— Не успела выйти с больничного, как снова в работу. С головой. В этом вся ты. Наверное, поэтому я не переживал за тебя, когда ты отказалась поехать со мной в другую страну.
Чувствую себя не в своей тарелке. Осознаю, что не обязана испытывать вину, но тем не менее испытываю ее.
Я не очень люблю говорить на эту тему. Было и было. Делаю паузу, собираясь с духом.
— Пока тебя не было, много изменилось в моей жизни. Возможно, ты тоже пробовал с кем-то встречаться. Так вот, я тоже. И мне понравилось. Сейчас я не одна.
Глупо, очень глупо говорить такие вещи, после того как неделю назад активно давала понять Яру, что готова на романтическое продолжение.
Гордеев закусывает губу и смотрит на меня. Громко цокает языком. Выглядит расстроенным.
— Я его знаю? — спрашивает наконец.
— Нет, — вру, не моргнув глазом.
Если Яр когда-либо и узнает о нас с Андреем, то не от меня.
— Ясно…
Официант приносит заказ. Я опускаю глаза к чашке. Пауза затягивается.
— Я на следующей неделе улетаю, — продолжает Яр. — Хочу закончить дела на старом месте и буду переводиться в Россию. Насовсем.
Еще вчера я проводила время с Андреем, он стал моим первым мужчиной. Чувства к Ковалёву очень сильные, но и с Ярославом у нас было много общего. Особенно взаимопонимания.
— Даже спрашивать не буду, в чем причина резкого изменения твоих планов по возвращению в Россию.
— Зря. Я тогда до последнего надеялся, что ты согласишься на мое предложение, но ты отказалась. Мой перевод — это ради тебя.
Слова Ярослава режут по живому. Сказать можно все что угодно, а на деле Гордеев поставил перед фактом, что нашел себе работу за границей, и улетел без меня. Наше общение сошло на нет, и сейчас я не знаю, как все обстоит в действительности. Может, Яр специально так говорит, зная, какая я эмоциональная и отзывчивая? Тем не менее, ничего со мной опять не обсуждает. Разве так делают?
— Сожалею, что так получилось. Пока я не готова ответить тебе взаимностью. Никогда не просила менять планы ради меня, ты это делаешь по своей инициативе. — Беру телефон и смотрю на время. — Извини. Мне уже пора. — Поднимаюсь на ноги.
— Я позвоню тебе на днях?
— Да, — соглашаюсь я, точно зная, что, пока Ковалёв не улетит, не отвечу на звонок Яра.
Из кафе ухожу с тяжелым сердцем. Долго сижу в своей ласточке на парковке. Наблюдаю, как Яр выходит из заведения и идет к машине. Вообще-то я заготовила красивую речь, чтобы нормально закончить общение с Гордеевым, а в итоге обошлась несколькими сухими фразами. В этом вся я. Почему не получается быть открытой, когда того требует ситуация?
Уведомление в телефоне заставляет отвлечься от грустных мыслей. Через полчаса съемка, нельзя опаздывать.
Работа немного отвлекает. Я до позднего вечера не выпускаю камеру из рук. По дороге домой звоню маме и долго болтаю с близнецами. Это окончательно приводит в чувство.
Я поступила правильно. Сейчас Андрей и мои эмоции в приоритете. Зачем заниматься самообманом и уговаривать себя на то, чего на самом деле не хочешь с другим человеком?
Дома стоит непривычная тишина. В гостиной пусто. На кухне никого. В тренажерном зале тоже. Закрадывается мысль, что Ковалёв съехал. Но его вещи и сумка на месте. Щелкаю чайником и лезу в холодильник. Заодно пишу Андрею сообщение.
«Где ты?»
Он ничего не отвечает. Я не спеша ужинаю, пытаюсь не накручивать себя, убеждая, что нет причин для волнения. Но когда Андрей не дает о себе знать ни через час, ни через полтора, набираю его. Абонент вне зоны действия сети. Замечательно! И у кого узнавать, где Ковалёв и что?
К счастью, не приходится этим заниматься. В прихожей слышится шум. Андрей вернулся не один. До меня доносятся голоса. Ковалёв отдает кому-то распоряжение нести некоего Тайсона наверх.
Ничего не понимая, иду навстречу. Заметив огромный тренажер, который раньше видела лишь по телевизору, прихожу в еще большее недоумение.
— Что это? И куда ты распорядился его отнести? — интересуюсь я.
— Привет. — Ковалёв чмокает меня в щеку и обнимает за талию. — Так надо. Потом все объясню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вспоминаю о нашей договоренности, что я буду слушаться Андрея, и решаю не нагнетать обстановку раньше времени.
Грузчики относят «Тайсона» ко мне в комнату и ставят в угол, где я планировала разместить аквариум. Бабушка разводит рыбок, они у нее часто плодятся, и она хотела отдать мне несколько мальков.
Андрей расплачивается с грузчикам, и мы остаемся одни. Тайсон с подарочным бантом и боксерскими перчатками, которых у меня отродясь не было, красуется в моей комнате.
— Ты же потом его уберешь? — спрашиваю я.
— Нет, — смеется Ковалёв. — Будешь с ним эмоции свои выплескивать. Может, тогда на меня меньше сил останется.
— В таком случае ему еще одной детали не хватает. Нет, даже трех. Двух рук и члена.
Андрей улыбается шире:
— Сегодня в тренажерном зале со мной позанимаешься, а завтра с Тайсоном будешь боксировать. Втянешься. — В голосе Ковалёва слышатся нотки уверенности.
— За это с тебя две фотосессии.
Андрей никак не реагирует на мое заявление. Лишь коротко бросает:
— Переодевайся. Жду тебя внизу.
Боксом до этого дня я не занималась, даже в шутку не пыталась боксировать. Андрей это знает, однако, когда мы начинаем тренировку, он и бровью не ведет. Становится в стойку, показывает, чтобы повторяла. Просит ударить его.
Это я запросто. Со всей силы бью Ковалёва в плечо, но он отступает.
— Еще, — требует, отбивая мои удары, но при этом сам их не наносит.
Мы двигаемся по залу десять минут, пятнадцать! По позвоночнику льется пот. Эта тренировка безумно изнуряет!
— Ты гоняешь меня по комнате и отбиваешь каждый удар! Я не могу в тебя попасть. Лучше и правда с Тайсоном. Он хотя бы в углу стоит и не бегает от меня по всему залу! — чуть ли не хнычу я.
— Потому что ты не думаешь, куда бить. Обрати внимание на мою левую сторону, она совсем открыта, но ты бьешь только вправо.
Ненавижу спорт и все, что с ним связано. С размаху бью, куда указал Андрей, и снова промахиваюсь.
— Завтра будет болеть все тело! — ною я.
Ковалёв улыбается. Ловит в кольцо рук. Я снимаю перчатки и осторожно провожу ладонями по крепким плечам, тянусь к чувственным губам. Поцелуй длится вечность. На мгновение прерывается: теперь Андрей снимает перчатки. Подхватывает меня под ягодицы и несет к матам.
Потные и заведенные, мы продолжаем целоваться на полу. Я специально надела самые короткие шорты и топ. Не зря. Потому что сейчас руки Андрея в нужном месте. Но вдруг все резко заканчивается. Ковалёв шумно дышит и смотрит пристально.
— У меня есть классная идея. Я уже вела однажды такой проект: девочка развивала блог с нуля. Мы почти неделю провели в разных локациях, снимали для нее материал. Я сделаю красивое видео из твоих фотографий, что-то снимем на телефон. Подписчики увидят тебя с другой стороны, обещаю. Хочешь? — предлагаю я.
— Видео? То самое?
— Вообще-то я говорила, что удалю его…
— И как? Удалила?
— Удалила! Я умею держать слово.
Андрей обнимает крепче.
— Горячая, импульсивная, но при этом честная и открытая. У нас с тобой много общего.
— Поэтому ты и отталкивал меня все детство? Было безумно тяжело находиться рядом… — признаюсь я, — когда ты обращал внимание на кого угодно, но только не на меня.
Вместо ответа Ковалёв накрывает мои губы своими, глубоко целует. Однако дальше ничего не происходит. Я первая тянусь к его брюкам, кладу руку на твердый член.
— Нет, — хрипло шепчет Андрей. — Врач сказал, что тебе нужно восстановиться. Хотя бы пару дней. Не торопись…
Мука! Сплошная и безнадежная!
— Тайсон, да? — взрываюсь я, дергаясь в руках Андрея.
Теперь понимаю, почему Ковалёв купил тренажер. Подготовился к моему возвращению. Чтобы смогла попинать Тайсона, а не его после такого заявления? Похвально. Но у меня были другие планы на этот вечер.