Ребекка почти бегом бросилась по коридору, потом повернула направо, к большой, хорошо оборудованной комнате первой помощи. На пастбищах аутбэка то и дело происходили несчастные случаи, большие и малые. В Кимбаре были всегда к ним готовы. Когда она щелкнула выключателем, свет почти ослепил ее, отразившись от белых стен и мебели.
Ребекка увидела отражение своего испуганного лица в зеркале на дверце шкафчика, и ей показалось, что она бледна, как привидение.
Подойдя к шкафчику, где хранились болеутоляющие средства, Ребекка стала рассматривать упаковки.
— Я так и думал, что это не сон, — произнес низкий выразительный голос у нее за спиной.
— Брод! — Она резко повернулась, покраснев от волнения и уронив упаковку с лекарством на пол, выложенный черной и белой плиткой.
— Что с вами случилось? — Он нагнулся, поднял упаковку, повертел ее в руках. — Болит голова?
Она поднесла руку к виску.
— Не помню, чтобы у меня когда-нибудь была такая зверская боль.
— Эти могут оказаться недостаточно эффективными. — Он нахмурился.
— Ничего, я все-таки попробую.
— А почему вы говорите шепотом? — Он подошел к другому шкафу, вынул чистый стакан, налил в него воды из-под крана.
— Потому что час уже поздний. Потому что вы меня испугали. — Она виновато засмеялась.
— Вы очень бледны. Я по себе знаю, что вы чувствуете. Только я прибег к помощи виски.
Брод выдавил из-под серебряной фольги себе на ладонь две таблетки.
— Вот, — негромко сказал он, — надеюсь, эти помогут.
Ребекка взяла у него таблетки, ощутив жесткие мозоли на его ладонях, и на какой-то головокружительный момент словно почувствовала на себе эти руки.
— Пойдемте, поговорите со мной, — попросил Брод тихо. — Вы полежите спокойно, я не буду вам мешать. Мне просто не хочется быть одному.
Ребекке тоже не хотелось быть одной, и все же она колебалась.
— Вряд ли…
— Вряд ли что? — Он смотрел на нее сверху вниз.
Она казалась такой миниатюрной, а ее шелковый халат походил на бледно-зеленые листочки цветочного бутона.
— Вряд ли это хорошая идея, Брод.
— А по-моему, лучше не бывает. — Он взял ее за руку.
— Куда мы идем? — спросила она, захваченная врасплох его прикосновением.
— Не бойтесь. Не в постель.
Она чуть не вскрикнула: «Возьми и не отпускай», но вместо этого тихо пошла за ним. Они остановились у кабинета, и он нашарил рукой выключатель.
— Вы можете прилечь на диван, — сказал он, отпуская ее руку. — Если вам не хочется, не разговаривайте. Мне просто нужно ваше присутствие.
Она подошла к большому дивану, обитому тканью цвета бордо, и устроилась на нем, подобрав под себя ноги. Брод взял с кресла подушку и положил ей под голову.
— Расслабьтесь, Ребекка. Вам нечего бояться. Я не сделаю вам ничего плохого.
— Я никогда так и не думала, — запротестовала она. Она боялась лишь собственной страсти.
Ребекка откинулась на подушку, а Брод, слегка проведя рукой по ее волосам, сказал:
— Какой ужасный день.
— Я знаю и сочувствую вам, Брод.
У него вырвался короткий стон.
— У меня не очень получается скорбеть по отцу, Ребекка. Наверное, это звучит ужасно. Но хуже всего то, что мне даже не стыдно за это. — Он перешел на другую сторону комнаты и уселся в большое, глубокое кресло. С портрета на него смотрел дед. Закройте глаза, — посоветовал он. — Пусть подействует болеутоляющее. Родители не должны убивать в детях любовь. Дети имеют право любить. Иначе зачем производить их на свет? Отец выбрал наследника, потому что Кимбаре нужны наследники. Но он всегда вел себя так, будто я чертовски сильно разочаровал его. Как и Элли. Вы представляете? Моя красивая, талантливая сестра! Наша мать тоже, видимо, разочаровала его. И не смогла с этим жить.
Сбежала.
Может, сказать что-нибудь о ее собственном браке? Но поздно, момент прошел.
— Мне иногда приходит в голову, что на этом доме лежит проклятие. — Брод вздохнул. — Первая молодая хозяйка Кимбары, Сесилия, вышла замуж не за того человека и была вынуждена мириться с этим. Она любила Кэмерона. Потом — моя мать. После ее гибели отец вызвал меня в этот самый кабинет и все мне рассказал. «Никто не ускользнет от меня» — так он выразился.
— Неужели он так сказал собственному ребенку?
Брод кивнул.
— Он не стеснялся в выражениях. Мы с Элли в своем неведении и горе думали, что мама нас бросила. Хотя только она одна и любила нас. Позднее мы поняли, в чем тут дело. Вам не было бы хорошо с моим отцом, Ребекка.
— Я сказала вам правду, поверьте, — умоляюще произнесла она.
— Ну, теперь это не имеет значения. — Брод еще раз вздохнул. — Как вам, полегче?
— Немного.
— Посмотрим, не подействует ли это. — Он подошел к ней сзади и стал массировать ей виски. Его пальцы двигались с чрезвычайной нежностью. — Почти сразу она ощутила разлившееся по всему ее телу тепло.
— О, как хорошо. У вас волшебные руки. — Ребекка прерывисто выдохнула.
— Закройте глаза. — Его пальцы перебрались на ее лоб и щеки. Прошлись по изгибу бровей, закрытым векам, по ушным раковинам и вернулись обратно к вискам, словно ему некуда было торопиться. — Теперь лучше? — спросил он спустя долгое время.
— О да! — ответила она, желая, чтобы его прикосновение никогда не кончалось.
Тогда Брод взял ее на руки и опустился вместе с ней на диван.
— Я просто хочу подержать тебя вот так. Можно?
Она прислонилась головой к его плечу.
— Я хочу знать о тебе все, — прошептала она. Расскажи мне.
На секунду он зарылся лицом в ее душистые волосы, потом заговорил, сначала словно про себя:
— Нас фактически вырастил дед. Это был изумительный человек. Кое-кто по доброте душевной говорит, что я похож на него. Он научил нас с Элли верить в себя…
Она пошевелилась, устраиваясь поуютнее, и его руки крепче обняли ее. Головная боль, как по волшебству, прошла, как только Ребекка оказалась там, где ей давно хотелось быть.
Когда он кончил рассказывать, она знала о его жизни больше, чем кто бы то ни было на этом свете, включая его сестру.
Голова ее оказалась прижатой к его груди. Она с наслаждением вдыхала теплый мужской запах.
— А ты умеешь слушать, — сказал Брод, удивляясь, как такое хрупкое тело может казаться таким роскошным и чувственным. Бог мой, если бы только… если бы только…
Ребекка подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.
— Я тебя не останавливала.
— Но я хочу знать, кто ты. — Брод запустил руку в ее волосы. Он не желал ничего делать против ее воли, но медленно двигался все ближе к краю. — Ребекка? — вопросительно пробормотал он, касаясь губами уголка ее рта.