Читать интересную книгу Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине - Василий Аксенов

– Ну, вот извольте, князь, расскажите, как было дело, – пробормотал полицейский.

– Уничтожу! – побагровел «князь». – Меня, Енгалычева, за горло! В порошок! Сотру! Пристрелил бы, как собаку, на дуэли, если бы был дворянского звания! Но смерда за версту видно!

– Аристократа тоже за версту видно, – спокойно глядя на «князя», сказал Горизонтов. Он понял, что игра у них равная и волноваться нечего. – Посмотрите на князя, на весь его облик, на его ноги! Его сиятельство наверняка ведет свой род от Золотой орды. Какие ноги! Десятки поколений его предков провели свои дни в седлах, и вот результат! Какова сила наследственности!

Виктор откровенно наслаждался, следя за меняющимся плутовским лицом «князя». Гнев сиятельной особы мигом улетучился. Он усмехнулся и сказал не без находчивости:

– А вы, сударь или мусью, случайно не с острова Борнео?

Горизонтов мягко поаплодировал ему, а Митенька, вытаращив глаза, рванулся.

– Вот именно! Борнео! – косым ртом закричал он. – Гориллой обзывает и еще хочет в безопасности пребывать! Никому не позволю! Стреляться!

Оказалось: «князь» при выходе с футбола заметил небрежно, что «этот, как его, Агеев-Карпов, что ли, прыгает с ловкостью человекообразной обезьяны», Митенька тогда и вцепился ему в горло.

Из участка форвард Агеев-Карпов и князь Енгалычев вышли под руку и вместе сели в экипаж.

– Ну, здравствуй, Ваня, – сказал Горизонтов. – Вот ты уже и князь. Как же ты это галстучек-то проглотил?

– Не сдержался, Вася, – виновато сказал «князь». – Можешь меня понять?

– Конечно, могу, – миролюбиво ответил Горизонтов и кивнул Митеньке, пристроившемуся у него в ногах на дне пролетки. – Пожмите друг другу руки.

– Пусть обезьяну свою назад возьмет, – буркнул Митенька.

– Беру, беру, – с веселым великодушным смехом сказал «князь» и протянул руку. – Дюжину галстуков вам куплю взамен проглоченного. Как я рад, друзья, нашей встрече! Уверен, что впредь никаких недоразумений у нас не будет, а, напротив, мы сможем развернуть в этом городе весьма полезную деятельность. Ты, Василий, в какой гостинице стоишь?

– В «Универсале».

– Слабо, слабо. Я в «Европейской». Завтра в шесть вечера встречаемся в Озерках. Большие планы, друзья, большие планы… – с этими словами «князь» соскочил с пролетки, вильнул напряженным задом и скрылся за углом.

Некоторое время ехали молча. Митенька виновато хлюпал носом, так и не решаясь пересесть на сиденье.

– Зачем вам этот мошенник? – наконец робко спросил он.

– Молчи, кретин! – рявкнул Горизонтов, но через минуту наклонился и зашептал Митеньке на ухо: – Он моряк, понимаешь? Может пригодиться…

В гостинице Горизонтов хлопнул Митеньку томом Брокгауза и Ефрона по голове.

– Ты понимаешь, что мы по твоей милости были сегодня на грани провала? Придумать надо – устроил драку на велодроме! Да я тебя сейчас прямо на Пряжку свезу в больницу, а то завалишь всю организацию.

– Делайте, что хотите, со мной, а только оскорблять вас при себе никому не позволю, – засверкал глазами Митенька. – Вы меня вырвали из власти деспотического самодержавия, из убийцы сделали борцом за народную долю! Я за вас любому князю глотку перегрызу.

– Идиот, – буркнул Горизонтов. Вообще-то ему льстила такая преданность. – С операции я тебя снимаю. В море больше не пойдешь.

Митенька бухнулся в ноги.

Горизонтов вышел в коридор, крикнул, чтоб подали обед на одну персону. Обед еще не прибыл, когда явился мальчик и доложил:

– Господин Агеев-Карпов, заходил ваш брат Аристарх и просил перед отъездом на охоту протелефонить ему в контору.

Это означало, что нужно снова выезжать в Сестрорецк. Вот уже трижды за месяц группа Горизонтова, состоявшая из пяти человек – его самого, двух молодых московских рабочих Степана Носова и Алеши Гуцало, одного флотского Петра Печникова и Митеньки, – участвовала в транспортировке крупных партий оружия из Финляндии.

Обычно они собирались в условленном месте в лесу возле Тарховки. Туда же приходили сестрорецкие оружейники – братья Емельяновы, Тимофей Поваляев, Саша Матвеев, Анисимов, Васильев и другие. Ночью на рыбацких баркасах они выходили в море и за трехмильной пограничной зоной встречались с финскими баркасами. Оружие перегружалось, и лодки возвращались восвояси.

Предприятие это было чрезвычайно опасным, но проходило почему-то очень гладко, без сучка без задоринки. Один только раз прожектор с пограничной миноноски располосовал море в полусотне метров от баркаса. Горизонтов приготовился уже к бою, но луч попрыгал по волнам и исчез.

Неторопливые спокойные оружейники, конечно, радовались такому обороту дела, а Горизонтов и его «орлы» сильно поскучнели: надоели им идиллические морские прогулки. Впрочем, они знали, что все эти ночные походы московских, питерских и сестрорецких рабочих боевых групп были только началом.

Ждали главного дела, для которого и прибыли из Москвы, ждали целого парохода с оружием. Пароход этот снаряжался где-то за границей комитетом, состоящим из представителей разных революционных партий. В мглистых кварталах Петербурга готовились к встрече этого парохода также и боевые группы эсеров, анархистов.

Сегодняшнее послание от брата Аристарха было необычным, ибо в нем было слово «охота». Значит, предстоит переезд в Финляндию и, возможно, как раз и начнется это главное дело.

Горизонтов заметался по номеру, запихивая в саквояж свитеры и носки, рассовывая по карманам патроны, вытаскивая болотные сапоги и охотничье ружье.

Митенька где-то в углу иногда пускал в пространство слабые возгласы:

– Умоляю!

– Собирайся быстрей, Митрофанушка дурацкий! – рявкнул наконец Горизонтов. – Мигом за ребятами! Одна нога здесь, другая там!

Плоские волны мерно шли по мелководью и накатывались на бесконечный пустынный пляж с полосами остро пахнущей морской гадости. Саженей на сто в море уходил поросший жесткой травой волнолом, и там, на конце волнолома, вздымалась белая пена, там на глубокой воде покачивалось несколько пустых лодок.

Группа Горизонтова вот уже четвертый день жила в сосновом лесу возле моря. Вырыли окопчик, прикрыли его сверху ветками, забросали дерном, травой, получилось уютное логово. Каждое утро приходил немногословный, как гранитный валун, финн, приносил мешок с едой. Горизонтову чрезвычайно нравилась такая жизнь – приключения Тома Сойера, да и только.

В сумерках Виктор прогуливался по пляжу, вглядывался в закатные дали, думал, в кого же влюбиться – в Надю Сретенскую или в Лизу Берг; Виктор вздыхал: хоть он и назывался Англичанином, а славянская его душа возле моря тосковала.

Иногда на пляже встречались чрезвычайно худые, дурно одетые юноши. Тогда говорилось вполголоса «зюйд», а в ответ слышалось «ост» или что-нибудь другое, условное, которое сообщалось каждый вечер другим финном, вечерним, который тем и отличался от утреннего финна, что вместо провизии приносил два этих слова. Обменявшись этими словами, юноши расходились без разговоров. Горизонтов знал, что в мирном лесу таится несколько социал-демократических групп, а также эсеры и анархисты.

Тревога была сыграна во второй половине четвертой ночи. Виктор со Степаном, Алешей и Петром ринулись к лодкам, перепрыгивая с валуна на валун. Митенька Петунин, несмотря на все его мольбы, был оставлен на берегу. Люди Горизонтова опередили других. Ловко подтянув баркас, они прыгнули и понеслись в тихо гудящую тьму.

Долго гребли молча. Через полчаса прямо по курсу темнота сгустилась, еще несколько минут спустя показался мигающий желтый огонек; они точно выходили на крохотный островок в гирле залива, где боевики должны были взять в свои баркасы местных контрабандистов, которым за эту операцию выплачивали кругленькую сумму. В баркас Горизонтова прыгнул некто в кожаной куртке, нижняя часть лица замотана шарфом. Пробравшись к рулю, он быстрым деловитым голосом сказал:

– Правые, табань! Левые! Пошли, ребята!

Голос этот понравился Горизонтову, и нервная дрожь, охватившая его сразу после тревоги, улеглась. Теперь, когда в лодке оказался этот деловитый кожан, Виктор уверился в успехе дела.

Они обогнули остров. Волны здесь были значительно выше. Баркас запрыгал было, но, повернутый умелой рукой, пошел вперед, взбираясь на встречную волну и солидно, увесисто ухая вниз.

Прошли еще мимо двух островков, отвесные скалы их можно было даже потрогать руками, и снова вышли в открытое море.

Между тем силуэт рулевого все яснее вырисовывался, небо за его спиной начинало светлеть.

– Поздновато вышли, – сказал контрабандист. – Придется с товаром весь день на острове отсиживаться. В карты играете?

– Встречаемся с пароходом на траверсе Якобстада, так? – спросил Горизонтов.

– Точно, – подтвердил контрабандист. – Там и перегрузимся за островами. Там спокойно и мухи не кусают…

Прикрывшись полой, он закурил и, потягивая из рукава, снова заговорил: