Ещё несколько раз в течение поездки он пытался меня разговорить, но, не добившись успеха, оставил в покое.
На подступах к Замку ледяной розы нас застиг буран. Первый на моей памяти в этом месте! Даже в самые лютые морозы вокруг Замка всегда был маленький цветущий оазис, островок лета посреди зимы. Утопающий в кустах знаменитых «ледяных роз Винтерстоунов», гордый и прекрасный, как ожившая мечта, возносящий в небо стрелу главной башни, Замок ледяной розы казался очарованным странником, случайно забредшим в неприветливый зимний лес и не боящимся его диких чудес. Потому что лето он всегда носит с собой в ладонях.
И вот сегодня – эти стаи холодных мокрых хлопьев, прямо мне в лицо. Ледяной, пронизывающий до костей ветер, что так и норовит сбросить с лошади. Как будто Замок ледяной розы не хочет моего появления и пытается помешать.
На пороге Замка нас встречали – граф и графиня, слуги, какие-то гости… Тут и там мелькали люди в серой форме без знаков отличия – подчинённые Шеппарда, как догадалась я. Вскоре пожаловал и он сам, тяжело припадая на трость, глаза которой больше не светились алым и смотрели на меня безучастно пустыми ослепшими глазницами.
Последовал обмен любезностями со стороны хозяина Замка и моего отца, потом долго выясняли, кто же теперь имеет права управления этим местом, зачитывался новый королевский манифест, отменяющий полномочия Бульдога…
Я почти ничего не слышала, потому что все силы уходили на то, чтобы держать на лице маску безмятежной радости.
Мои глаза вскоре отыскали в толпе Рона, который шёл прямо ко мне. Он был странно одет – почему-то в белом. Никогда не видела его в белом! И выглядел непривычно – раньше на его лице, какое бы надменное или насмешливое выражение он не пытался состроить, всегда были живые, говорящие глаза. Сегодня они молчали. Словно Рон тоже надел какую-то маску.
Он помог мне сойти с лошади, спросил, хорошо ли я добралась. Я отвечала что-то невпопад, болтала какие-то глупости, не умолкая. Он слушал рассеянно, как будто мыслями был сейчас не здесь. И я всё отчётливее понимала, что хотя и обрела жениха, потеряла намного больше – своего единственного настоящего друга. Человека, с которым я могла от души посмеяться, поделиться тревогами, который всегда относился ко мне с теплом и участием. Видел больше, чем хорошенькое личико и приличное приданое.
Так дело не пойдёт. Это же катастрофа! А как же мой отважный план по организации нам счастливой семейной жизни?
Нужно срочно что-то делать… И тут меня осенило. Я поняла, что поможет нам начать все с чистого листа и взглянуть друг на друга по-новому.
Нам просто нужно поцеловаться.
Через час я вернулась одна в гостевые покои Замка ледяной розы, которые занимала каждый раз, когда бывала здесь.
Упала на кровать, не раздеваясь, свернулась в клубок и прижала руку к груди, будто затыкая смертельную рану.
Я получила свой «первый поцелуй». И он чуть не убил меня, едва не выстудил сердце до дна своей холодностью.
Мы были одни в его комнате, я неловко и сгорая от стыда положила ладони на плечи своему жениху…
Мимолётное, едва ощутимое касание – просто по необходимости, потому что Рон увидел в моих глазах, чего я от него жду.
Поцелуй оказался пресным и безвкусным – будто наелась песку вместо сахара.
А потом случилось странное. Прямо в стене в вихре волшебных искр появилась дверь. И через неё в комнату влетела Кэти. Та самая улыбчивая девчонка, его подруга детства. Совсем ещё ребёнок – непоседливый, наивный, смешной. Вот только сегодня она не улыбалась. Она застыла на пороге, будто врезавшись с разгону в невидимое препятствие. В её огромных, распахнутых от ужаса глазах застыла обида, и я прочитала в них: «Воровка! Ты украла у меня друга!».
Я вернулась в свои покои. В голове ни одной мысли, и я снова не знаю, что мне делать, чтобы склеить свою жизнь обратно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Отчего-то до боли остро и отчётливо вспомнились мамины слова. О том, что нельзя красть ключи от чужого счастья. Но кажется, именно этим я сейчас и занимаюсь.
Правильное имя выбрал мне отец. Эмбер. Слеза в янтаре. Прекрасный камень, скрывающий скорбь. А мама… наверное, зря думала, что я смогу преодолеть когда-нибудь его грустное значение и вспыхнуть пламенем. Моё пламя едва теплится – слабая искра, крохотный огонёк, дрожащий на зимнем ветру.
На следующее утро гости и хозяева собрались в парадной столовой зале на торжественный завтрак.
Меня усадили по левую руку от Рона. Он снова был в привычном чёрном – но этот цвет лишь сильнее оттенял его бледность и отрешённый вид. Рон был со мной безупречно вежлив, предупредителен как никогда. Отодвигал стул, наливал напитки, расспрашивал о том, удобно ли я разместилась в своих покоях, не нужно ли мне чего… я почувствовала, что он делает всё, что может, чтобы я не подумала, что нежеланная гостья здесь, или что я для него обуза.
На мне было простое серое платье, отороченное чёрным кружевом по вороту и краям длинных узких рукавов. Как нельзя лучше отражало оттенки моего сегодняшнего настроения.
Хотя… Что-то изменилось и в самой атмосфере этого места. Как будто из него исчезла душа. Бледный свет слабо струился из окон. Камень, из которого сложен был Замок ледяной розы, перестал излучать тепло. Даже стены, кажется, потемнели и стали серыми, как тучи.
Я, наконец, поняла, чего не хватает. Смеха, который журчал ручейком. Топота быстрых ног – эта девочка всегда носилась по коридорам Замка, как угорелая.
Мне в глаза бросились пустующие места за столом.
- Рон, а где Кэти?
Лязгнули столовые приборы. Он сбился на секунду, а потом продолжил методично разрезать бифштекс, глядя на него так, будто это было самое важное дело на свете.
- Я попросил её уехать. Она больше не будет приезжать в Замок ледяной розы.
- Но вы же с ней так дружили с самого раннего детства… Может, не нужно было…
- Нужно. Эмбер, прости, я не хочу об этом говорить.
Несколько минут я просто наблюдала как завороженная за чёткими, выверенными движениями его рук.
Потом тронула его осторожно за рукав.
- Рон, послушай… нам вовсе не обязательно спешить!.. Ну, со свадьбой. Я поговорю с отцом. Помнишь, ты рассказывал, что сможешь вступить в полные права владения частью родового имущества только к двадцати одному году? Отличный предлог. За это время, возможно, мы сумеем… - я запнулась, не зная, как продолжить.
Рон вздохнул. Впервые с начала разговора посмотрел на меня. Я увидела, что его взгляд смягчился. Самую чуточку. В глубине его чёрных глаз застыло что-то странное, чему я не могла подобрать точного определения – как будто тот холод, который едва не заморозил меня, уже превратил его сердце в лёд за эти несколько дней.
Он взял мою руку и поцеловал кончики пальцев.
- Спасибо тебе.
- Отец, я никогда ни о чём не просила лично для себя! Но сейчас прошу. Дай мне эти несколько лет – просто отсрочку, чтобы смириться с неизбежным. Какая тебе разница? Замок ледяной розы всё равно у тебя в кармане.
Он ничего не отвечал и долго смеривал меня мрачным взглядом. Но всё же это не было отказом.
Я развернулась и вышла из его покоев.
С тех пор, как свадьбу отложили, мои отношения с Роном снова вышли из минуса в ноль. То есть, стали почти как прежде. Но вот вывести в плюс никак не получалось. После того «недопоцелуя» нам обоим стало так неловко, что мы даже не пытались повторить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы часто виделись в школе, пока не завершили обучение в восемнадцать, а после я время от времени навещала Замок ледяной розы, где всегда встречала тёплый и радушный приём.
А Кэти Лоуэлл больше не появлялась в Замке. Мы не говорили о ней – но каждую зиму, когда время подбиралось к самым жгучим морозам и самым тёмным дням, я видела по мраку, сгустившемуся в глазах Рона, что он по ней тоскует. Потому что раньше каждые зимние каникулы стены Замка оживали, вокруг становилось светлее, и серебристый смех этой девочки снова журчал тут и там. А теперь было пусто. Я не могла восполнить эту пустоту – и меня начинал охватывать страх, что не смогу никогда.