Читать интересную книгу Молот ведьм - Константин Образцов

Женщина поднялась по ступеням, покрытым красным ковром, и вошла в респектабельный полумрак лобби-бара: приглушенный свет, темное дерево, красно-коричневая кожа кресел. В этот час здесь было немноголюдно: за одним столиком негромко разговаривали по-французски два молодых бизнесмена, изредка поглядывая на часы, а за другим, в дальнем углу, в одиночестве сидел невысокий лысый мужчина в очках с золоченой оправой и читал газету. Серый легкий костюм, светлые туфли и здоровый загар свидетельствовали о том, что в мире еще есть места, где светит яркое и теплое солнце. На мизинце правой руки у мужчины красовался массивный золотой перстень с крупным красным камнем, что разрушало образ скромного коммерсанта и наводило на мысли об отошедшем от дел сутенере. Женщина подошла к его столику и села в кресло. Мужчина оторвал взгляд от газеты, посмотрел на часы, а затем на свою гостью.

– Доброе утро, Диана, – сказал он. – Вы, как всегда, пунктуальны.

Он говорил очень четко и правильно, как часто разговаривают иностранцы, свободно владеющие русским, или русские, прожившие большую часть жизни вдали от родной страны.

– Здравствуйте, Артур, – ответила Диана. – Как долетели?

– Спасибо, прекрасно, – он свернул газету и встал. – Поднимемся ко мне?

Диана кивнула и тоже поднялась. Артур был ниже ее примерно на полголовы. Она пропустила его вперед, и пошла следом к лифту.

Они в молчании поднялись на четвертый этаж, прошли по крадущему звуки шагов ковру коридора. Артур достал карту-ключ. Сухо щелкнул электронный замок.

Номер был декорирован и обставлен в классическом петербургском стиле, каким его обыкновенно представляют зарубежные гости: теплый желтый и золотой цвета, резная мебель под старину, тяжелые шторы, на стенах гравюры, латунные ручки на окнах – дом-музей в старой дворянской усадьбе. Кич боролся здесь с вкусом и стилем, и можно сказать, что последним удалось свести схватку к ничьей.

– Садитесь, – сказал Артур. – Выпьете?

Диана покачала головой.

– Я за рулем.

– Ну, а я, пожалуй, налью себе немного бренди.

Диана положила на письменный стол рядом с ноутбуком шлем, стянула перчатки, села в кресло, вытянув длинные ноги, и наблюдала, как Артур, явно чувствующий себя здесь свободней, чем в лобби, достает бутылку, бокал, и наполняет его больше, чем наполовину. Сама Диана не стала бы пить крепкий алкоголь, даже если бы не была за рулем, стрелки часов не показывали бы одиннадцать утра, а собутыльник был бы хоть немного приятен. Она пила только вино: немного, редко и по совершенно особым случаям.

Артур уселся напротив и некоторое время молчал, делая небольшие глотки из бокала и глядя Диане в глаза. Она подождала немного и посмотрела в ответ. Он вздрогнул, едва не пролив бренди на светло-голубую рубашку, отвел взгляд, засуетился, отставил стакан и сказал:

– Итак, к делу. У нас есть для Вас новый заказ.

Диана кивнула.

– У меня условия те же. С Вашей стороны что-то изменилось?

– Да, – ответил Артур, чуть замявшись. – Немного изменились пожелания…к материалу.

– Я слушаю.

Артур покраснел лысиной, повертел перстень на пальце, снова взял бокал и сделал хороший глоток.

– В общем, нужно, чтобы материал был более свежий. Как сказать…свежее, чем раньше.

– Говорите прямо, – резко сказала Диана. – Ни к чему эти намеки.

– Девочка десяти лет, – быстро произнес Артур. – Разумеется, девственница, а то в прошлый раз вышло некоторое недоразумение с этим вопросом.

– Так. Что еще?

– Вот желательный сценарий, – Артур взял с журнального столика лист бумаги и протянул Диане.

Она развернула листок, прочла, сложила вчетверо и убрала в нагрудный карман кожаной куртки.

– Это все?

– В общем, да. Сможете сделать?

Вопрос прозвучал почти заискивающе.

– Сделать можно что угодно, – ответила Диана. – Но, разумеется, это будет дороже.

– На сколько?

Она молча взяла со столика чистый листок, ручку и быстро что-то написала.

– Вот настолько.

– О, – сказал Артур.

Диана пожала плечами.

– Это сложнее и опаснее. Если все предыдущие заказы исполнялись практически без осложнений на нашей стороне, то тут последствий не избежать. А все риски несу я.

– Ну что ж, – развел руками Артур. – Не буду спорить. Но у нас, как всегда, ограничены сроки. Клиент разместил заказ не только в нашей организации.

– Месяц – сказала Диана. – И половина суммы в качестве предоплаты.

– Хорошо. Я смогу передать Вам деньги завтра.

– Значит, до завтра, – Диана встала.

– Есть еще кое-что, – остановил ее Артур. – Один момент.

Он подошел к письменному столу и раскрыл ноутбук.

– Это последнее видео. Посмотрите, пожалуйста.

Диана подошла к столу и Артур щелкнул клавишей. В тишине номера раздался громкий отчаянный визг живого существа.

– О, черт! – вскрикнул он и застучал по клавиатуре. – Не выключил звук.

Некоторое время они молча смотрели на экран ноутбука. Артур покосился на Диану. Лицо женщины оставалось бесстрастным. От нее пахло кожей и чем-то сладковато-звериным. Глаза жутких масок на серьгах глядели прямо на Артура. Он передернул плечами.

– И что? – спросила она.

– Сейчас…вот тут…я найду, – пробормотал Артур, поспешно наклоняясь к компьютеру и щурясь через очки. – Так…вот. Посмотрите на руку мужчины, видите? Не хватает фаланги на указательном пальце правой руки. Разумеется, как Вы и сказали, все риски на Вашей стороне, да и видеоматериалы находятся в абсолютно конфиденциальном доступе, но в случае неблагоприятных обстоятельств…Насколько я понимаю, это особая примета.

Диана помолчала, глядя на экран, потом медленно кивнула и произнесла:

– Да. Спасибо, я это улажу. До завтра, Артур.

Она взяла шлем, перчатки и пошла к двери.

– До завтра! – сказал Артур ей вслед.

Дверь закрылась.

Он еще некоторое время постоял, потирая лоб, у письменного стола, потом долил себе бренди и устало опустился в кресло. Рука, держащая стакан, слегка дрожала.

Артур никогда не переживал из-за бизнеса и не испытывал беспокойства или морально-этических затруднений из-за специфики своей деятельности: он был успешным предпринимателем, а значит, добился главного в жизни согласно нынешней шкале человеческих ценностей – хоть мотивационным оратором подрабатывай, или бизнес-тренером, и давай советы о том, как правильно жить. И сейчас волнение, заставлявшее его потеть, заикаться, мямлить, трястись, и раздражавшее его самого было вызвано вовсе не деталями короткой деловой беседы.

Дело было в том, что он до смерти боялся Диану. И боялся тем сильнее, чем более не понимал причин для того безотчетного ужаса, который она ему внушала.

Глава 9

Николай смотрел в окно и пытался вспомнить, какое сейчас время года. Не получалось. Сквозь пыльные стекла виднелось лишь небо, а оно всегда было серым. За год с небольшим цвет его менялся лишь несколько раз, становясь немощно-голубым, как будто кто-то пожалел синевы для старой истершейся ткани, или сама она выцвела от постоянных дождей и туманов. Большую часть времени широкий прямоугольник окна был словно заклеен полупрозрачной бумагой, меняющей свои оттенки в зависимости от времени суток: светло-серый, пепельный, свинцовый, а сейчас его цвет стал темно-чугунным с багровыми отсветами городского зарева. Наступала ночь, а с ней пришли беспокойство и страх.

За дверью палаты стихли шаги врачей и сестер. Большой каменный дом погрузился в тревожную тишину, от которой звенело в ушах. Безмолвие предвещало недоброе. Николай повернул голову на подушке: в сумраке неподвижно застыли темные силуэты соседей по палате. Человек на дальней койке сидел по-турецки, согнув обе руки и подняв их ладонями вверх. Оттопыренные указательные пальцы уставились в потолок. Он сидел так уже больше часа, недвижимый, как статуя древнего бога, выбравшего своим вместилищем тело душевнобольного. Тот, что был ближе, лежал на боку, лицом к Николаю. Его тело было изогнуто, плечо и голова не касались постели, будто опираясь на невидимую подушку. Глаза приоткрыты, меж несомкнутых век тускло блестели белки закатившихся глаз.

Николай осторожно пошевелился, разминая затекшие плечи, и тут тишина колыхнулась еле слышимым звуком. Он замер. Да, так и есть: вдали, в коридоре, слышна была легкая поступь. Сердце разом зашлось болезненным, отчаянным стуком. Он хотел задержать дыхание, вжаться в койку, раствориться в несвежем белье, исчезнуть, как тень, но тело жило своей жизнью: тряслось от накатывающих волн страха, исходило испариной, грудная клетка дрожала от быстрых, лихорадочных вздохов.

Шаги приближались, шуршали, как лапы большой ночной крысы. Вот они остановились у двери. Через секунду едва слышно скрипнули петли, и белая дверь медленно отворилась. Николай зажмурился, он не хотел смотреть, не хотел видеть, но не выдержал и все-таки взглянул.