Кирилл был рядом.
И разом восполнял все мои потребности — от моральных до физических. Понимал ли, как мне помогает? Не знаю. В то время Кир уже не надеялся вернуть любимую женщину, но ещё не смирился. И хочется верить, что и мне удалось ему помочь — в тот единственный раз, когда он позвонил в мою дверь, едва держась на ногах.
Когда узнал, что его Кира беременна от другого.
Но он сильный и он справился. Справлюсь ли я? Не уверена. Подвинуть конкурентов, занять место в нише, развиваться и совершенствоваться — легко. Довериться любящему человеку, думать о его счастье и родить ему ребёнка — практически невозможно.
Я всё ещё боюсь предательства, боюсь новой боли, боюсь снова оказаться брошенной и ненужной, и от осознания проблемы легче не становится. Поэтому я так цепляюсь за свою свободу, какой бы одинокой она не оказалась. И всё ещё не могу поверить, что есть человек, который со всем этим мирится.
Пусть даже Андрей — тот человек, которого я люблю. Так, как умею.
— Пожалуйста, проходите, Инга Владимировна вас ждёт.
— Иду, — прикрыв на мгновение глаза, я поднимаюсь с удобного кресла.
Я не могу, не хочу, но вытерплю.
Ради Андрея, ради себя и ради того, благодаря кому у меня уже двухнедельная задержка.
— Пятьдесят водки.
Привыкший ко всему бармен бесстрастно ставит на стойку шот и открывает бутылку. Это первый бар, попавшийся мне на глаза после того, как я вырвалась из глянцевого комфорта Преображенской клиники. Хорошо, что я на такси.
Залпом осушив шот, я шумно возвращаю его на барную стойку. Глоток обжигает, кажется, всё, от глотки до пальцев на ногах. И перехватывает дыхание, заходится пульс, а в глазах появляются слёзы.
— Может, чего полегче? — интересуется бармен, оказавшийся Андреем. Они все такие милые?
— В самый раз, — отдышавшись, я улыбаюсь, зажимаю шотом двухсотрублёвую купюру и выхожу на улицу.
Алкоголь разогревает внутренности, но не он заставляет меня улыбаться. Анемия и нервный срыв. Андрей расстроится, но… у меня как будто крылья за спиной. Словно я — самое могущественное существо в мире, и самое счастливое.
Господи, спасибо!
И пусть я понимаю, что это, в первую очередь, забота о несуществующем ребёнке, но как же хорошо! И расправляются плечи, на губах снова улыбка, а всё недомогание проходит раз и навсегда. Конечно, ведь попить железо это не девятимесячный марафон по врачам и лабораториям.
Позвонить Андрею? Он расстроится, и от понимания этого моё ликование меркнет. Да, знаю, миллионы мечтают о детях и не могут, но я… Когда-нибудь и я начну мечтать, через пять, десять или пятнадцать лет, и беременность станет лучшим из подарков, а консультанты в детских магазинах будут здороваться со мной как с родной. Когда-нибудь. А сейчас я готова ответить на всё недовольство мира, но не отступиться от своего слова.
Ведь второго шанса на жизнь у меня не будет.
И, вместо того, чтобы ехать на работу или в больницу, я иду по тенистой аллее, обнимая взглядом каждый цветок и каждое дерево по обеим сторонам улицы. И глубоко вдыхаю, стараясь вобрать как можно больше тёплого летнего воздуха, наполненного ароматом свежескошенной травы и пением многоголосых птиц.
Сев на пустую, по случаю жары, скамейку, я откидываюсь на спинку, вытягиваю ноги и ставлю таймер на пятнадцать минут. Потому что ловить момент это прекрасно, но стоит вспомнить и об остальном. Об отце, о «Саркани», о Яне и об Андрее.
И о библиотеке.
Которая, словно специально, не выходит у меня из головы. Отличная идея, превосходная, грандиозная, лучшая из всех. Была бы. Если бы не Ян. И вот вопрос, как бы мне так извернуться, чтобы и его не видеть и с библиотекой поработать?
Никак.
Скривившись, я поднимаюсь и иду к остановке, попутно вызывая такси. Всё удовольствие пропадает, стоит только задуматься о том, как может выглядеть наше сотрудничество. И, может, оно и станет плодотворным, но сколько нервов придётся извести ради этого?
У меня столько нет.
Потому что Ян будет дразнить, провоцировать и выводить из себя, заставляя меня разрываться между работой и собой. С другой стороны, когда ещё кто-нибудь решиться на такой проект? Вряд ли скоро и далеко не факт, что мне удастся в нём поучаствовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да и чёрт с ним!
Обидно, конечно, а разочарование бьёт по уверенности, но сотрудничать с Яном я не стану. Разве что небо рухнет на землю, или Андрей настоит на этом проекте. И первое выглядит гораздо реалистичнее.
Хмуро покачав головой, я сажусь в подъехавшее такси и называю рабочий адрес. «Саркани», больница и дом, где меня ждёт разговор с Андреем. Серьёзный, тяжёлый и очень надеюсь, что не последний.
— … только психует. Задачи не обозначены, прибыль падает, а ей всё бы в игры играть. — Слышу я, проходя мимо двери на склад. — Для управления такой сетью нужно экономическое образование, а не курсы кройки и шитья!
Допустим, графического дизайна, но кто я такая, чтобы прерывать такой интересный разговор. И я отхожу в тень, наполовину скрываясь за открытой дверью. Подслушивать как бы нехорошо, но держать таких людей на работе ещё хреновее.
— Да ладно тебе, справляется ведь. Даже с дипломом Архитектурной академии. — Этот голос мне незнаком, хотя неудивительно — далеко не со всеми своими продавцами я общаюсь как с Женей.
— Да что в том дипломе! — Презрения хоть ложкой ешь. — Понятно же, что папа помог любимой дочурке. Где подмазать, где подкупить, а где и шантажом взять. Всё-таки профессия способствует, а профдеформацию никто не отменял.
Ну да, конечно. А то, что отец орал на весь подъезд, узнав, куда я собралась поступать, никого не волнует. Всё по блату, всё за просто так.
— Ты просто завидуешь нашей Бурерождённой!
— Кому?! — Вот это возмущение! — Ещё скажи, что прозвище вы ей придумали уважительное… Мало того, что там посмотреть не на что, так ещё и характер дрянь! — А как же, другого не имеем. Не всем же быть амёбными дурочками. — Не представляю, как на неё жених-то клюнул!
— Шикарный мужчина, — мечтательный вздох. — Я бы с таким и на простой секс согласилась, а тут целая свадьба.
— До той свадьбы ещё дожить надо. — Боже, сколько мстительного удовольствия в голосе! — Нормальные девушки не на работе ночуют, а по магазинам бегают, чтобы все на уровне, а тут…
— Поэтому мы с тобой на зарплате, а у нее свои магазины. — Бинго! Потрясающе верный вывод для настолько гнусного разговора. Я-то наивно думала, что мои таким не балуются.
— Магазины! — ещё один презрительный фырк. — Много ли в них смысла, если…
— Ш-ш, кто-то идёт? — звучит пугливо, хотя с такими беседами и я бы напряглась.
— Показалось, — после пары минут тишины произносит Алла. — Но всё равно надо расходиться, у меня сегодня ещё отгрузка.
— Смотри не перетрудись! — с намёком фыркает вторая.
— Жаль, Жени нет, он бы мне быстренько все сделал, а я бы ему показала… что захочет. — Размечталась! Даже в трудовом договоре прописан запрет на отношения между сотрудниками. Хотите кувыркаться — только за пределами моих площадей.
— Клюёт? — подхихикивает вторая.
— Конечно! Ещё пару месяцев и он забудет о своей Лиссет… — с глупым смехом они выходят со склада.
Женя-то может и забудет, а вот ты уже вряд ли.
Глава 20
Вот и съездила на работу.
Похоже, Жене действительно грозит стать управляющим, чего бы он по этому поводу не думал. Бросив сумку на гостевое кресло, я сажусь за стол. Злиться? Много чести. В конце концов, чего-то подобного я и ожидала, слишком странной была Алла последнее время. Практически не улыбалась, срывалась на продавцов и ещё эти постоянные больничные…
Казалось бы, чего проще, не нравится — уходи, но нет, во всём её облике, от холодного блонда до ярко-красных туфель, так и светилось что-то лживое. Когда это началось? Не помню, гораздо больше её душевного состояния меня всегда волновало рабочее, которое с каждым месяцем всё паршивело.