покуда ты со мной.
– Ты еще очень молод.
В ее словах не было уверенности, и он уловил нерешительность на ее лице. Она хотела его! О благословенный Иисус и все святые, она хотела его.
– Сколько тебе было, когда ты умерла? – спросил он.
Она прикусила губу.
– Семнадцать.
– Мне исполнится семнадцать через два месяца. – Он снова упал на колени. – Разве ты не можешь подождать два месяца?
– Два месяца…
– Всего два. – Он не сумел сдержать победоносных интонаций. – Затем я буду с тобой вечность.
Она рассмеялась и притянула его к своей груди.
– А вы много о себе думаете, милорд.
– Да, – сказал он слегка приглушенным голосом.
– Если ваша супруга войдет…
– Мэри? У нее свои покои, и она счастлива оставаться там.
Все еще стоя на коленях, он потянул ее к кровати.
Спустя два месяца Кристина начала пить кровь каждую ночь, поглощая столько, сколько он мог выдержать.
Норфолк выставил охрану у дверей его покоев. Генри приказал им убираться, впервые в жизни продемонстрировав, что он сын своего отца.
Спустя еще два месяца, когда почтенные доктора чесали в затылках и гадали о причинах его слабости, когда Норфолк рыскал по округе в тщетных поисках, Кристина притянула его к своей груди снова, и Генри вкусил крови вечной жизни.
* * *
– Погоди, ты – бастард Генриха ВОСЬМОГО?
– Все верно.
Генри Фицрой, герцог Ричмондский и Сомерсет, граф Ноттингемский, рыцарь ордена Подвязки прислонился лбом к прохладному стеклу и посмотрел вниз на огни Торонто. Он уже давно никому не рассказывал свою историю и успел забыть, как это опустошало.
Вики посмотрела на раскрытую на коленях книгу эпохи Тюдоров и постучала пальцем по абзацу.
– Здесь говорится, что ты умер в возрасте семнадцати лет.
Генри вышел из ступора и повернулся к ней.
– Ну, в общем, мне стало лучше.
– Тебе не дашь семнадцать. – Она нахмурилась. – Я бы сказала, двадцать пять, не меньше.
Он пожал плечами.
– Мы стареем, но медленно.
– В книге ничего об этом не сказано, но разве с твоими похоронами не связана тайна? – Уголок ее губ скользнул вверх, когда она прочла удивление на его лице: нормально улыбнуться не позволяло состояние ее челюсти. – У меня степень бакалавра по истории.
– Необычный диплом для человека твоей профессии.
Он имел в виду работу частного детектива, сообразила Вики, хотя для полицейского это было столь же необычно. Если бы ей давали пять центов каждый раз, когда кто-то – как правило, вышестоящий офицер – вспоминал старый анекдот с бородой про то, как люди, которые не учат историю, обречены повторять ошибки прошлого, она бы уже давно разбогатела.
– Образование не стало помехой, – ответила она с легким нажимом. – Так что насчет похорон?
– Ну, в общем, да. Все прошло совсем не так, как я ожидал.
* * *
Пробуждение, смятение, дезориентация. Постепенно он осознал, что его сердце бьется, и позволил ему окончательно привести себя в чувство. Никогда ему не доводилось бывать в столь непроглядной темноте, и, несмотря на заверения Кристины, которые он прекрасно помнил, Генри запаниковал. Страх лишь усилился, когда он попытался сдвинуть крышку склепа и понял, что не может двигаться. Над ним оказался не камень, а шероховатое дерево – оно находилось столь близко, что при дыхании грудь касалась досок. Вокруг стоял запах земли.
Не гробница благородного лорда – обычная могила.
Он кричал, пока не сорвал голос, он извивался и колотил руками и ногами, насколько мог в замкнутом пространстве. Дерево скрипнуло несколько раз, но земная твердь была неприступной.
Тогда он прекратил попытки, поскольку понял, что, уничтожив гроб, окажется в земле, а это было гораздо хуже. Затем проснулся голод. Он понятия не имел, как долго пролежал, парализованный страхом, пока остервенелая жажда разрывала желудок. Он находился на грани сумасшествия, когда услышал, как над ним вгрызается в грязь лезвие лопаты.
* * *
– Знаешь, – начал он и поскреб лицо рукой, в голосе все еще слышались нотки ужаса, – а ведь не зря большинство вампиров происходят из благородных семей: из крипты выбраться гораздо проще. Меня закопали глубоко, на совесть, – Кристине потребовалось три дня, чтобы найти и вытащить меня.
Временами, даже по прошествии четырехсот лет, он все еще просыпался по вечерам с ощущением, будто он снова в могиле. Один. В темноте. А впереди вечность.
– Так твой отец, – Вики замялась, поскольку со следующей частью у нее были проблемы, – он действительно подозревал?
Генри рассмеялся, но в этом смехе не слышалось веселья.
– О, он не просто подозревал. Позже я узнал, что он приказал вогнать кол мне в сердце, запихнуть чеснок мне в рот и зашить его, после чего отрубить голову и похоронить ее отдельно. Слава богу, Норфолк остался мне верным другом до самого конца.
– Ты с ним потом встречался?
– Несколько раз. Он понял все куда лучше, чем я думал.
– А что стало с Кристиной?
– Она помогла мне пережить исступление, которое накрывает после обращения. Она год охраняла меня, пока я спал, а мое тело адаптировалось к новому состоянию. Она научила меня пить кровь, не убивая. А затем ушла.
– Ушла? – Брови Вики взметнулись почти до линии волос. – После всего этого она ушла?
Генри снова отвернулся, вглядываясь в огни города. Она могла быть там, а он никогда об этом не узнает. С легким сожалением он вынужден был признать, что ему до этого нет дела.
– Когда связь родителя и ребенка истончается, мы предпочитаем охотиться в одиночку. Самые близкие отношения устанавливаются, когда мы пьем кровь, а кормиться друг от дружки мы не можем. – Он прислонился головой к стеклу. – Эмоциональная связь, которая заставляет нас предложить свою кровь смертному, – любовь, если пожелаешь, – всегда исчезает после обращения.
– Но вы все равно могли бы…
– Да, но ощущения совсем не те. – Он встряхнулся, прогоняя меланхолию, и снова посмотрел на Вики. – Это тоже связано с кровью.
– О, получается, что истории о вампирском… эммм…
– Мастерстве? – подсказал Генри с улыбкой. – Все правда. Но у нас предостаточно времени, чтобы напрактиковаться.
Вики почувствовала, как горят щеки, и опустила глаза. Четыреста пятьдесят лет практики… Она непроизвольно сжала зубы, отчего челюсть отозвалась болью, но Вики была лишь рада отвлечься от мыслей. Не сегодня. Сегодня у меня болит голова. Она закрыла книгу на коленях и аккуратно отложила ее в сторону, между делом взглянув на часы. 04:43. В свое время мне доводилось слышать интересные признания, но это… Конечно, она могла не поверить всему, что услышала. Сбежать из квартиры, подальше от клинического психа, и вызвать врачей, которые упекут мистера Фицроя, внебрачного сына Генриха VIII и далее по списку, туда, где ему самое место. Только вот она ему верила, и пытаться убедить себя в обратном значило убеждать себя во лжи.
– Почему ты все это мне рассказал? – спросила она наконец.
Генри пожал плечами.
– Я видел две возможности – довериться тебе или убить. Если бы я доверился тебе, – он развел руками, –