Читать интересную книгу Птичка (СИ) - "Ann Lee"

Звук заехавшей машины во двор, хлопок дверей, тишина.

Год назад, я жила в своей съёмной квартире, и постоянно засыпая, мне не хватало, вот этих звуков, и когда я вернулась в родные пенаты, то первую ночь просто лежала и слушала все эти звуки, просто наслаждаясь, оттаивая, залечивая раны.

Вот и сейчас, все эти звуки, словно бальзам, некий атрибут для спокойствия. Комфортная зона.

Моя маленькая комната, с окном, выходящим во двор. Комната, в которой я выросла. Комната, которая видела разную меня.

Вот я стою в углу, и плачу. Разбила мамину вазу. Плачу от стыда, что расстроила маму.

Вот я готовлюсь к танцам. Танцую перед зеркалом, представляю, как приду в этом платье на школьную дискотеку, из которого уже не вылезаю час, и все обалдеют.

Вот сдала все экзамены, и поступила в институт. И мы стоим, крепко обнявшись с родителями. Они горды. И я горда.

Вот я собираю свои вещи, все самые нужные. Мама стоит на пороге. Она не одобряет, что я буду жить одна. Мама не знает, что я буду жить с мужчиной. Самым лучшим, самым чутким, нежным. Моим первым и последним.

Вот я возвращаюсь спустя три года, снова жить в своей комнате. Она встречает меня, всё такая же маленькая со светлыми обоями. Полуторной кроватью в углу, с торшером, и тумбой. Большой шкаф, с зеркалом. Мягкий ковёр под ногами. Туалетный столик возле окна. Уютная, родная, моя.

И я лежу в кровати, разбитая на множество осколков, и слушаю тихие ночные звуки, каждую ночь, и прихожу в себя. Нахожу силы на новую жизнь. Жизнь после него. Жизнь без него.

А вот, совсем недавно, месяц назад, я снова лежу в тишине, и пытаюсь понять уже другого мужчину. Мужчину, который совершенно случайно непонятно, непостижимо просто насильно ворвался в мою жизнь. Я, конечно, не снимаю с себя всей ответственности, и, наверное, начни я отбиваться, Назар, бы вряд ли меня заставил, но всё же, он действовал профессионально. Учат их, что ли, миллионеров этих.

И вот я лежу, и не могу его понять. Почему он сбежал. Гадаю, варианты подбираю. Вспоминаю, что я сделала такого, что заставило его, как вора, посреди ночи, скрыться, и не найти в себе смелости, посмотреть мне в глаза.

А сегодня эта загадка разгадана. Он просто струсил. Что-то там уразумел себе. Надумал и решил сбежать. Испугался привязанности. А сейчас, стало быть, не боится. Сам хочет этой привязанности.

А я?

В голове миллион мыслей, хотя на слово миллион у меня скоро будет аллергия.

В голове прокручивается сегодняшнее утро, день, вечер. Потом снова поцелуй во всех его подробностях. Такой внезапный, что я даже очухаться не успела. Раз и прихватил. Вжался, так что только им дышать могла, и я сдалась, как когда-то давно, также подчинилась его силе. Пьянящий вкус усилился вкусом его крови, и это настолько пробирало. Пронизывало. Прошивало. Словно обряд какой-то языческий. И я дань победителю, сильному самцу. Защитнику. Вся реальность исчезла. Только мы вдвоём во всём мире, и этот ритуал единения, тел и душ. Я в себя еле пришла, хорошо, что Назар меня держал, а то я бы так и на пол не постеснялась сесть, чтобы дух перевести.

На что я рассчитывала, задавая этот вопрос, что он найдёт благовидный предлог, почему ему пришлось исчезнуть, и не как не обозначаться целый месяц. И ведь если бы у него не возникло здесь дел, он бы не приехал. Так бы и жил себе спокойно, умаслив свою совесть.

Противно. Очень. Я могла уличить его в жесткости, и в цинизме, но только не в трусости. Не в отсутствии смелости взглянуть правде в лицо. И огромное разочарование накрывает меня с головой, потому что, конечно же, я его идеализировала. Ведь он весь такой решительный, мужественный, да он нереальный. С ним интересно, с ним весело. И, наверное, это мои проблемы, что я наделила человека несуществующими качествами. Придумала того, чего нет.

Надо остановить это всё. Тоже иметь смелость сказать ему в лицо, что мы не будем вместе. Я тоже не ангел, раз позволяю потешить своё самолюбие за его счет. Потому что это так приятно, когда за тобой ухаживает такой мужчина, когда он смотрит на тебя так прожигающе, когда он кидается на твою защиту, когда у твоих подруг, вытягиваются лица, когда предмет их мечтаний обращает своё внимание только на тебя. Всё это, несомненно, подкупает. И конечно собственная реакция на него обескураживает. Когда зависаешь, разглядывая его глаза, которые могут менять оттенок, быть глубокими шоколадными, с золотистые крапинками, или темнеть, так что становится почти черными непроглядными, голодными, непримиримыми, страшными.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда впадаешь в оторопь, хапнув его аромата жаркого, свежего, тёплого, которой и сейчас мне кажется, на моей коже.

Когда от вкуса губ его уходит земля из под ног.

От звука голоса дрожь по телу бежит.

А от улыбки, сердце вскачь срывается.

Что делать, если стремишься быть рядом с ним, потому что только рядом живёшь. Только с ним хочется поделиться и радостью и печалью.

Я откинула одеяло, села, схватила телефон. Почти четыре утра.

Что-то порываюсь написать ему, потом стираю всё снова. В месенджере так и висят непрочитанные сообщения от девчонок.

Не до них.

Не до кого.

Я и сама-то хороша. Сама-то трезво оценить не могу всю ситуацию. Признать, что нравиться он мне, очень нравиться, даже не смотря на проявленную слабость, я горю, я сгораю, плавлюсь. Я же это понимаю, что Назар Долохов, запал в моё сердце, ещё тогда когда нежно и ласково соблазнил, не оставив шанса на противление, на отказ. Поэтому и больно было нестерпимо, что тогда, что сейчас.

Почему мои отношения всегда сопровождает боль?

Я так долго восстанавливалась после прошлых отношений, и теперь вот, опять увязла. Смогу ли я вырваться, не ободрав кожу, не оставив ошмётки мяса, на прутьях его клетки.

Он же называет меня Птичкой!

А чтобы приручить Птичку нужно запереть её в клетку. Да только эта Птичка, сама рада лететь в неволю, потому что только там для неё жизнь, простор, свобода, даже за прутьями этими, потому что он рядом.

***

Утром я была хмурая, не выспавшаяся, и даже злая, срывала свой поганый настрой на родителях, что позволяла себе очень редко, поэтому они прочувствовали важность момента, и с расспросами отстали.

Даже кофе не остудил мой нрав, а не выспавшийся мозг, запустил процесс самоуничтожения, призывая послать всё к чертям, лечь и умереть.

Но я, превозмогая, малодушные посылы, скрепя всеми частями тела настраивалась на работу, медленно, но верно оделась, сделала макияж, собралась. Попрощалась с родителями, и вышла, чуть не сбив подходившего к нашим дверям парнишку.

Он, кряхтя, тащил целую корзину желтых тюльпанов. Огромное количество цветов. Я их приняла, и как мне не улыбался курьер, натянуть на себя благодушие не удалось. Почему-то от этого жеста Назара стало ещё муторнее, неприятно.

Во-первых, я понимала, что даря мне мои любимые цветы, он пробил информацию обо мне. С его-то связями, узнать какие цветы нравятся одной заинтересовавшей его особе, очень легко. Он если захочет, узнает всё вплоть, что я делала от рождения по нынешний день. И вот этот его прагматизм лишал всякой радости от пышного яркого букета.

Во-вторых, мог и лично спросить, узнать какие цветы я люблю.

И, в-третьих, пионы тоже были хороши, и они были от души.

Я поехала на работу, цветы остались дома. Под удивлёнными взглядами родителей, я втащила их в прихожую, и попросила не о чём меня не спрашивать, ушла.

По дороге всё ждала, что Назар проявиться, напишет или позвонит, и вот тогда я оторвусь. Прямо предвкушала, как выскажу его миллионерскому величеству, все, что о нём думаю. Но он молчал, и я молчала, даже вежливого «спасибо», от меня не последовало. Только девочки вновь активизировались, и пришлось всё же ответить на их многочисленные расспросы. В топе, конечно, был вопрос, кто же всё-таки такой Назар, и какие у нас отношения. Ответила честно, что Долохов зарвавшийся столичный миллионер, а по совместительству, тот самый гадский босс, так его Верка тогда называла, когда узнала, что я уволилась с работы своей мечты, который изводи меня.