На следующее утро Моури вытащил из чемодана небольшой пакет, засунул его в карман и направился к огромному административному зданию, замеченному накануне вечером. С деловым видом он вошел в вестибюль и поднялся в лифте на последний этаж. Там он обнаружил пыльный, редко используемый проход; в конце его с потолка свешивалась складная лестница.
Вокруг не было ни души. Даже если кто-нибудь появится, вряд ли он проявит излишнее любопытство. Впрочем, Моури заготовил ответы на любые вопросы. Опустив лестницу, он быстро вскарабкался по ней и вылез через люк на крышу. Из пакета он достал крошечный приборчик с зажимами, соединенный длинным тонким кабелем с вилкой на другом конце.
Взобравшись на невысокую мачту, он пересчитал телефонные провода, закрепленные на фарфоровых изоляторах, проверил направление седьмого из них и прицепил к нему свой приборчик. Затем Моури слез с мачты, протянул кабель до края крыши и аккуратно спустил его вниз – так, чтобы он на всю длину свешивался вниз. Его раздвоенный конец болтался в метре от тротуара.
Пока он сидел на крыше, с полдюжины человек прошло мимо болтающегося кабеля, не проявив и нему никакого интереса. Двое мимоходом глянули вверх и, увидев, что кто-то возится на крыше, равнодушно отправились дальше. Никого не интересует рабочий, лазающий по крышам или спускающийся в люк, если только он делает это достаточно уверенно.
Моури вернулся в вестибюль и вышел из здания без всяких помех. В течение ближайшего часа он беспрепятственно повторил эту операцию на другой крыше. На следующий день он приобрел новую пишущую машинку, бумагу и конверты. Было еще далеко до вечера, когда Моури вернулся в гостиницу и приступил к работе. Она заняла остаток дня и значительную часть следующего. Потом машинка нашла вечный покой на дне радинского озера. В результате запасы Моури пополнили двести двадцать писем, предназначенных для отправки в будущем; еще двести двадцать он немедленно послал тем, кто уже получил первое предупреждение:
«Хейг Ридарта стал вторым.
Список у нас длинный.
Дирак Ангестун Гесепт».
Он надеялся, что получатели не придут в восторг от второго письма, а ведь их ожидало еще и третье!
После обеда Моури наконец нашел время просмотреть вчерашние и свежие газеты, но не нашел в них ожидаемого сообщения. Ничего не говорилось о безвременной кончине Бутина Архавы. Может быть, случилось что-нибудь непредвиденное? Не заартачились ли Гурд и Скрива, узнав имя новой жертвы? Или, возможно, они просто тянут время?
Среди новостей не было ничего необычного. Победа приближалась с каждым днем. Потери в реальном или мифическом сражении у Альфы Центавра получили официальное подтверждение и составили одиннадцать сирианских боевых кораблей и девяносто четыре земных. Эти цифры смаковали передовицы всех газет.
На одной из последних страниц затерялась крохотная заметка, сообщавшая, что сирианские силы по стратегическим причинам покинули Федиру и Федару, сорок седьмую и сорок восьмую планеты Империи. Намекалось, что возможен отход и с Гуми, шестьдесят второй планеты, чтобы спрямить линию фронта.
Ну вот они и признали то, что больше невозможно скрывать: с двумя планетами пришлось расстаться, и третью ждет такая же участь. Хотя об этом и не упоминается, совершенно ясно, что земляне захватили все упущенное сирианами. Моури усмехнулся, вспомнив слова продавца в кондитерской: «Месяцами мы с триумфом отступаем перед деморализованным противником, наступающим в полном беспорядке».
Он дошел до телефонной будки и позвонил в «Сузун»:
– Вы забрали деньги?
– Да, – сказал Скрива, – а ты запаздываешь с оплатой второго дела.
– Я ничего не прочел об этом.
– И не прочтешь. Вряд ли покойного можно опознать.
– Ну что ж, я плачу, когда есть подтверждение. Пока ты его не предоставишь, говорить не о чем. Нет доказательств – нет денег.
– Не бухти, получишь свои доказательства. Можешь взглянуть в любой момент.
Моури быстро обдумал это предложение.
– У вас динокар недалеко?
– Ага.
– Тогда я буду ждать вас на той же дороге у отметки восьмого дена. Часов в десять вечера.
Машина появилась вовремя. Моури прислонился к столбику с металлической табличкой – смутная тень в ночном полумраке на фоне полей и деревьев. Динокар подъехал ближе, свет его фар разрезал темноту. Скрива вышел, вытащил из багажника небольшой мешок, открыл его и показал содержимое Моури.
– Боже праведный! – воскликнул тот, чувствуя спазмы в желудке.
– Грубовато сработано, – согласился Скрива. – Шея у него оказалась крепкая, нож был тупой, и Гурд торопился. – Бандит посмотрел на посеревшее лицо Моури. – В чем дело? Ты что, такой чистоплюй?
– Пожалуй, крови могло быть поменьше… Что вам стоило просто пристрелить его?
– Соблюдение санитарных норм ты нам не оплачиваешь. Хочешь, чтобы все было чисто и элегантно – подними расценки.
– Ну, что ж… а впрочем, я не жалуюсь.
– Надеюсь, что нет. Бутин начал тащить одеяло на себя. – Скрива пнул мешок. – Ведь так, Бутин?
– Уберите это. У меня портится аппетит.
Мрачно усмехнувшись, Скрива забросил мешок в придорожную канаву и протянул руку:
– Деньги!
Отдав бандиту сверток, Моури молча ждал, пока тот с помощью Гурда пересчитает в машине купюры. Головорезы ласково ощупывали каждую бумажку, причмокивая и обмениваясь поздравлениями.
Закончив, Слива насмешливо оскалился:
– Мы получили двадцать тысяч ни за что, парень.
– Почему? – спросил Моури.
– Мы все равно бы его пришили – за твои денежки или бесплатно. Бутин собирался нас заложить. Глаза у него бегали, у этого вонючего соко… Ведь верно, Гурд?
Гурд ограничился жестом, полоснув ребром ладони по шее.
Облокотившись на дверцу машины, Моури сказал:
– У меня есть для вас новая работа. Как, возьметесь? – Не дождавшись ответа, он показал еще один сверток. – Здесь десяток приспособлений, снабженных зажимами; и ним прикреплены мотки тонкого кабеля. Я хочу, чтобы вы подсоединили эти устройства и телефонным линиям в центре Пертейна. Их нужно закрепить так, чтобы сами приборчики оставались незаметными, а кабели свешивались на улицу.
– Но, – возразил Скрива, – если видны провода, то рано или поздно кто-нибудь обнаружит и сами устройства. Не пойму, зачем прятать то, что все равно неизбежно будет найдено?
– Не пойму, зачем я плачу вам хорошие деньги за такие пустяки, – отозвался Моури. – Пять тысяч гильдеров за штуку. Пятьдесят тысяч за все.
Скрива беззвучно присвистнул.
– Я сумею проверить, выполнена ли работа на самом деле, – продолжал Моури, – поэтому не пытайтесь меня одурачить. Учтите, мы в одном деле. Не будем портить отношения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});