Ну, мама, что будешь делать?
Ты не победишь, понимаешь?
Пещера уже не размыта, они сбросили скорость, и можно различить каждое лицо, прильнувшее к хрусталю с той стороны. Удивленные, радостные, настороженные, изумленные.
Лиз, непобедимая Лиз… проигрывает?
Дьявол! Ад и пламя…
Боль рванула лицо, обожгла ядовитым жаром, и сразу глаза залило алым. Кровь. Ее кровь… Но откуда? Ведь ножей больше не было…
У Лиз такая улыбка! Торжествующая, злая, уродующая лицо хуже раны.
Как больно…
Красное дерево?
Прятала… как подло, мама…
Вдруг в голове зазвучала песня известного барда прошлого века — «Баллада о времени», они ее недавно с Лёшем слушали.
Откуда в пещере взялся Лёш? Откуда рядом с ним Анна? Почему она, недавно лежащая при смерти, твердо стоит на ногах?
Наверное, я умираю и у меня бред. Иначе… иначе почему я вижу, как Пламя прыгает с факелов и окружает Лиз светящимся ореолом? А она кричит и падает…
Мерещится.
Но подхватывающий песню Лёш — он же не мерещится?
— Лина… Лина… — Руки Лёша, перепачканные кровью, дрожащие, отвели с бледного лица темную волну волос. — Лина… Хранительница, рана поверхностная, что происходит?
— Подожди. — Хранительница повелительным жестом подзывает к себе Марта и полуодетую Марианну. — Вы, двое, никого сюда не пускать. Белла, Стефания, проверьте, что с Елизаветой. И смотрите в оба, она все еще опасна. А ты, мальчик, не отпускай ее, грей, удерживай, как умеешь… может, и вытянем.
— Но что с ней? Ведь порез всего лишь…
Анна качает головой:
— Красное дерево. Оно для нас, как осина для вампиров. Если хоть щепка попадает в кровь, начинается реакция. Медленная, но…
— Делать что? — не слишком уважительно перебивает Лёш. — Я знаю, что вы умеете справляться и с красным деревом. Не теряйте времени!
— Даже не буду спрашивать, откуда знаешь, — буркнула немолодая феникс. И ладони ее бережно легли на виски правнучки. — Тише, тише… я ничего не отнимаю. Я только посмотрю. Тише… вот видишь, я даже поделюсь с тобой. Ну-ну…
«С кем она говорит?! — не понял Март. — Ведь девушка без сознания». Но пожилая дама шептала и шептала, обращаясь к кому-то невидимому, не отрывая ладоней от лица раненой, и наконец, выпрямившись, обратилась к Стражу:
— Пошли. Быстро.
Парень мгновенно сгреб раненую на руки, прижал к себе и исчез вместе с Хранительницей. А Март остался у входа в хрустальную пещеру, пытаясь понять, как он во все это влип и что, глубокочтимые господа, теперь со всем этим делать.
Сначала его узнаёт Страж, ни разу в жизни его не видевший, затем в ходе милой беседы с братом мифического Белого Владыки их заносит в Свод Небес… Дичь какая-то. Как демон мог оказаться в Своде и, самое интересное, уйти оттуда целым и невредимым? А теперь, изволите видеть, еще и фениксы! Да за один взгляд на свою пещеру это дикое племя готово растерзать на месте, а тут…
Март вспомнил, что они ворвались не куда-нибудь, а именно в пещеру Пламени, и мысленно вздохнул. Десять минут назад это было. Он видел, как Пламя рванулось им навстречу гудящей стеной, яростной и жаркой. Март успел только глаза закрыть. И поэтому не сразу уловил, когда дикий жар отступил, отхлынул. Успел только поймать взглядом странную, невозможную картинку — огонь, как живой, расступается перед Стражем, открывая скальную нишу и тело женщины на каменной плите… И перед мысленным взором Марта снова прокручивается недавняя сцена.
— Сними девушек, — на ходу бросает ему Страж, шагая в коридор с огненными стенками.
Девушек? Март только головой покачал. Страж не устает его поражать. Пещера фениксов, причем абсолютно пустая (нонсенс!), живое Пламя, демон за спиной (вот откуда он знает, что я не захочу его убить?), а его волнуют девушки! Где он, кстати, их узрел?
О! Вот где.
Девушки висели на стене, оплетенные и опутанные так, что даже их нагота в глаза не бросалась. Почти не бросалась. Март мимолетно посетовал на фениксов, додумавшихся прикреплять пленниц так, что видишь в первую очередь не лицо… совсем не лицо… и потянулся к веревкам.
— Мм! — отчаянно возопила девушка.
Что это она? Тоже не доверяет демонам? Ну-ка, ну-ка…
Март аккуратно отклеил с ее губ пленку.
— Что?.. — начал он.
Но пленнице фениксов было не до его расовой принадлежности.
— Сначала наручники! — выдохнула рыжая красавица. — Веревки потом. Осторожно, чтоб ни щепки… нельзя… лучше сними их с цепи вместе со мной, а потом…
Что — потом, Март не расслышал, но насчет того, чтобы снять наручники, — это пожалуйста.
За его спиной послышался стон, потом изумленное восклицание:
— Ты?
— Я. А кого вы ждали увидеть?
— Лизу, — вымолвил с усилием женский голос. — Лизу… Она… Пламя защитило меня, не дало ей подойти… никому… Где Лиза?
— Сам очень хочу знать! Сейчас спросим… вставайте… осторожно. Как вы себя чувствуете?
— Что ты мне дал?
— Регенератор. Новое лекарство…
— Но как тебя пропустило Пламя?
О чем там дальше говорили раненая и Страж, Март не слышал. Как раз в этот миг он разрезал последнюю веревку, и рыжая пленница упала ему на руки, будто тяжелый мешок. По лицу скользнули, засыпали глаза душистые волосы…
Март пошатнулся, инстинктивно прижимая ее к себе, удерживая равновесие. И наткнулся на сердитый шепот:
— Пусти! Анжелку сними, ей хуже. И в огонь.
— Что? — не понял Март. В следующий миг он едва не порезался о собственный нож — рыжая пленница, высвободившись из его рук, бросилась в Пламя, бесстрашно сунув в него руки вместе с наручниками…
Март с усилием вернулся в настоящее — к пещере со странными факелами, к неподвижно простертому телу женщины. К огненному взгляду рыжей девушки — теперь он знал, что ее зовут Марианна.
Кстати, она почему-то отвела глаза. И обратилась к соплеменнице:
— Белла, что?
— Я не понимаю. Лиз не ранена, она… она будто пустая. Даже искры не чувствую. Марианна, — темные глаза потрясенно всмотрелись в бледное лицо беспамятной женщины… — Она… она…
— У Елизаветы отобрали Феникса, — сухо сказала светловолосая женщина постарше. — Пламя отняло. За недостойное поведение. А я полагала, что это сказки…
Пламя смыкается над ее лицом, как вода.
Такое спокойное лицо, такое ясное. Сразу и не поверишь…
Лина, Лина.
Одна подлость, одна щепка — и ты могла исчезнуть. Снова. Только не это!
Пламя точно кипит вокруг ее тела — одежда, заколки, амулет рассыпаются искрами, бесследно сгорая в этом странном огне. Пока не остается только тело — розово-золотое от жара, одетое в пламенные блики. Оно будто светится изнутри. Словно пламя перелилось в кровь, словно она купается в нем, как в свете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});