Читать интересную книгу Истина суфиев - Бхагаван Раджниш

Восток никогда не отличался ученостью. Эту заразу привнес на Восток Запад. И теперь тысячи людей в университетах работают и работают над исследованиями... и все что-то пишут и пишут. И человек годами может работать над Кабиром, но он никогда не будет медитировать так, как учил Кабир. Взгляните на этот абсурд! И он еще пытается понять Кабира. Как же вы можете понять Кабира, пока вы сами не испытаете способы его бытия?

Ученый — это человек большого интеллекта, но сбившийся с пути. Он посвятил свой интеллект бесполезному. С помощью тех же усилий, с помощью той же настойчивости он сам мог бы преобразиться. С помощью тех же усилий он мог бы стать Кабиром или Кришной. А он всего-навсего пытается установить, быть ли Кришна исторической личностью или нет.

И я сказал этому пожилому человеку: «Единственный способ доказать, что Кришна был исторической личностью — это создать в себе самом сознание Кришны. Если вы можете создать в себе сознание Кришны, это будет доказательством того, что это возможно. Если это возможно для вас, отчего это не может быть возможно для кого-то еще? Если я могу стать буддой, то это единственное доказательство того, что Будда существовал. Чтобы доказать, что Будда существовал, придется самому существовать как Будда — другого пути нет». Но в таком случае, это будет путь суфия, а не путь ученого.

Один ученый сказал суфию...

Суфий думает лишь о существенном. Он отбрасывает все несущественное. Он ищет только алмазы; он не собирает хлам, он не интересуется мусором.

Один ученый сказал суфию: «Вы, суфии, то и дело говорите, что наши логические вопросы для вас невразумительны».

Логические вопросы — это именно то, что для суфиев невразумительно — ибо это глупые вопросы. Человек логики спрашивает: «Докажи, что есть молитва». Это невразумительно. Это недоказуемо. Ему бы следовало попросить; «Научи, как молится». Тогда это был бы уже не логический вопрос, а экзистенциальный.

Вы не можете спросить: «Докажи, что есть любовь». Вы можете только попросить: «Помоги мне полюбить».

Логический вопрос для суфия, знающего невразумителен. Тот, кто знает, смотрит на логические вопросы как на ребячливое любопытство. Он видит совершенно по-другому.

Я слышал, что великий мистик Баал Шем однажды остановился на пороге молитвенного дома и не пожелал туда войти. Он сказал с отвращением: «Я не могу туда входить. Этот дом до краев наполнен учением и молитвой». И тогда сопровождающие его удивились, ведь им казалось, что лучшей похвалы, чем эта, и быть не могло, он им объяснил: «Весь день напролет люди говорят здесь слова, в которых нет истинной преданности, нет любви и сострадания, бескрылые слова, и они остаются в четырех стенах и, оседая на полу, поднимаются слой за слоем, как гниющие листья, до тех пор, пока эта гниль не заполнит весь дом, и там не останется пространства для меня.

Этот дом чересчур наполнен учением и чересчур наполнен молитвой. Люди молятся и молятся, но в молитвах нет их сердец. Молитвы те мертвы, они не могут лететь, у них нет крыльев — они не могут достичь Бога. И хоть это и молитвенный дом, храм, я не могу туда войти — они чересчур наполнены молитвой и словами. В нем мне нет места».

Таков и ученый — чересчур наполненный словами, гниющими и оседающими слой за слоем. Ученый смердит мертвыми словами. Он наговорил значительных слов, но в них нет любви, нет преданности. Поэтому у тех слов нет крыльев, они подобны висящим на шее камням. Он потонул в своих же словах, в своих же философиях, в своих же доктринах, в своих же догмах. И ученый может быть при этом даже человеком молитвы, он может ходить молиться, однако молитва его тоже ложная. Это обряд В ней нет спонтанности.

Мне нравится один рассказ Толстого. Я рассказывал его уже много раз, но мне он так нравится...

Когда-то это была знаменитая в России история. Жили-были три мистика, и это были удивительные люди Они жили в горах за озером. Тысячи паломников стекались к ним, и кто бы ни возвращался оттуда, тот был затронут, взволнован, наполнен, наполнен светом и трепетом и нес в себе что-то неуловимое.

Всю страну одолевало желание пойти и посмотреть на этих мистиков. И, естественно, это очень обеспокоило протоиерея: «Кто эти мистики?» Ведь в христианстве, прежде чем назвать человека святым, нужно сперва дать церковную санкцию. Теперь это представляется абсурднейшей вещью в мире: святой нуждается в санкции церкви. Английское слово «святой» (saint) происходит от слова «санкция», так как святость должна быть санкционирована.

«Как эти три человека стали святыми без всякой на это церковной санкции?» Протоиерей так и кипел от гнева, впрочем, как и от зависти.

И он оправился посмотреть на этих мистиков. Ему пришлось добираться в лодке. Когда же он достиг этого места, то увидел трех простых людей, сидящих под деревом — самых обычных крестьян. Они коснулись его ног, все трое святых коснулись его ног. Он был весьма польщен. И сказал: «Так вы и есть те самые люди? Это вы сами объявили себя святыми?»

«Нет, как мы могли это объявить?» — ответили они. — «Мы и понятия-то не имеем о святости. Мы бедные, невежественные. Это, наверное, люди пустили о нас такую молву — а сами мы и знать-то не знаем. Мы и понятия-то не имеем! И это такое для нас благословение, что вы пришли. Благословите нас!»

«Ну а какую молитву вы произносите? Какие священные тексты вы читаете?» — продолжал спрашивать священник

«А мы совсем не знаем грамоте. Мы и читать-то не можем. И никто никогда не учил нас никакой молитве. Научите вы нас», — попросили они.

«Но должны же вы как-то молиться?» — недоумевал священник

Они посмотрели друг на друга в смущении. Один попросил другого: «Скажи ему ты», а другой попросил третьего: «Скажи ему ты».

«Но почему у вас такой смущенный и виноватый вид? Какая у вас молитва? Скажите же мне!» — потребовал священник

И им пришлось рассказать: «Мы сами сложили свою молитву», — говорили они. — «Мы глупые люди, простите нас Не гневайтесь. Мы не знаем никакой молитвы, вот мы и сложили одну. Молитва наша очень проста. Мы молимся так..» Бог в христианстве — это троица — Отец, Сын и Святой Дух — поэтому они и говорили: «Мы обращаемся к Богу так: «Трое вас, трое нас — помилуй нас». Это и есть наша молитва. Но только, пожалуйста, не гневайтесь на нас. Ведь мы и впрямь невежественные люди».

Даже священник, и тот рассмеялся: «Никогда еще мне не доводилось слышать такой молитвы», — сказал он. — «Ну и дурачье! Бросьте ее, прекратите. Я прочту вам утвержденную молитву».

Затем последовала длинная молитва... У русской православной церкви очень длинные молитвы. Он повторял всю молитву от начала до конца. А они слушали, но после этого сказали: «Больно уж она длинная Мы не можем ее запомнить. Вам придется опять нам ее повторить».

И в третий раз они сказали: «Пожалуйста, еще разок, а то мы забудем».

Итак, он повторил три раза и, чувствуя себя вполне удовлетворенным, направился обратно к лодке. И вот, когда он уже был ровно посредине, он так и оторопел, лодочник оторопел не меньше: к ним бежали по воде эти самые трое крестьян. «Подождите!» — кричали они. — «Мы забыли ту молитву.. Пожалуйста, еще разок».

На этот раз уже священнику пришлось упасть к их ногам. «Простите меня ваша молитва правильная», — проговорил он, — она услышана! А я столько молился, но так и не могу ходить по воде. Ваша молитва совершенно правильная, молитесь и дальше так «Трое вас, трое нас — помилуй нас». У вас есть все, что вам нужно, ибо молитва ваша услышана!»

Молитвы обретают крылья, когда они идут от сердца. Слова обретают крылья, когда они спонтанны, когда они исходят из вашего естества.

Ученые — бедные люди — напичканы знаниями, однако все их знания мертвы. А суфий — это тот, чьи слова имеют крылья, чьи молитвы услышаны, ибо его молитвы проистекают из его сердца. Это не логические построения, они не имеют ничего общего с логическим умом. Они женственны.

Один ученый сказал суфию: «Вы, суфии, то и дело говорите, что наши логические вопросы для вас невразумительны. Не приведешь ли ты мне пример того, чем они вам представляются?»

Суфиям они невразумительны, потому что логика — это не их мир. Логика — это не их игра. А это действительно игра! И она имеет свои правила. Позвольте мне рассказать вам несколько историй.

Раввин, священник и пастор играли в покер. Вдруг в комнату врывается полиция. «Просим прощения джентльмены, но азартные игры запрещены», — заявил один из полицейских и препроводил сию религиозную троицу в суд.

«Мне очень жаль», — сказал судья, — но раз уж вы попали сюда, то остается делать только одно. Поскольку все вы принадлежите духовному сану, то я думаю, что могу положиться на ваши слова. Несмотря на то, что вы играли в азартную игру, я все-таки буду верить всему, что бы вы ни сказали. Итак, начнем с вас, отец».