Читать интересную книгу Кланы Пустоши - Андрей Левицкий

— Десять по десять… — повторял торговец, ласково щурясь, отчего глазки на заплывшем красном лице превратились в щелки. — Сто монет, такая теперь цена, добрый Макота. Одна фляжка — одна монета, десять по десять фляжек — десять по десять монет. Это хорошая цена.

— Если за одну — монета, так за сотню скидка должна быть, — отрезал Макота. — Семьдесят даю.

— Ни-ни-ни, семь по десять никак нельзя, атаман Макота! — казалось, Пузырь сейчас расплачется от желания угодить клиенту. — Десять по десять, меньше не можем!

Макота выпятил челюсть, прикидывая, как будет лучше — врезать по круглой роже или сразу засадить торговцу пулю в лоб. Пузырь щурился, жалостливо улыбался, мял передник — и цену не опускал. Рука атамана лежала на револьвере, но он не решался вытащить оружие из кобуры. За спиной Пузыря была стена, сплетенная из высушенных арбузных стеблей. В стене имелись отверстия, много отверстий. Атаман понятия не имел, сколько стволов сейчас направлено в него и Каланчу с Морзом, которые переминались рядом. Пузырь мог поставить там одного вооруженного батрака, троих, пятерых… а может и вовсе никого. Хотя последнее — вряд ли. Уж ради самого атамана Макоты жирняк точно позвал нескольких подручных.

— Ладно, восемьдесят, — сказал атаман, жалея, что захватил с собой так мало бойцов. — Больше не дам, и не проси.

— Ни-ни-ни… — закачал головой Пузырь, облизывая губы и причмокивая. — Мы бы рады, добрый атаман, всем сердцем, но — не можем.

— Тогда я пойду к Крысе, — решил Макота. — Ну, че еще? Че губы кривишь, толстый?

— Склад доброго Крысы сгорел третьего дня, — пояснил торговец, печально улыбаясь. — Ночью вспыхнул, может, пьяный сторож поджег, а может, еще что случилось, да только загорелось разом со всех сторон — пыххх! — он махнул пухлой рукой. — Грустно это, как грустно, жалко нам бедного Крысу. К тому же сгорела молодая наложница, которую он недавно купил…

Макота шагнул к двери.

— Тогда к Деревню пойду.

Пузырь что-то пробормотал вслед, но атаман, не слушая больше, покинул лавку.

Стемнело, в садах над крышами зажгли лампы, но внизу, между плетеных домов, было сумрачно.

— Свет давай, — велел Макота.

Каланча нес шест с промасленной ветошью на конце. Чиркнув кресалом, бандит зажег факел, поднял над головой. Впереди стоял длинный помост, на нем выстроились харьковские сендеры, приземистые, с широкими колесами для передвижения по пустыне. На краю помоста, привалившись к ограждению и зажав между колен ружье, дремал охранник.

— Сколько? — спросил Макота.

Охранник вскочил, моргая.

— Я не знаю, друг. Хозяина звать? В этом сезоне покупают мало, он уступит…

Атаман потерял три мотоциклетки и фургон, сендер не помешал бы, но стоил он дорого, а Макота не любил расставаться с деньгами. Все машины в клане были либо угнанные, либо трофейные.

— Не сейчас, — решил он. — Идем.

Миновав автолавку, Макота нырнул в дверь неказистой плетеной постройки и почти сразу выскочил обратно, ругаясь на чем свет стоит.

— Че случилось, хозяин? — спросил Каланча.

Макота бросился прочь. Когда помост с машинами остался позади, из темноты выбрел тощий полуголый парень. Плечи его гноились; из-за кактусового сока разрезы, к которым прикладывали мамми, плохо заживали.

— Монетку подай, добрый че…

Попрошайка упал, когда атаман, не замедляя шага, ударил его в лицо. Пустив носом кровь, бродяга засучил ногами, а Макота спешил дальше, и двое бандитов едва поспевали за ним. Огонь факела гудел на ветру.

Казалось, Пузырь и не пошевелился с тех пор, как атаман покинул лавку. Скомкав край передника, торговец стоял в той же позе и щурился, виновато улыбаясь.

— Слышь, ты че не сказал, что Деревня замочили, и все его фляжки с Моста скинули?! — заорал на торговца атаман. — Я чего время должон терять, ты опупел совсем, толстый?!

Нагнувшись над прилавком, Макота схватил Пузыря за шиворот. Каланча и Морз, вошедшие следом, обнажили пистолеты. Пузырь молча улыбался, не пытаясь высвободиться. За плетеной перегородкой раздался шорох, совсем тихий, но атаман услышал — и отпустил торговца. Улыбка покинула лицо Пузыря. Глядя в глаза Макоты, он отрывисто сказал:

— Сто монет. Утром будет сто десять.

Макота провел ладонью по щеке, уколовшись жесткой щетиной. Крыса, Деревень… почему одновременно? Он впился глазами в красное лицо Пузыря. Ну конечно, вот в чем дело! Жирняк подминает под себя всю торговлю арбузами на Мосту. Собственно, уже подмял. Он, Крыса и Деревень — самые крупные продавцы, у них самые большие воздушные грядки и склады. Остальные — мелочь, шелупонь. Был еще Бобер, но тот пьяным свалился с Моста два сезона назад, и его съели катраны. Правда, Бобер не пил, да и катраны не забредают к границе Донной пустыни… Значит, тоже работа Пузыря. Хитрый жирный ублюдок! Макота по-новому, чуть ли не с уважением, посмотрел на торговца. Конечно, атаман и раньше знал, что слащавая улыбка обманчива, что жирняк отнюдь не прост, но такой прыти от него он не ожидал.

А что, если договориться с Пузырем? Закупать фляжки оптом, а потом сбывать в центральных районах Пустоши? Водяные арбузы больше нигде не растут, только на радиоактивном иле, пропитанном отходами города, который до Погибели стоял на этом месте. Можно еще возить арбузы в Московию, организовать постоянные караваны. Когда на Мосту останется лишь один крупный торговец, за ним будет проще уследить, если попытается найти других перевозчиков…

— Так, ладно, — сказал Макота, успокоившись. — Мы с тобой еще погутарим, Пузырь. Обсудим это дело, когда я назад от Корабля поеду. — Он достал кошель и принялся отсчитывать монеты. — Но в цену входит доставка, слышь? Пусть твои люди фляжки в Квадрат притащат. И чтоб до последнего арбуза все на месте были, я лично проверю!

Когда бандиты покинули лавку, на Мосту уже кипела ночная жизнь. Мамми привлекал сюда отребье со всей Пустоши. Люди сидели на лавках у стен домов, лежали на циновках или прямо на бетоне, из окон притонов доносилась музыка и хохот.

— Куда, хозяин? — спросил Каланча.

— Тебе не все равно?! — обозлился атаман. — Твое дело за мной топать и охранять! К Вонючке Погрызу идем.

* * *

Квадрат находился далеко от берега. Цепочка огней, плавно изгибаясь, исчезала из виду за поворотом Моста. Нога после судороги все еще болела, и Туран потер икру. С вершины ближайшей цистерны доносился тяжелый гул ветряка, у соседней хибары ругались два оборванца. Джай оглядел себя. На нем были вконец стоптанные ботинки и рваные штаны, поясницу охватывала патронная лента, на ремне ножны и кобура, на плече — двуствольный обрез. Порванную цепочку он связал, теперь стилет висел на шее. Хорошо, что Макота не надел на пленника ошейник, теперь Туран ничем не выделялся из толпы: обычный бандит-одиночка явился из Пустоши в поисках развлечений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});