угощенье, а помимо него и хорошую закуску к вину, пиву, разлитым в большие жбаны.
И понеслась гульба.
— За молодоженов!
— За здравие Великого войска Донского!
— За здравие честной станицы!
Варвара вяло жевала соленый арбуз, едва терпя жадную мужскую руку на своем бедре. Нет, не сможет полюбить она мужа.
Ночью Ермолая поджидал сюрприз.
— Не девственница?! — прямо-таки соскочил он с кровати. — Ах, Мартын! Ах, атаман! Сбагрил порченый товар.
Варя прикрылась простыней, отвела глаза.
— А может ты еще и брюхата? — быстро дошло до казака откуда была такая спешка со свадьбой.
Молчание девушки явилось красноречивым ответом, и Ермолай с силой ударил ее кулаком по лицу.
— Если бы не была дочкой атамана, выволок бы тебя на площадь, да предложил всем желающим, — злобно бросил он.
Варвара вся сжалась. Она не раз видела, как казаки отдавали своих жен за деньги, за выпивку. Женщин было мало в степи, и надоевших жен охотно покупали или обменивали на товар. Так что угроза Ермолая звучала убедительно.
Муж сдернул с нее простынь, грубо навалился, завершил начатое ранее. Потом долго и с чувством избивал ее.
Варя на люди не показывалась до тех пор, пока не сошли синяки на лице.
Ее жизнь постепенно приобрела некое единообразие. При посторонних Ермолай демонстрировал заботу о молодой жене, наедине практически с ней не разговаривал. Ночью исправно выполнял супружеский долг, заставляя Варю удовлетворять все его прихоти. Она терпела.
Самым хорошим временем для нее являлись дни, когда муж уходил в дозор, конвой, уплывал с другими казаками на ладье за добычей. В такие дни она даже улыбалась.
Кошмаром становились дни, когда Ермолай посещал кабак и участвовал в пьяной гульбе. После попойки он всегда избивал ее, обзывал грязными ругательствами и грозился пустить по кругу. Она была благодарна хотя бы за то, что по округлившемуся животу муж ее ни разу не ударил.
Ближе к весне, когда у Варвары близился срок рождения ребенка, вернулся Иван. Конечно, он навестил ее.
Она отсиживалась в курене, в очередной раз стыдясь показываться людям на глаза.
— Варвара, это он тебя так разукрасил?! — взбесился Заруцкий от вида кровоподтеков и синяков на нежном девичьем личике, на тонких ручках.
— Имеет полное право, — пожала Варя плечами. — Ермолая обманули. Он был уверен, что берет в жены девственницу. Ты бы, как поступил на его месте?
— Я…, — замялся Иван, — наверное, вышвырнул бы тебя из своего дома.
— Вот и он, хочет вышвырнуть. Но не может, потому что я дочь атамана.
— Варь, я этого так не оставлю. Никто не имеет права бить мою женщину, тем более ту, что ждет от меня ребенка.
— Что ты собираешься делать?
— Убить Ермолая.
И ведь убил же.
На станицу напала орда. Татары махали саблями, казаки отвечали огнем из пищалей. Только татар пришло слишком много. Они смели заграждения пред военным станом, сначала плетеный тын, затем деревянные башни, поставленные на валах, и заполонили станицу, разя казаков топорами и саблями. Ружей у них не имелось.
Завязался серьезный бой. Отовсюду доносились крики, ржанье коней, звуки пальбы. Варя достала колчан со стрелами. Она давно обнаружила его в небольшой пристройке дома Ермолая. Будучи еще маленькой девчонкой, она вместе с Иваном тренировалась стрелять по самодельным глиняным бутылкам. Да и детская игра в айданчики не прошла даром, развила меткость глаза.
Первым же выстрелом попала татарину в шею, вторым сразила неприятельского коня. Наездник свалился тому под копыта. А вот третья стрела прошла мимо, и перекошенная яростью рожа неслась прямо на нее. Не добежал, кинжал, брошенный Ермолаем, вонзился татарину четко промеж глаз. Только и Ермолай упал. Разрубил шашкой его Иван поперек туловища. В пылу схватки, никто, кроме Варвары, этого не видел.
— Цела?
— Да, — не могла отвести глаз Варя от окровавленного трупа мужа.
— Иди в дом, — подтолкнул ее Иван в нужном направлении.
Бой шел на равных. И казаки, и татары считались искусными наездниками, неустрашимыми воинами. Сталкивались в открытом бою регулярно, рубились жестоко, насмерть оберегали свои территории. Трудно было сказать, кто победит на этот раз, но подоспела к казакам помощь из ближайшей станицы. Свежие силы прибыли с пушками, что и позволило оттеснить налетчиков.
Людей полегло много, и своих, и чужих. Настигла вражеская сабля и атамана Мартына Заруцкого.
Хоронили всех погибших в один день. Пустили прощальный ружейный залп и отправились к общему поминальному столу поднять чарку вина за погибших товарищей.
Через день, как протрезвели, собрались казаки на военный Круг. Присутствие пьяных на Круге категорически запрещалось, могли и засечь за такое. Ивана Мартыновича Заруцкого избрали новым атаманом единогласно.
А еще через неделю Иван объявил, что женится на вдове Ермолая Рогачева.
Новость восприняли даже как-то благосклонно. Жители станицы не сомневались, что Варвара ждет ребенка от Ермолая. И такой жест со стороны атамана выглядел в их глазах, как забота о несчастной девушке, потерявшей сразу отца и мужа. К тому же, Анатолия сговорилась с Фелисией, и две женщины исподволь напоминали соседям, что Иван и Варя не являются родственниками по крови. Историю Фелисии о спасении малютки Агнеши Джевицкой очень любили слушать впечатлительные казачки. А о том, как Иван, будучи семилетним пацаном, бежал из плена и самостоятельно выживал в степи, казаки и сами хорошо помнили. Такому атаману можно довериться.
Варя родила мальчика, и станичный писарь внес в казачий реестр новое имя — Кондратий Заруцкий.
Через три года на Дону появились слухи о царевиче Дмитрии.
— Представляешь, Варь, грамотку сегодня интересную принесли, — показал Иван жене плотный лист бумаги.
— Я сын Царя Белого. Вы, казаки, вольные христианские рыцари, присягнули бы тому Царю в верности. Помогли бы ему свергнуть раба и злодея с Престола Иоаннова, — прочла Варя.
— Что ты об этом думаешь? — спросила она.
— Годуновым все недовольны. И казаков он притесняет. Велел азовцев на Дон пускать. Запретил нам ездить в Московскую землю, добычу продавать. Чего от него дальше ждать? Нужен царь, который не покусится на казачью вольность. Если Димитрию помочь на престол сесть, он в долгу не останется.
— А он настоящий наследник?
— Этого никто не знает. Может быть, Димитрий сын Иоанна, а может и самозванец. Но отчего претенденту не пособить?
— Атаманы других станиц что говорят?
— Говорят, надо идти. Такой поход большие барыши сулит. Присягать царику не станем, а вот