— Что? — выдыхает в ответ.
— Ты спишь?
— Нет. Я же разговариваю с тобой, значит, не сплю.
Я улыбнулась. Он наверное тоже улыбнулся.
— Когда ты уснёшь, я уйду в детскую. Не хочу оставлять Сёму одного.
— Ладно, но пока ещё я не сплю.
Я повернула голову, глянула ему в лицо, он тут же приподнялся и снова начал меня целовать. Но я высвобождаюсь.
— Подожди.
— Почему?
— Я хотела у тебя спросить, — шепчу и снова оборачиваюсь.
— Спрашивай, — склонился надо мной, дышит в губы.
— Может быть, это не моё дело, но я бы хотела знать, почему ты так относишься к Сёме? — выдаю давно интересовавший меня вопрос. Может немного не вовремя, но вдруг такого шанса уже не будет. Может Влад проснётся завтра утром и забудет всё, что сейчас между нами произошло.
— Как отношусь? — удивлённо переспросил он.
— Холодно как-то, как не к родному.
Влад ослабил объятия. Я точно задела за что-то живое. Возможно, я не должна касаться этой темы, но раз уж мы с ним в постели, вдвоём, думаю, у меня есть право узнать, в чём причина подобного отношения к ребёнку. То ли это не любовь, то ли что-то ещё? Я хочу это знать ещё и потому, что с каждым днём всё больше и больше люблю Сёму, прикипаю к нему. И от того, что отношение Влада такое холодное мне хочется любить Сёму ещё больше.
— Так что ты ответишь? — снова повернула голову.
Ответила тишина. Только спустя несколько мгновений я услышала:
— Сёма — не мой сын.
— Что? — я даже привстала и повернулась сильнее, — как не твой сын, а чей?
— Он — сын моей сестры.
Вот теперь я точно поняла, что полезла не туда.
И зачем сунула свой нос в чужие секреты?
— Ладно, если не хочешь не говори. Извини, что спросила, — я снова легла, подложила руку под щёку и задумалась.
— Да нет, это собственно ни для кого тут не секрет. Нечего скрывать. Моя сестра Нина, она умерла при родах, а Олег муж, оставил Сёму нам, не стал даже смотреть на ребёнка.
— Ох ты, Господи. Прости, прости, я совсем не подумала… — я быстро повернулась.
— Не извиняйся. Я сам должен был сказать раньше, в самом начале, — Влад, тоже приподнялся и сел.
— Получается, ты поэтому так относишься к её ребёнку, ты считаешь, это он виноват?
— Я так не считаю. И я люблю Сёму, просто возможно не всегда показываю. Я же не человек из средневековья, чтобы обвинять ребёнка в трудных родах его матери. Тем более, когда есть столько разных технологий, чтобы спасти и того и другого. Но тут получилось, что она не выжила. Её предупреждали, об опасности, о возможных последствиях. Она была больна. Мы были конечно в шоке. Я вообще не думал, что такое возможно. Как оказалось, возможно всё, — он опустил голову на руки, видно вспомнил, как это было.
— Да, я тебя понимаю, — погладила я его по голове. — Значит, получается, что он совершенно один.
— Ну почему же, у него есть я, моя мама — его бабушка.
— Знаешь, ты не обижайся, но с тех пор как попала в ваш дом, я поняла, что у Сёмы есть только няня. Словно ни тебя, ни твоей мамы нет. Вы как будто отстранились от него, теперь понимаю почему
— Ты считаешь, я виню его? — глянул на меня Влад.
— Возможно не умом, но сердцем. Может быть, потому что он напоминает тебе о сестре. Только Сёма — не она. Ведь можно по-другому всё представить, он продолжение её и любить его уже за то, что он есть. Он — частичка твоей сестры, как можно его не любить, хотя бы только за это. Ну и плюс то, что он — идеальный ребёнок.
— Ты права, я слишком холоден с ним. Обещаю тебе это исправить.
— Можешь не обещать. Делай, как чувствуешь, как подсказывает тебе сердце.
Мы обнялись, прижались друг к другу и… я услышала детский плач. Вскочила с кровати, схватила свои вещи и как была голышом побежала в детскую, пытаясь по дороге натянуть на себя штаны и майку.
--
Женя срывается с кровати как метеор, само собой, я вскакиваю за ней.
Трусы натягиваю, подскакивая на одной, потом на второй ноге. Хорошо, что никто кроме меня этого не видит, а сам с себя смеяться не привык. Хотя, вот здесь, как раз можно было бы и посмеяться — бежать и натягивать трусы та ещё весёлая сценка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Врываюсь в детскую, Женя держит плачущего Сёму на руках, гладит его по спинке и утешает.
— Ну всё, всё, мой зайчик. Мой маленький. Испугался да? Конечно, проснулся и нет никого, — она глянула на меня сурово.
В ответ я только улыбнулся и пожал плечами. Что я могу ответить — Я не виноват, что сработала природа притяжения тел.
— Я тебя не брошу. Я тебя не оставлю, — гладит малого по голове, а он уже снова засыпает на её груди.
Я жестами показываю Жене, что спущусь в кухню, возьму чего-нибудь попить, и поесть, а потом жду её в спальне.
На что Женя сердито качает головой и показывает — нет, никакой спальни не будет, она останется рядом с ребёнком.
Всё это я понял только по её жестам и выражению лица. Оказывается, мы уже умеем общаться практически на беззвучном уровне.
Таким раскладом я не очень доволен. То есть она останется здесь, а я пойду и буду там один. Не хочется оставаться без неё в такую ночь, но Женя ни в какую не соглашается и мимика лица её красноречиво это отображает.
Тогда я демонстративно шутливо разворачиваюсь и выхожу из детской. Спускаюсь на кухню, открываю холодильник, беру сок, воду, пару-тройку бутербродов и несу это всё наверх. Конечно же, не в свою спальню, а в детскую.
Женя уже положила Сёму в кроватку, поворачивается, а я стою с едой и водой в руках.
— Ты с ума сошёл, какая еда может быть в два часа ночи? — шепчет возмущённо.
— А я бы перекусил, но только с тобой.
— Ты можешь перекусить и без меня, — улыбается и качает головой.
— Тогда я останусь здесь и тут перекушу, чтобы если Сёма проснётся, мы оба были здесь, — усаживаюсь на её кровать.
— Ладно, тогда я согласна, давай свой бутерброд.
Мы сели, разложили еду и начали кушать. Впервые в жизни я кушал бутерброды с таким удовольствием. Может и не впервые, но особенно, это точно. Эти бутерброды показались мне невероятно вкусными.
Смотрю, как Женя откусывает, любуюсь её совершенной красотой.
— Ты чего? — спрашивает она.
— Смотрю на тебя, — отвечаю.
— Это я и так вижу, Влад.
— Что? — откусываю бутерброд.
— Мне кажется, мы с тобой поступаем неправильно, — стала вдруг серьёзной.
— Я так не считаю.
— Любой человек, кого спроси, скажет, что это неправильно, — смотрит пристально.
— И что ты предлагаешь? — вопросительно приподнял брови.
— Не знаю, — пожала плечом и глянула на детскую кроватку, где мирно сопит Сёма.
— Раз предложить нечего, тогда и молчи, — открыл сок, сделал глоток и передал бутылку Жене, она взяла, отпила и вернула мне.
— Я не хочу потерять работу, — салфеткой вытерла каплю с края губы.
— Я твой босс, ты забыла? Только я могу решить, потеряешь ты её или нет.
— Интересно и от чего это будет зависеть? — прищурилась.
— От многих факторов, — я ухмыльнулся, намекая на то самое, отчего это будет зависеть.
— То есть, ты будешь злоупотреблять своим служебным положением? — нахмурилась.
— Ещё как буду.
— Ну вот, теперь придётся засыпать с полным желудком, — дожевала бутерброд.
— Один раз большой роли не сыграет, — я отодвинул поднос и укладываясь на кровати.
— Эй, подожди, ты, что собрался здесь спать?
— А ты что предлагаешь делать?
— Я предлагаю тебе пройти в свою комнату, — говорит возмущённо.
— Неужели ты не хочешь, чтобы я обнимал тебя во сне вот так, — я напал на неё, повалил, прижал к себе, схватил одеяло и накрыл нас обоих. А уже под одеялом мои руки перестали слушать голос разума. И конечно, как следствие, новая волна желания охватила нас и понесла.
31
Утром открыла глаза, в моей постели уже никого.
Села потянулась. Я знаю, Влад уходит на работу очень рано, но сегодня, хоть бы поцеловал на прощание, а я ничего такого даже спросонья не помню.