Его голос звучит ласково, словно не оглашает приговор, а баюкает.
Раздается скрежет винтов, и моя голова поднимается вверх. Ненамного, но теперь я могу видеть свою грудь, выгнутую дугой. В бусины шейных позвонков стержнем вкручивается боль, только она больше неспособна меня побеспокоить, потому что я во все глаза смотрю, как к подреберью приближается загнутое крюком лезвие.
– Да обретет дух преступившего законы покой в забвении искупления!
Оружие палача прорезает кожу, разрывает плоть, подцепляет кости и тянет ребра вверх. По одной паре зараз. Грудь раскрывается крыльями, ничем не напоминающими о смертоносной бабочке, но потолок, который вдруг обрушивается на меня, именно такой.
Того самого цвета.
Непроглядно-черный.
Здесь…
Сон был спасением. Даже по-стариковски беспокойный, когда каждая минута, проведенная с закрытыми глазами, ощущается не менее долгой, чем вечность, но всегда заканчивается слишком внезапно, чтобы ею можно было насладиться. Если все время ждешь удара в спину, какой может быть покой? Хотя именно нападения с тыла Роханна Мон со-Несс не ожидала. За что сполна поплатилась вынужденным бегством и расстроенными чувствами. Да и только ли чувствами?
Путешествие по порталу не лучшим образом сказалось на изношенном человеческом теле, которому было предписано умереть много веков назад. Если бы Роханна загадывала свое желание сейчас, пользуясь накопленным опытом, она поступила бы намного умнее. Не попросила бы у синей звезды только вечную жизнь. Одной жизни мало, к ней должно прилагаться столько всего еще…
Рука, лежащая поверх кружевного покрывала, пока не переставала судорожно подрагивать. Если бы эта дрожь была лишь свидетельством дряхлости, можно было бы с ней смириться. Но дрожала не плоть, а узник, заключенный в ней: едва вступив в портал, эрте Мон почувствовала, как демон, делящий с ней одно тело, замер, а потом отчаянно забился в своих путах. В какой-то миг женщине показалось, что пленник вот-вот вырвется на свободу, означавшую скорую и неизбежную смерть для старухи, пережившей свой век. Правда, пугаться беглянка не стала, даже, наоборот, улыбнулась, представляя, как будут выглядеть лица тех, кто потратился на устройство побега, когда к их ногам из портала упадет истлевший труп. Наверное, это насмешливо-презрительное спокойствие частично передалось да-йину, потому что мучительные судороги вскоре стихли, и Роханна добралась до нового места пребывания лишь со шлейфом мелкой дрожи. Которая должна была уйти за время сна, но почему-то не поторопилась это сделать.
Впрочем, долгого требовательного взгляда на морщинистые пальцы оказалось достаточно, чтобы окончательно унять волнение плоти. Только потом женщина удостоила вниманием обстановку комнаты, в которой очнулась ото сна, и недоуменно приподняла брови.
Вокруг было много камня. Очень много. Мраморные плиты покрывали стены от пола до потолка, стелились под ногами и смотрели сверху, сквозь переплетения балок. А одну из стен, ту, что находилась напротив кровати, целиком занимало окно. Огромное, состоящее из нескольких проемов, разделенных тонкими резными колоннами, оно было закрыто ажурными ставнями. Через мелкоячеистую деревянную решетку свет проникал в комнату узкими лучами, и Роханна поняла, насколько он яркий, лишь когда подошла ближе и попыталась заглянуть в одно из отверстий между нахлестывающимися друг на друга тонкими плашками.
За окном светом было залито все. В этом ослепительно-белом и наверняка жарком сиянии трудно было разглядеть что-то определенное, и женщина вернулась к постели за тонкой шелковой мантией, заботливо кем-то приготовленной к пробуждению гостьи.
Комната походила на усыпальницу, но сырости не ощущалось. Даже наоборот, воздух казался обжигающе сухим, словно всю имеющуюся в нем воду нарочно выпарили. Роханна никогда прежде не бывала в южных провинциях Дарствия и по доброй воле предпочла бы обойти стороной преддверие безжизненных степей. Излишнее тепло всегда было губительным для стареющего тела, а раз так, значит, нужно найти способ убраться отсюда поскорее. Но конечно, прежде необходимо выразить свою глубочайшую благодарность хозяину.
Эрте Мон подвязала мантию бисерной полосой пояса и направилась к двери, в противовес окну оказавшейся непривычно узкой для столичной дамы. Не найдя дверной ручки, женщина попробовала толкнуть одну из створок ладонью. Безуспешно. Впрочем, на что-то подобное нужно было рассчитывать, потому как далеко не всем хозяевам нравится, когда их гости разгуливают по дому без разрешения. Но прошло менее вдоха, и дверь, еще хранящая тепло прикосновения, распахнулась, пуская на порог тоненькую девушку, почти подростка, несмотря на явную жару, царящую снаружи, затянутую в беспросветно плотное черное платье с длинными рукавами и высоким воротом.
– Что угодно госпоже?
– Кто ты, дитя? – спросила Роханна, не намеревавшаяся делиться своими истинными надобностями с кем попало.
– Ваша прислужница, госпожа. Я исполню все, что вы пожелаете.
На язык просилось насмешливое «Так-таки и все?», но эрте Мон слишком долго жила на свете, чтобы понимать: правдивые ответы зачастую оказываются более опасными, чем неуместные вопросы.
– Я хотела бы побеседовать с хозяином этого дома. Ты проводишь меня?
– Вам не следует покидать пределы этой комнаты. – Черты смуглого девичьего лица даже не дрогнули, словно служанка лишь повторила заученные слова, смысла которых и не пыталась постичь.
Вот теперь Роханна нахмурилась непритворно, отставив в сторону заботу о сохранении гладкости кожи.
Подобное заявление могло означать многое, но среди всех возможных вариантов самым простым и, стало быть, ближайшим к истине был всего один. Гостья – вовсе не гостья здесь, а…
– А если я захочу прогуляться?
Эрте Мон притворилась, что намеревается выйти, но еще до того, как носок ее туфли приблизился к порогу, девица ловко отступила назад и захлопнула дверные створки. Итак, предположение оказалось верным. Теперь стоило разузнать, что нужно тюремщику от пленницы. И почему, собственно, вместо побега случилось похищение.
Роханна постучала костяшками согнутых пальцев по резному дереву:
– Девочка моя, ты меня слышишь? Конечно же слышишь. Так вот, отправляйся за своим хозяином. И обещаю, что он будет недоволен, если ты промедлишь хоть одну лишнюю минуту.
Каких-то разборчивых звуков, означавших, что служанка отправилась исполнять поручение, из-за двери не донеслось, но эрте Мон не стала прислушиваться внимательнее. В конце концов, встреча непременно должна была состояться, и вряд ли тот, кто устроил побег из столицы, собирался нарочно тянуть время. Явится как миленький.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});