Святого Иоанна Вася наконец-то начала принимать ухаживания Маги, и вроде как все внушало ему сдержанный оптимизм. Пользующийся популярностью у девушек благодаря своему росту, стати и внешности, Ирокез столкнулся с крепостью, которую было не взять кавалерийским наскоком. Самое смешное, девушка была далека от всевозможных гаджетов, девайсов, машин, квартир и прочих материальных благ – впрочем, их и в наличии-то не было.
Благо Магомед, как нетипичный дагестанец, был начитан, образован и не чужд прекрасного. Потому пара козырей в рукаве у него имелась. Кузьма, который вначале не слишком приязненно воспринимал ухаживания Маги (как потом сообразил Мага, у него были свои планы на будущее Василисы, связанные с другим гостем из будущего), наконец-то сдался и махнул рукой, дескать, «пусть дочь решает сама, взрослая уже». И Магомед все свободное время до отплытия проводил с девушкой…
Уже подплывая к «Барсуку», Хас изменил направление и начал забирать в сторону кормы. Парни все поняли и повернули вслед за ним. Подплыв к рулевому перу, Хас схватился за него и сделал им знак рукой. Мага и Леня подплыли к нему и, держась одной рукой за перо руля, второй полуобняли друг друга. Хас по-обезьяньи вскарабкался на этот импровизированный трамплин, то и дело поскальзываясь на измазанных жиром телах, подпрыгнул и, ухватившись руками за выступающие части обшивки, начал взбираться по перу. Вскоре он исчез за бортом.
Парней уже начала бить мелкая дрожь, когда сверху раздалось долгожданное «чи-чи», и вниз упал конец веревки. Упираясь ногами в обшивку, они начали карабкаться наверх.
Когда Мага перевалил через планширь корабля, он увидел тело кормового вахтенного, лежащего в луже крови, натекающей из располосованного горла. Впереди Кошмар, по-кошачьи бесшумно ступая по палубному настилу, нёсся в сторону носового вахтенного.
Через пару минут все было кончено. Хас взял фонарик «Петцл», который висел у него на шее на узеньком ремешке, и, включив синий свет, прикрывая его ладонью, дважды описал круг в воздухе. По этой команде три шлюпки, стараясь грести как можно тише, понеслись к кораблю.
Офицеры тем временем готовили концы для подъёма абордажников. Вскоре палуба заполнилась вооруженными людьми. Маге и остальным подали сухую одежду и фляжку с ромом. Ирокез быстро оделся, глотнул обжигающего напитка и посмотрел на Хаса. Тот кивнул, и люди беззвучно стали спускаться на нижнюю палубу. А затем началась резня…
30 сентября 1755 года.
Дом Лалушей у Пикту, восточная Акадия
Доктор Тома Пишон, ранее врач, а ныне английский агент
Неплохо живут контрабандисты… Точнее, жили – Лалуши ушли на своём баркасе буквально за несколько часов до того, как массачусетская милиция прибыла в их «гнездо» вскоре после зачистки Пикту. Основной их амбар был целиком и полностью разграблен, да и в доме они «постарались», но его, к счастью, не подожгли. Я заставил тех из них, кто остался в Пикту, доставить мне целую мебель, посуду и постельное бельё с одеялами – такое впечатление, что им пришлось отдать мне часть того, что они «позаимствовали» из селения – то-то у них столько телег с награбленным. Интересно ещё, как эти вояки будут воевать, если то, что дошло до меня с острова Святого Иоанна, воплотится в жизнь…
Сегодня вечером сюда должен прибыть «Барсук» с Мишо на борту. Да, Реми ещё тот ублюдок – терпеть не могу мужеложцев, да ещё и тех, кто делает это с маленькими детьми, – но после случая в Вилльбоне, в результате которого мы познакомились, он пообещал мне этого больше не делать. Слыхал я краем уха, что он не раз и не два нарушал своё обещание, но исключительно в зачищаемых акадских посёлках, так что я закрывал на это глаза. Да, он ублюдок – но он мой ублюдок[42], и, пока Новая Франция не станет полностью английской, я его трогать не буду. А вот потом, я надеюсь, он получит по заслугам…
Впрочем, я вполне могу понять, почему Мишо получился таким, какой он есть. Как мне рассказали в Вилльбоне, мать прижила его от одного из трёх сожителей, которых, кстати, всех звали Мишель – оттуда и придуманная ей для него фамилия, а потом его «пользовали» очередные её «спутники жизни». Но всё равно для английской Акадии – и любых других её владений – этот человек опасен.
Меня пронзила нежданная мысль: а какое будущее у меня после того, как Англия победит в этой войне и необходимость в моих услугах отпадёт? Чего только мне ни обещали – и крупного денежного вознаграждения, и врачебной практики в Лондоне, и английского дворянского титула… Будем надеяться, конечно, что они сдержат свои обещания[43].
Послал я его на остров Святого Иоанна для получения информации от Анн-Мари Тибодо – надеюсь, она смогла наладить контакты с русскими и людьми, близкими к ним, да и Леонар должен был доложить ей о том, как формируется и обучается ополчение. Да и, возможно, какие задачи им собираются ставить – вполне вероятно, что им хоть немного, да объяснили, к чему их готовят. А после нашей встречи Реми отправится на баркасе на Королевский остров – там, хоть остров тоже номинально был передан русским, до сих пор никого из них нет, и всё идёт примерно так, как и раньше. По крайней мере, так было до недавнего времени. Как бы то ни было, нет причины придумывать сложный метод засылки агента на тот остров – кроме Луисбурга, там практически нет ни солдат, ни какой-либо системы проверок.
Я налил себе из графина мартелловского коньяка и сделал небольшой глоточек. Да, я смог-таки найти замаскированное хранилище особо ценной продукции – что-то, наверное, Лалуши успели вывезти, но не всё. Там были и ценные ткани, и бочонки с дорогим вином и коньяком, и даже бочонок с набирающим популярность розовым игристым вином с виноградников Шампани. А я так по всему этому стосковался после того, как в последние месяцы мне пришлось пить ужасный английский джин и ещё более мерзкий шотландский виски…
Я так был занят смакованием божественного напитка, что не заметил, что в доме появились люди. Впрочем, я не ожидал увидеть никого, кроме Реми – дом охранялся «красными кафтанами», привезёнными мною из Босежура, – не буду же я доверяться мародёрам из Массачусется… А у них были строжайшие инструкции – не допускать в дом никого, кроме Мишо либо человека от Монктона, буде такой появится. Хотя, конечно, Монктону не было известно, где именно я нахожусь. А после этой встречи я собирался вернуться в Гаспаро на «Барсуке» – как