбка стала стократ шире.
Гардины задёрнуты не были, комнату заливал свет утреннего, по-летнему яркого солнца. На низком столике стоял огромный букет алых роз, но не это главное. Куда важней было то, что рядом с моей кроватью обнаружилось кресло, а в кресле... он.
Младший принц выглядел потрёпанно: рубашка белого шелка расстёгнута до середины груди и измята, длинные чёрные волосы в беспорядке, под глазами тени. Зато дыхание глубокое и ровное, и ресницы не дрожат - стало быть сновидения брюнета не мучают.
- Кир... - позвала тихо-тихо. - Кирстен...
Вздрогнул, дёрнулся, распахнул глаза. А взгляд такой мутный, такой сонный... Но я опомниться не дала, спросила:
- Ты что тут делаешь?
Мой вопрос не смутил. Боевик широко зевнул, потянулся до хруста в суставах, а потом одарил обезоруживающей улыбкой и ответил:
- Сторожу.
Я закусила губу в глупой попытке погасить подступающие эмоции. Душу наполняло ощущение невероятного тепла. Захотелось отбросить одеяло, скользнуть на колени к Кирстену. Обвить шею синеглазого руками, прижаться, коснуться мужественных, красиво очерченных губ, но...