Читать интересную книгу Военное искусство в Средние века - Чарлз Оман

Рис. 6. Схема сражения при Пуатье, 1356 г.

Не приходится говорить, что лучники уничтожили большую часть передового корпуса, а остальные откатились к находившейся у них в тылу баталии. Это сразу вызвало беспорядок, который усилился, когда лучники перенесли огонь на его ряды. Еще до начала рукопашной французы были деморализованы градом стрел. Поймав момент, принц, не теряя времени, спустился с плато и всеми силами тяжеловооруженной конницы ударил по фронту уже ослабленной колонны. В то же время в качестве отвлекающего маневра он послал на левый фланг французов небольшой отряд из 60 тяжеловооруженных всадников и 100 лучников под командованием каптала де Буша. Для людей короля Иоанна это было уже слишком; не дожидаясь дальнейшего нападения, около двух третей из них покинули поле боя. Единственными войсками, оказавшими достойное сопротивление, были отряд немцев во втором корпусе и воины, непосредственно окружавшие монарха. Правда, англичане смогли без труда окружить их и, попеременно пуская в ход луки и копья, уничтожить. После этого король Иоанн II, его сын Филипп и оставшееся окружение были вынуждены сдаться.

Это был блестящий тактический успех принца, обеспечившего победу мастерством в выборе позиции и продуманным использованием лучников. Новый план наступления на английскую армию, план короля Иоанна II, провалился, закончившись еще позорнее, чем беспорядочное отступление феодальных рыцарей его предшественника, Филиппа VI, при Креси. Исход сражения при Пуатье так подействовал на умы французов, что на протяжении всей войны те не предприняли ни одной попытки встретить противника в открытом бою. Ошеломленная ударом по их испытанной военной системе, французская аристократия отреклась от сражений в открытом поле и угрюмо заперлась в своих замках, твердо решив ограничить свои действия незначительными осадами и набегами. Англичане могли разгуливать по стране вдоль и поперек, как это делал в 1373 году Ланкастер, но не могли вытащить противника на бой. Укрывшись за стенами, штурмовать которые захватчикам было недосуг, французы давали им возможности тратить силы на утомительные марши по обезлюдевшей стране. Как бы ни противоречил такой вид войны рыцарским заповедям, обязывавшим благородного рыцаря принимать любой вызов, в целом он неплохо соответствовал велениям времени. Тактика Карла V и Дюгеклена вернула все, что потерял король Иоанн II (французы упорядочили налоговую систему, совершенствовали артиллерию, набрали наемников, и англичане потеряли почти все, что захватили. – Ред.). Англичане обнаружили, что война больше не место для великих подвигов, а скучная и не приносящая славы оккупация, постоянно требующая крови и денег и больше не поддерживаемая за счет запасов противника.

Дюгеклен в своих кампаниях руководствовался не выдержками из турнирных правил, а здравым смыслом. Поле боя у него было для дела, а не для авантюрных приключений. Его целью было беспокоить англичан, дабы выжить их из Франции, и не важно, посредством ли эффектных подвигов или малозаметного тяжелого труда. Если необходимо, он вступал в бой, но в равной мере был готов достичь цели силой и хитростью. Открытым нападениям он предпочитал внезапные атаки ночью, засады и всякого рода военные хитрости. Имея постоянный приток солдат благодаря свободному рекрутированию, ему никогда не приходилось рисковать, что, еще не послужив, солдаты разбегутся. Это освобождало его от необходимости спешить с проведением операций, что было губительным для многих военачальников, командовавших временным войском феодалов. Англичане были лучше оснащены для побед в больших сражениях, чем для участия во множестве мелких беспокоящих стычек. Их сильной стороной была не стратегия, а тактика, и следовавшие одни за другими мелкие осады и позорные отступления положили конец их неосмотрительной попытке удержать силой земли по ту сторону Ла-Манша.

Дюгеклен, правда, лишь расчистил путь для нового появления на сцене французской знати. Запершись в своих замках, тогда как формирования свободных рекрутов отвоевывали обратно страну, они, видимо, «ничего не забыли и ничему не научились». Страх перед ужасными англичанами больше не застилал им глаза, и они снова вернулись к старым рыцарским выкрутасам. Последние годы столетия походили на первые: если Кассель повторился при Розебеке, где возродившиеся феодальные порядки ожидало возмездие, то Никопольское сражение стало более катастрофическим повторением Куртре. (В 1396 г., в ходе Крестового похода, организованного королем Венгрии Сигизмундом против турок, под Никополем на Дунае произошел бой между крестоносцами (всего около 10 тыс., венгры, французы (2,5 тыс., в том числе 1 тыс. рыцарей), поляки, германцы, валахи, итальянцы, англичане) и турками (11 – 12 тыс.). Рано утром французские рыцари, желая добыть славу, первыми вышли из лагеря, не ожидая союзников. Турки (конные лучники), отступая, навели их на стрелы и копья янычар, а затем тяжелая конница турок – сипахи – разгромила французов. По тому же сценарию произошел и разгром остальных сил союзников. В результате захваченная Болгария была турками закреплена, над Венгрией и Сербией нависла турецкая угроза, падение Константинополя стало вопросом времени. – Ред.) Тридцать лет анархии в царствование слабоумного короля Карла VI способствовали далеким от науки реакционным тенденциям в военном деле, сделав Францию жертвой ряда новых английских вторжений (как раз в это время развивалась французская артиллерия, а англичане к концу войны так и остались с чем начинали. – Ред.).

Если бы более поздние кампании не свидетельствовали о том, что английский король Генрих V отличался стратегическим мастерством, мы были бы склонны назвать его бросок к Азенкуру опрометчивым и неоправданным. Похоже, однако, что он раскусил противника и, прежде чем пожертвовать коммуникациями и ринуться в Пикардию, оценил его силы. Быстрота его передвижения с 6 по 24 октября 1415 года[72] показывает: Генрих V ценил время. Близ Сен-Поль-сюр-Тенуаз французы преградили дальнейшее продвижение Генриха V, выставив огромную феодальную армию, в три-четыре раза превосходившую его силы. (По подсчетам честных (даже английских) исследователей, французов было 6 – 10 тыс., англичан 6 – 9 тыс., в том числе 1 тыс. спешенных рыцарей. Рыцарей у французов было больше, зато у англичан до 5 тыс. лучников. – Ред.) Подобно обоим Эдуардам при Креси и Пуатье, король решил принять оборонительный бой. (Англичане наступали по ходу боя, французы контратаковали; английские историки потом сочинили, «как всегда». – Ред.) У него было более 6 тысяч человек, из них приблизительно 5 тысяч лучников. Генрих избрал позицию, какую только можно было желать: по фронту не более 1200 ярдов, оба фланга защищены лесами. Поверхность, по которой предстояло приближаться противнику, представляла собой вспаханные поля, пропитанные шедшими неделю дождями. Король Генрих выстроил армию по старому плану Креси, с обычными тремя баталиями спешенных тяжеловооруженных конников, на флангах слегка выдававшиеся вперед группировки лучников. Центром командовал король; Эдуард, герцог Йоркский, правым флангом и Камойс левым. Лучники оградили передний край рядами заостренных кольев, направленных в сторону противника.

Рис. 7. Схема сражения при Азенкуре, 1415 г. (В исторических энциклопедиях боевой порядок французов показан соответственно их реальной, а не фантастической, как здесь, численности. – Ред.)

Коннетабль Франции Шарль д'Альбре, номинально считавшийся главнокомандующим, был настолько измотан присутствием многочисленных графов и герцогов королевских кровей, что, право, не мог отвечать за руководство сражением. Одержимые странной мыслью, что спешивание конницы имеет какие-то достоинства, в точности повторили действия короля Иоанна II при Пуатье, и основной массе тяжеловооруженной конницы было приказано отправить коней в тыл. Армию построили в три баталии, друг за другом, впереди на флангах два небольших конных отряда. Третья баталия тоже оставила коней на случай преследования. (Очевидно, что была только одна линия, та, что на английской схеме «герцог Орлеанский и д'Альбре». – Ред.) Французы имели сравнительно мало пехоты, главным образом арбалетчиков, да и тех разместили в тылу каждого войска, где от них не было пользы.

[Король Генрих некоторое время, находясь в боевой готовности, выжидал противника; он хорошо представлял себе, что единственный шанс на победу – спровоцировать французов на атаку. Наконец он приказал своей небольшой армии продвинуться вперед на расстояние досягаемости стрельбы из больших луков (т. е. перешел в наступление. – Ред.). Это привело к желаемому результату. Пришли в движение два отряда конницы (т. е. французы пытались контратаковать. – Ред.). Английские лучники поправили свои колья и приготовились встретить атакующих. Большинство конников было расстреляно, еще не достигнув частокола, а с теми, кто доскакал, быстро покончили выстрелами в упор. Тем временем передние цепи французских войск, неся огромные потери, под градом английских стрел брели почти целую милю по колено в раскисшей пашне. (Автор только что сообщал, что англичане подошли на расстояние выстрела из лука, т. е. 300 метров, что подтверждается схемами в серьезных источниках. «Брели целую милю по колено под обстрелом» – это, видимо, из истории Первой мировой войны, предельная досягаемость огня станковых пулеметов. – Ред.) Несмотря на это, при первом ударе тяжеловооруженных порядков англичане дрогнули и восстановили положение только после ожесточенного рукопашного боя. Решающий момент наступил, когда король Генрих приказал лучникам отложить свои луки и взяться за топоры и мечи. Измученные боем и длинным переходом по грязи, французские тяжеловооруженные воины не могли тягаться с легче вооруженным противником. Они беспомощно стояли, тогда как проворные йомены «молотили по доспехам, словно кузнецы по наковальням». Первый французский строй был в беспорядке отброшен в сторону подходившей второй баталии. Англичане перестроились и выдвинулись навстречу новой угрозе. Бой был недолгим, ибо и подошедшие были ослаблены и деморализованы, еще не успев нанести удар. Скоро и второй строй поломался и повернул назад, а третий рассеялся, даже не приняв участия в атаке].