На всех парусах мчится к Мории корабль капитана Александра. Странную картину застают моряки, приближаясь к острову дураков. Прав был Моби Дик.
Шторм. Низкие свинцовые тучи. Гром и молния. Киты вне себя от ярости. Сотни морских гигантов с рёвом, треском и визгом разгоняются, словно гигантские торпеды, и таранят огромными головами корабли и набережные Мории. Проламывают борта. Слышен треск ломающихся досок. Рушатся мачты. Обрываются канаты, не выдержав тяжести падающих мачт с реями, парусами и такелажем. Крайние корабли, пробитые, затопленные водой, идут ко дну, тянут за собой крепко связанные с ними соседние суда. На повреждённых кораблях вспыхивают пожары. Что может быть страшнее пожара на тонущем корабле? Обезумевшие морийцы рубят канаты, ивовые стволы, ветки, корни, чтобы отделить разбитые, погибающие корабли, тянущие ко дну весь остров. Трудно разъединить корабли. За сотни лет они так перевязались и обросли ивой, что превратились в единое целое. Другие тушат огонь. Чтобы тот не прошёл дальше, внутрь острова.
Грохот, крики, громы, молнии, гарь, пепел, огонь, вода, рёв китов и бешеные волны, захлёстывающие окраины Мории.
Где капитан Мории? Кто стоит у руля? Тяжёлые валы бьют о борта Мории, ломают обшивку, обрывают канаты, стволы и корни ивовых перевязок. Отдельные слободы, отдельные части корабля отрываются от тела плавучего острова. Ветер и волны уносят их в штормовую мглу. Море и облака сливаются в одну бушующую стихию. Морию несёт к верной гибели. Что должен сделать капитан в эти страшные часы, минуты, мгновения на краю пропасти? Повернуть Морию носом к волне. Чтобы волны не ломали и не топили корабль, а разрезались носом, не в силах более причинить вред корпусу корабля. Но где капитан? Похоже, что нет его на мостике, никто, видимо, не стоит у руля Мории. Гибнет корабль, гибнет уникальная цивилизация, складывавшаяся более трети тысячелетия.
Быстро оценил ситуацию опытный капитан Александр. Вначале надо отрезать и успокоить китов. Морийцы! Морийцы! Помогите найти Симона Рыбака. Или его брата Андрея. Или кого-нибудь со слободы Сибморийской. Кто с китами дружен. Вот он, Симон. Рубит ивовые плетни. Тушит пожар. Забудь, Симон, об этом. Другие сделают, без тебя обойдутся. Только ты можешь остановить китов. Зови Пайта-Тома. Он послушает тебя. Киты послушают Пайта-Тома.
Вдоль берега полузатонувшей горящей слободы плывут два гиганта морей: чёрный Пайта-Том и белый Моби Дик. На спинах их два смельчака, Симон Рыбак – на спине Пайта-Тома, капитан Александр – на спине Моби Дика. Огромные рупоры прижаты к их ртам. Щелчки, скрежет, протяжное пение, рёв – это Симон и Александр кричат неистово на китовом языке: «Остановитесь, остановитесь, киты! Прекратите нападение на Морию! Сотни лет вы дружили с морийцами. Пастухи бездны оберегали вас, ваши семьи, малышей, защищали от китобоев, предупреждали о скалах и мелях, кормили, доили, выручали заблудившихся. Прекратите. Вы – свободные дети морей. Морийцы – тоже дети морей. Морийцы не хотят вам зла. Вы сумеете найти общий язык, как находили его сотни лет. Кто не верит – пусть уходит в море, никто не станет ему препятствовать. Слушайте нас, Симона и Александра. Слушайте великих китов Пайта-Тома и Моби Дика».
Так убеждали китов Симон и Александр. Пайта-Том и Моби Дик тем временем отрезали китов от берега, заставляя их повернуть к морю.
Перед тем, как выйти в море на китах-кашалотах, Александр успел разыскать Световида-воина. Настала твоя пора, Световид. Найди Беллу. Она поможет поднять народ. Идите к Крому. Идите к Гансу ГАНСу. Он должен взять на себя ответственность, взять на себя управление кораблём. Если откажется, встанешь сам у руля. У нас мало времени. Бери всё на себя. Бери – если не успеешь, Мория пойдёт ко дну.
Встрепенулся Световид-воин. Понял он, что настала пора послужить родной стране.
Бежит он к Белле, матери морийской. Очнись, Белла. Проснись, спящая красавица. Гибнет Мория в волнах и огне. Только сам народ морийский может спасти страну. Если погибнет Мория, не спастись твоим детям, матери твоей, приёмным родителям, всем мужам морийским, коих ты всю жизнь свою любила бескорыстно, жёнам их, всему народу морийскому.
Как услышала те речи Белла Кула великолепная – вскочила, поднялась во весь рост на ногах своих, подобных колоннам беломраморным, раскинула она руки свои офигенно прелестные, гордо голову божественную вскинула. Гневно сверкнули очи её, из небесно-голубых ставши чёрными, словно уголь-антрацит элитных сортов. Как разжались сами собой пушистые её волосы пшеничные, разлетелись косы, расплелись и упругой волной вокруг чела бледного раскинулись. Распрямилась грудь. Оголилась шея, стройная, словно памятника постамент, летящий вверх. Груди могучие разорвали рубашку белошелковую, словно паутину тончайшую, и на свет божий вырвались, уподобившись символам свободы дразнящим и величественным. Закричала во гневе Белла Кула, краса морийская: «Ой вы детушки мои, как взрослые совсем, так и малые. Ой ты милая моя родна матушка Хильга Благословенная, Тошнотворящей несправедливо названная. Ой приёмные вы мои родители, от кого я видела только хорошее. Ой вы „мальчики“ мои юные, зрелые и престарелые, не вас ли я от всей души своей женской обнимала, ласкала, голубила бескорыстно по любовному тяготению только лишь, к жаркой груди своей по ночам прижимала? Ой вы благостные женщины морийские, не вас ли я советами да поддержкой своей божественной одаривала? Приходите ко мне все, весь народ морийский. Постоим ужо за землю свою. Отстоим её от поступи Братанов погановских, от вельмож-начальников жестоковыйных. Спасём землю, Морию родную, от оккупантов в погонах – ворогов, жуликов и воров пацанских конкретненьких. Ко мне, ко мне!»
Тот могучий крик пронёсся над Морией, всколыхнул все слободы, окраины, всколыхнул Петроморию, всколыхнул все Кромы и резиденции.
И народ повалил со всех сторон. Ты веди нас, дива-краса, государыня наша Кула Беллочка. Как служили мы тебе своей мужеской силою, так теперь послужим своей Мории, мы готовы биться с ворогами, беззаветно служить нашей родине.
И пошли вдвоём Световид-воин с Беллой великолепной к Крому краснокирпичному, где стоит капитанский мостик, воздвигнутый ещё во времена Себастьяна Бранта и Иоанна Летсера. Не приказывали они людям, что с ними шли. Не командовали. Ободряли их, воодушевляли и возглавили. Воспоследовали за Беллой и Световидом толпы морийские. А по мере их продвижения из каждой улицы поперечной и переулка каждого всё новые и новые толпы народонаселения в основной поток вливаются. Нету страха у них, у тех людей. Нет волнения. Знают точно они: вот настал момент судьбу Мории взять самим в руки сильные и самим же вести корабль родины к далям будущим, тем, что светятся вдали и видны уже, у горизонта самого. Вот подходят те люди к Крому, к резиденции с башнями острыми, и что видят они? Тишина в этом Кроме гробовая стоит. Ни карет помпезных народных слуг народовластия демократического, ни суеты и беготни обычной. Может, нет никого и давно уже на капитанском мостике. Штурвал с рулём вместе, никем не сдерживаемые, болтаются со скрипом из стороны в сторону. А валы могучие бьют наотмашь тем временем в беззащитные борта Мории, рвут стволы вековые ивовые, отрывают обшивки куски, уносят их в море открытое и, того и гляди, потопят преогромный корабль Морию. Что творится, народ честной? Почему ничего не делается?