— Поскольку она является принцессой раджпутов, то, вероятно, в молодости была необыкновенной красавицей, — заметил Кельвин.
— Не пугайте меня! — взмолилась Серафина. — А то я побоюсь идти к ней на чай.
— Вы? Испугаетесь?! — Он сделал вид, что чрезвычайно удивлен. — После того, что вы сделали позавчера вечером, ни за что не поверю!
Серафина вспыхнула.
Кельвин подшучивал над ней уже два дня — с тех пор, как она попросила врача помочь девочке-индианке.
В тот вечер, когда они привели врача к больной девочке, он настоял, чтобы Серафина вышла из каюты, пока врач будет осматривать маленькую больную.
— Вас это только расстроит, — ласково проговорил он. — Доктор Браунлоу рассказал мне, что имел практику на Харлей-стрит, и я уверен — мы можем с легким сердцем оставить девочку на его попечение.
Серафина послушно вернулась в свою каюту, а позже ей сообщили, что доктор осмотрел девочку и дал ей снотворное, чтобы она заснула.
Только когда в каюту вошел муж, Серафина, понимая, что вела сегодня себя несколько необычно, робко проговорила:
— В… вы не сердитесь… на меня… за то… что я пыталась… найти кого-то, кто мог бы помочь… ребенку?
— Ну конечно, нет! — ответил Кельвин. — Я не устаю задавать себе вопрос, что стало с той молоденькой девушкой, которая боялась шторма и говорила мне, что она трусиха!
— Я в тот момент не думала… о себе, — просто объяснила Серафина. — Я так… волновалась о… несчастном ребенке… что просто… должна была… что-то сделать!
— И это у вас отлично получилось! — заметил он. — Очень смелый поступок — остановить оркестр, встать посреди салона и спросить, есть пи среди присутствующих врач.
На следующий день Серафина и Кельвин спустились на нижнюю палубу, где находились каюты четвертого класса, чтобы узнать, не могут ли они еще что-нибудь сделать для маленькой девочки-индианки.
На корабле не оказалось игрушек, но Серафина, покопавшись в своем багаже, нашла несколько разноцветных мотков пряжи, три носовых платка — красный, розовый и голубой — и еще какие-то небольшие предметы, которыми можно было развлечь ребенка.
Оказалось, что подарки эти пришлись как нельзя кстати. Малышка была от них в полном восторге, а ее отец с матерью так и рассыпались перед Серафиной в благодарности за ее доброту. При этом отец изъяснялся на хорошем английском языке.
— По-видимому, они очень бедны, — позже сказала Серафина мужу. — И как они сумели купить билеты на такой роскошный пароход, хоть и в каюту четвертого класса?
— Отец девочки работал в какой-то индийской компании, имеющей отделение в Англии, и, когда он уезжал из Индии, ему разрешили взять с собой жену, — объяснил ей Кельвин. — Дети их родились уже в Англии. Через десять лет семья накопила достаточно денег, чтобы вернуться в свою страну.
— И что они там будут делать? — поинтересовалась Серафина.
— Думаю, что отец попытается найти какую-нибудь работу, а до этого они будут жить у родственников, у которых и у самих-то наверняка куча детей.
— И уж, конечно, те вряд ли примут с распростертыми объятиями семью, где есть семеро детей! — воскликнула Серафина.
— Ошибаетесь, — возразил он. — Понятие семьи для индийцев священно. Уверяю вас, как только они ступят на родную землю, их тут же примут в семью, причем с величайшей радостью.
Когда они вернулись в свою каюту, Кельвин сказал ей:
— Мы должны найти какой-то подарок, который вы преподнесете ее высочеству.
— Подарок? — удивилась Серафина.
— На Востоке принято, чтобы гость преподносил хозяину или хозяйке подарок.
— Какой чудесный обычай! — воскликнула Серафина. — Что же мне подарить раджмате?
После долгих споров они сошлись на прелестной антикварной коробочке, подаренной Серафине на свадьбу. Серафина завернула ее в папиросную бумагу и перевязала красной ленточкой.
Ему пришло в голову, что раджмата пригласила Серафину на чай, так как та была столь добра к индийской девочке. Он не ошибся.
Войдя в каюту, которую занимала раджмата, Серафина увидела, что она сидит в инвалидном кресле.
Сложив обе руки ладонями внутрь в индийском приветствии, раджмата обратилась к Серафине на великолепном английском:
— Прошу простить меня, миссис Уорд, что я встречаю вас сидя, но, к несчастью, из-за артрита ноги отказываются мне служить.
Серафина, глядя на нее, подумала, что та, должно быть, в молодости была необыкновенной красавицей. Строгие черты лица и прямой нос придавали ее лицу горделивое выражение. Похожие лица Серафина видела на индийских картинах.
Волосы ее, густые и длинные, сейчас были седыми; искусно расшитое сари темно-розового цвета переливалось при каждом движении раджматы.
Браслеты, кольца и ожерелье были усыпаны рубинами и бриллиантами. И Серафине пришло в голову, что если бы она даже не знала, что раджмата царственная особа, то поняла бы это с первого взгляда.
Прислуживали ее высочеству, такая же, как и она сама, пожилая женщина и мужчина, тоже в летах, который, как выяснилось, являлся придворным очень высокого ранга и которому была оказана честь сопровождать раджмату в Англию.
— Мы предприняли такое долгое путешествие, — объяснила ее высочество, — потому что моему маленькому внуку требовалась хирургическая операция глаза. Нам стало известно, что никто в мире не делает такие операции лучше некоего британского хирурга. И, должна вам сказать, поездка наша, к счастью, оказалась успешной.
— Как я за вас рада! — воскликнула Серафина. — А можно мне взглянуть на маленького принца?
Мальчика, которому оказалось около двух лет, внесли в каюту.
Серафина заметила, что няня его, сравнительно молодая женщина, относится к раджмате с величайшим почтением.
У ребенка все еще был забинтован глаз, однако выглядел он вполне здоровым и, усевшись к бабушке на колени, принялся весело играть ее браслетами.
— А как зовут принца? — спросила Серафина.
— Его высочество назвали Акбаром в честь его прославленного предка, — ответила раджмата.
— Он старший сын магараджи? — поинтересовалась Серафина.
— Его высочество является его наследником, — ответила раджмата. — И со временем станет носить титул Солнце индусов.
В голосе принцессы звучала затаенная гордость.
— Я читала кое-что об истории вашей страны, — заметила Серафина, — а мой муж рассказал мне, какие вы, раджпуты, смелые.
— Однако длительные междоусобицы и войны привели нашу страну к опустошению, пока англичане не взяли нас под свое покровительство в 1817 году, — пояснила раджмата. — Теперь у нас воцарился мир.