Впрочем, мой мысленный вопрос остался без ответа. Потому как через миг Шерьян на удивление мягко прикоснулся к моему подбородку, заставляя посмотреть ему в глаза. Я недовольно дернулась, чувствуя, как чужая воля берет надо мной вверх.
– Расслабься, – прошептал храмовник, – иначе будет больно. Ты же знаешь…
Я знала. Поэтому глубоко вздохнула, успокаиваясь, и обреченно уставилась в медового цвета глаза мужчины. Будь что будет. Главное – выполнить свое дело.
По телу скользнула первая нерешительная дрожь предвкушения. Потом она усилилась, принеся с собой сладость ожидания. Я, не выдержав, застонала, безуспешно пытаясь отвести взгляд от бездонной пропасти ореховых глаз храмовника. Кажется, такое со мной когда-то уже было… Но до сих пор невыносимо больно и стыдно вспоминать, как я тогда обожглась…
– Я не обману тебя, – навязчивым шепотом отозвался в ушах голос Шерьяна. – Попытайся получить удовольствие…
И наслаждение пришло. Через мельчайшие поры кожи оно бесцеремонно проникло в тело, принуждая выгнуться дугой от нестерпимого жгучего чувства, опасно граничащего со страданием. Чей-то жалобный вздох наотмашь резанул по ушам, и я замерла от ужаса, поняв, что он принадлежит мне.
Когда-то очень давно я настолько доверилась человеку, что рискнула провести с ним этот ритуал. Тогда мне казалось, что без этого мужчины я не смогу не то что жить – просто дышать. Как же я любила! И как же сильно я тогда обожглась, что до сих пор иногда просыпаюсь в липком поту кошмара, слыша во снах, так пугающе похожих на реальность, негромкий хрипловатый голос: «Тефна, ты ведь пойдешь со мной до конца?»
Мир вокруг взорвался разноцветными осколками и осыпался хрупкой горкой хрустящего стекла под ноги. Чья-то неведомая воля безжалостно тянула из меня магическую силу, не оставляя ничего, ни малейшей крупинки в теле. Даже на дыхание не было ни желания, ни возможностей. И тогда впервые я с ужасом подумала: а остановится ли Шерьян в нужный момент, не выпьет ли все до капли? Это ведь очень больно и обидно – умирать из-за собственной доверчивости.
Теплые ореховые глаза мага вспыхнули нестерпимо ярким огнем, отнимая у меня оставшиеся крупицы энергии. Похолодевшие губы шевельнулись в последней попытке преломить ход ритуала, но с таким трудом произнесенное слово рассыпалось бессмысленным набором звуков. Вот и все. Кажется, из этой передряги мне уже не выбраться.
* * *
На своем достаточно долгом веку мне пришлось пережить множество пробуждений. Большую часть из них занимали совсем обычные, когда ты понимаешь, что надо вставать, и встаешь, преодолевая собственную леность и желание поваляться еще минутку. Ничтожное количество оканчивалось ласковыми объятиями мужчины, в которых хотелось нежиться и нежиться, оттягивая неизбежный момент расставания. Были и совсем плохие пробуждения, при воспоминании о которых шерсть до сих пор встает дыбом, а во рту ощущается столь знакомый железный привкус крови… И я никак не могла разобраться, к чему из перечисленного отнести этот случай.
С одной стороны, мне было чрезвычайно мягко и удобно лежать. Я даже с трудом сдерживалась от желания мурлыкнуть и кувыркнуться от наслаждения, не открывая глаз. Тело просто млело от незнакомого чувства блаженства и силы, которой кто-то щедро со мной делился. Искорки энергии приятно покалывали в подушечках пальцев, прежде привыкших лишь к мимолетной вспышке боли от превращения.
Но с другой стороны, мне весьма не нравилось, что этот неведомый кто-то так же настойчиво задирал рубашку мне на голову. Конечно, действовал смельчак весьма осторожно, но факт оставался фактом: меня пытались раздеть, не спрашивая моего на то позволения.
– Руки переломаю, – наконец, когда ситуация стала весьма пикантной и опасной для моей чести, лениво произнесла я, на миг предупреждающе оскалив клыки. Пусть знают, с кем связались.
– Очнулась?
Насмешливый голос Шерьяна заставил меня глухо зарычать от недовольства. Бешенство подкинуло меня в воздух, и уже через миг я стояла на ногах, пытаясь совладать с головокружением от столь резкой перемены положения.
«Старею, – с сожалением признала я, пытаясь сфокусировать зрение на храмовнике, который продолжал сидеть на земле. – Раньше такие трюки получались у меня более эффектно».
– Неплохо, – признал Шерьян, с некоторым удивлением переводя взгляд на то место, где совсем недавно мирно покоилось мое тело. – Я уж боялся, что ритуал надолго вывел тебя из строя.
Я с шипением втянула в себя воздух, пытаясь справиться с яростью. Зря он сейчас напомнил о моем унижении и излишней доверчивости, ой как зря.
– Тефна, успокойся! – строго прикрикнул Шерьян, когда я скользнула к нему. Забалансировала на грани прыжка, напряженно выглядывая на шее мужчины пульс артерии. Один укус, всего лишь один укус – и я разорву клыками его столь хрупкую шею.
Шерьян сидел спокойно, даже не потянувшись к рукояти меча. Просто склонил голову набок, с веселым любопытством вглядываясь в мои потемневшие от жажды крови глаза. И неожиданно я первая смущенно отвернулась, не выдержав своеобразного молчаливого поединка.
– Так-то лучше, – негромко произнес Шерьян и похлопал по земле подле себя. – Иди сюда, Тефна. В ногах правды нет. Тем более что тебе только что пришлось пройти через весьма серьезное испытание.
Мысль о недавнем ритуале вновь заставила меня сжать кулаки. О чем я только думала, когда соглашалась на это унижение? Неужели не понимала, что храмовник вполне мог убить меня – выпить всю силу до дна и даже не заработать несварения желудка на этом? И потом, как теперь смотреть в его темно-ореховые глаза? Вдруг Шерьян не устоял перед искушением и заглянул в мою память чуть дальше, чем того требовал обряд?
– Я не делал этого. – В сиреневых сумерках блеснула белозубая улыбка. – Это же так скучно – узнать все сразу… Намного большее удовольствие испытываешь, когда разгадываешь женщину постепенно, наслаждаясь каждой маленькой деталью. Такой неспешный процесс познания может принести много приятных неожиданностей. Так что твои большие тайны и маленькие секреты остались при тебе, Тефна.
– Рада слышать, – буркнула я, пытаясь не покраснеть после столь прочувствованной речи храмовника. Да что со мной вообще такое творится в последнее время? Сначала влезаю непонятно во что, потом настолько доверяюсь абсолютно чужому человеку…
– Наверное, каждому хочется, чтобы рядом был кто-то, кто способен понять и разделить любое горе или радость, – тихо, словно рассуждая сам с собой, прошептал храмовник, вальяжно откидываясь на спину и этим движением невольно открывая моему взору свою шею.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});