руководством, вместе с Александром Абр-вым и «хадовцами», действовавшими в составе головного дозора, выдвинулась на маршрут возможного появления одной из бандгрупп БФ Кори Амира.
К сожалению, несмотря на изменения в нашей тактике, успех пришел к нам не сразу. Но в этом были и свои «плюсы»: мы смогли хорошо изучить местность «своими ногами», получив навыки по скрытному и безопасному передвижению по сопкам в ночное время, хорошо овладели тактикой действий ведения боя ночью в горах и сопках и, что немаловажно, приобрели психологическую уверенность в своих действиях ночью в отрыве от основных сил на вражеской территории. Следует отметить, что основной опасностью при передвижениях по сопкам в темное время суток являлась возможность «нарваться» на противопехотные мины или вражескую засаду. По этой причине мы всегда двигались не по тропе, а в 2–3 метрах параллельно ей, оставаясь в тени сопки в лунную ночь, от рубежа к рубежу, след в след с дистанцией в 6–7 шагов (чтобы несколько человек не могли попасть под одну пулеметную очередь). При этом впереди идущий в составе головного дозора боец с помощью тонкого прутика перед собой стремился обнаружить тонкую проволоку «растяжки» мины (в лунную погоду можно было даже заметить ее блеск). Идущий за ним другой дозорный с помощью прибора ночного видения (ПНВ) тщательно осматривал местность по маршруту движения с целью своевременного обнаружения засады противника. Ядро засадной группы также при движении использовало повышенные меры предосторожности. Высылаемые боковые дозоры (по 2–3 человека) двигались параллельно группе по тактическому гребню с обратной стороны сопки с уступом вперед с целью своевременного обнаружения позиций вражеской засады, а тыловой дозор — прикрывал группу с тыла. В случае боестолкновения с противником боковой дозор должен был скрытно зайти бандитам с тыла и уничтожить их. Автоматы мы носили несколько необычным способом — на ремне на левом плече стволом вниз. В таком положении ствольная коробка хоть как-то прикрывала от пули живот, а магазин — низ живота и все остальное. К тому же если при попадании в засаду, для обеспечения фактора внезапности, противник перед открытием огня пропускал идущих несколько вперед, то такое положение позволяло мгновенно с полуоборота открыть стрельбу по противнику.
Следует отметить, что в то время у нас не было никакой специальной экипировки и снаряжения и мы сами изобретали и изготавливали ее кустарным способом. Дело в том, что «разгрузки» промышленного производства появились у нас не ранее 1986 года и ими первоначально были обеспечены только десантники ДШМГ. Неудобство нашего снаряжения я почувствовал уже при первой своей поездке в Ходжагар — подсумок с четырьмя снаряженными магазинами просто перетягивал ремень на правом боку, создавая дискомфорт и натирая бедро. Увидев у некоторых бойцов самодельные «разгрузки», я тут же «воспылал» желанием обзавестись такой же. По их совету обратился за помощью к прапорщику Илдусу Махмудову, который прямо на моих глазах с помощью ручной швейной машинки и двух «бэушных» курток «хэбэ» (одна из них была на два размера больше) за каких-то полчаса соорудил мне отличную «разгрузку». Как завороженный наблюдал я за его «колдовством» по ее пошиву: он отрезал у курток рукава (по шву), превратив их в жилеты. На одном из них шариковой ручкой расчертил четыре «кармана» для восьми автоматных магазинов (в два ряда), двух гранат и двух пачек с патронами по бокам, а также прорези на другом жилете для доступа к этим карманам изнутри. После чего обе куртки наложил одну на другую и по начерченной разметке прострочил их суровой ниткой на швейной машинке. Получился двухслойный разгрузочный жилет: «голь советская на выдумки хитра!» В то же время пакистанские спецслужбы поставляли мятежникам очень удобные «разгрузки», за которыми мы всегда охотились. Такую «разгрузку» на восемь магазинов мне удалось раздобыть только весной 1986 года в ходе одной из операций — она была снята с убитого душмана (на клапане одного из ее карманов даже осталось два пятна его крови, которые так и не удалось отмыть). Эта трофейная «разгрузка» добросовестно прослужила мне до августа 1989 года, затем пригодилась и в других «горячих точках», а в начале 2000-х гг. была передана мною в пограничный музей. «Шиком» было использование «разгрузки» афганского производства: шьется она из грубой кожи коричневого или черного цвета с блестящими заклепками в местах крепления и кнопками на карманах под магазины, гранаты и пачки с патронами и представляет собою своеобразный предмет искусства.
Хорошо изучив местность между Ходжагаром и Хазарбагом (это 15–20 км сопок и гор в длину и ширину), мы с Сашей Абр-м предприняли нахальную, с долей авантюризма операцию: поздно вечером наша группа скрытно проникла в Хазарбаг — базовый кишлак БФ Кори Амира и в «зеленке» на дороге между жилмассивами выставили засаду на самого бандглаваря, который, как нам было известно, передвигался на автомашине ГАЗ-69. К сожалению, и эта операция не принесла результата — мы с большим разочарованием наблюдали, как Кори Амир на своем газике свернул в сторону, не доехав до нас каких-то 400 метров. Тем не менее эта операция придала нам еще большую уверенность в своей подготовленности и силе духа. Ведь мы сумели незаметно проникнуть в самое «логово» врага и в течение четырех часов там скрытно находиться в засаде буквально в нескольких десятках метров от бандитского поста охранения (мы даже слышали их разговоры). А затем сумели также скрытно вернуться назад, оставив после себя лишь позиции, которые после их обнаружения ввергли в большое смятение главаря. Долгое время он был уверен в том, что их оставили «самадовцы». Когда же он случайно узнал, кто в действительности оборудовал эти позиции, то был изумлен нашим «нахальством» (хотя к тому времени он уже особенно не удивился этому). Кстати, перед оставлением своих позиций мы решили бесшумно снять указанный пост охранения противника, но, к своему стыду, не смогли найти холодного оружия — штык-ножи у пограничников в Афгане отсутствовали, а охотничьи ножи в то время были только у отдельных офицеров, «чтобы колбаску порезать». (После этого мы срочно обзавелись ими.)
В этой связи необходимо сказать несколько слов о трактовке нами упомянутого понятия «авантюризм» и его отличии от «оперативно оправданного риска», который зачастую сподвигал нас на действия, которые не мог просчитать противник. Различие между результатами и последствиями (при неудачных действиях) рискованных действий огромно, а грань между ними порой незримая. Определить же эту грань возможно только одним способом: если что-то важное, способное поставить под угрозу срыва операции, упущено или до конца не продумано, вследствие чего она была провалена, то это является авантюризмом. Если же все получилось,